СБОРНИК

поэтому миф разделяется на части, отражающие события жизни Даты. Роман начинается с предисловия ученика графа Сегеди – первого читателя и издателя записок учителя. Предшествует роману мифологическое вступление, в котором повествуется о создании мира и начале правления главенствующего бога грузинского языческого пантеона Туташха. Данное вступление сразу дает настрой на всё произведение, так как с самого начала в романе встречается и сопоставляется божественное и земное, мифическое и реалистическое. Во вступлении вместе сосуществуют люди и их неземной правитель. «И был судьей над народом и правил ими Туташха, юноша прекрасный и благолепный. Не будучи человеком во плоти, был он, однако, духом человеческим…» [1; 3]. В романе мифический герой Дата Туташхиа пытается ужиться в реалистичном мире зла и насилия. Также в предисловии происходит смешение мифа и Библии. С одной стороны – язычество и его главный представитель Туташха, с другой стороны – библейская лексика («дабы», «благо», «благолепный», «насущный», «ибо»…). Для вступления характерна символика цифр. Даются 9 категорий: Совесть, Сила, Ум (Доброта), Женщина, Друг, Отчизна, Нивы, Виноградники (Сады), Стада. Всё это можно объединить в «целый Мир», в котором Человек может стать добрым хозяином или безумным разрушителем. А также эти 9 категорий можно разделить на 3 части: 1) моральные и духовные качества человека – Совесть, Сила (в смысле «упорство»), Ум и Доброта; 2) социальное окружение – Женщина, Друг, Отчизна; 3) материальные блага – Нивы, Хлеб, Виноградники, Сады, Стада. Таким образом, разумное сочетание морали, материальных благ, социального окружения и делает из человека настоящую личность.

Данным вступлением автор сразу определяет главного героя романа и свое отношение к нему. На фоне безликого народа выделяется Туташха – «дух человеческий», даровавший людям письмена, карту Земли и другие блага.

В мифологическом предисловии к первой главе говорится о том, что на благодатную и беззаботную землю проникло зло – брат поднял меч на брата, закрылся щитом от ближних. Тогда Туташха вступился за свой народ, чем лишь умножил предательство, неблагодарность и коварство. Тогда умыл руки правитель и отвернулся. По этой части мифа можно предположить, что абраг Дата, прототипом которого является Туташха, пытается оказать помощь людям, но видя, что его правосудие не помогает, отказывается от активного вмешательства и остается лишь наблюдателем со стороны. Оба героя занимают неустойчивое положение в обществе. Туташха не является ни Богом, ни человеком; абраг не относится ни к одному социальному слою – он пасет стадо как крестьянин, но принимает дуэль как аристократ. Эта общественная позиция ставит героев в положение отшельников, что уже характеризует их как экзистенциальных героев.

261

Впредисловии во второй главе зло разрастается и уже весь мир погряз в ненависти. Люди молятся дракону, который является олицетворением порока. Туташха, видя, что творится с его народом, «воссел…на белого коня, вознёс копье к солнцу и поклялся отныне попирать и карать зло только силой…» [1; 139]. Дата Туташхиа также изменился во второй главе. Если изначально он был защитником обездоленных, то сейчас он видит, что его заступничество не помогает и старается уйти от своей былой миссии. В мифе полубог-получеловек приобретает отчетливые черты Георгия Победоносца, что еще раз подтверждает двуплановость произведения. Христианский святой также изображается «всадником на белом коне с копьем в руках», к тому же прототипом его в языческой Грузии и являлся Туташха [2; 87].

Впредисловии к третьей главе юноша-бог поразил змея, но зло усемерилось: люди стали убивать друг друга с большей силой. «Оправданием же был для них пример Туташха» [1; 339]. В жизни абрага происходит то же самое. Под его личиной творится зло. В Грузии появилось много новых Туташхиа, которые грабят и убивают, прикрывшись громким именем разбойника. «Ты хочешь выкорчевать зло, так ведь? А от действий твоих в народе умножается зло, и получаешь ты плоды совсем не те, какие ждешь…», - говорит мать Ефимия Дате [1; 450]. В этой главе судьбы Туташха и абрага практически неотличимы.

Впредисловии к последней главе Туташха отдает себя в жертву дракону, а сам возносится на небеса, не позволяя мстить за свою смерть и смерть людей. Абраг в романе также жертвует свободой ради своих близких и садится в тюрьму. «По доброй воле ты должен принять страдание!» [1; 451]. В конце романа главный персонаж погибает от рук собственного сына, оставив предательство неотомщенным.

Я считаю, что автор, используя в своем романе миф, достиг поставленной цели. Чтоб показать свое отношение к действиям персонажей и оправдать героя, Чабуа Амирэджиби провел параллель между современностью и сотворением мира, между романом и мифом. В произведении описывается переломная эпоха, когда ненависть давала пышные плоды. Как уже говорилось выше, человек, неспособный бороться с историей, создает параллельный мир мифов. Данный роман яркий тому пример: чтобы оправдать поступки абрага и показать, что такой тип героя не одинок в истории, автор использует мифологические вступления. В данном случае можно утверждать, что миф – новый поиск человеческой жизни и объяснение экзистенциализма современности.

ЛИТЕРАТУРА

1.Амирэджиби Ч. Дата Туташхиа: Роман / Пер. с груз. авт. – М.:

Дрофа, 1993. – 672 с.

262

2.Глаголева О. Твоё православное имя. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Гелиос. – 256 с.

В.Н. Рыхлова, ИФиЖ, ФГБОУ ВПО «СГУ им. Н.Г. Чернышевскго» (г. Саратов)

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ БИОЛОГИЧЕСКОГО ПОЛА В РЕЧИ ЖЕНСКИХ ПЕРСОНАЖЕЙ РОМАНА Э. ЕЛИНЕК «ПИАНИСТКА»

Гендерные исследования в лингвистике – относительно новая отрасль гуманитарного знания, в фокусе которой находится гендер – социокультурный конструкт, связанный с приписыванием индивиду определенных качеств и норм поведения на основе его биологического пола [5; 124]. Работая в языковедческом научном поле, ученые применяют главным образом лингвистические методы анализа, используя, однако, и принципы других гуманитарных научных дисциплин (психологии, социологии, истории, литературоведения и т.д.). Объектом языкознания по определению является язык. Говоря о гендерных аспектах языка, ученый встает перед необходимостью определить и описать концептуализацию понятия «пол» и средства его лингвистического отражения на разных уровнях языка [6; 136].

Мужское и женское говорение, а так же способы манифестации пола в языке обладают своими особенностями. Лексикон и синтаксис говорящего или пишущего гендерно специфичны и стереотипны, что подтверждается целым рядом работ российских и советских учёных М.В.Томской, А.В.Кирилиной, Е.И.Горошко, А.А.Вейлерта, Т.Б.Крючковой [5,2,1,7], изучавших особенности письменных текстов и неподготовленных устных высказываний, порождённых мужчинами и женщинами.

Исследования показали, что мужской речи, при сравнении её с женской, присущи следующие особенности:1) на грамматическом уровне – преобладание активного залога и переходных глаголов [5], большая встречаемость качественных, притяжательных прилагательных и наречий, а также частое употребление абстрактных существительных (существительные и прилагательные чаще всего женского рода) [1], редкая встречаемость восклицательных, вопросительных, а так же неполных предложений, эллиптических конструкций, более частое использование подчинительной связи в предложениях по своей длине более коротких, чем женские [2]; 2) на лексическом уровне – меньшая образность речи, превалирование рационалистических оценок [7].

Для женской письменной и устной речи характерны следующие черты: 1) на грамматическом уровне – частое употребление местоимений и

263

частиц [7], большая встречаемость глаголов и союзов [1], наличие множества вводных слов, определений, обстоятельств, местоименных подлежащих и дополнений, наречий и прилагательных, а также модальных конструкций, выражающих различную степень уверенности (может быть, по-

видимому, по-моему), конструкции «наречие + наречие» (слишком безжа-

лостно, очень хорошо), более частое использование сочинительной связи, простых предложений, синтаксических оборотов с двойным отрицанием [5]; 2) на лексическом уровне – склонность к употреблению «престижных», стилистически повышенных форм, клише, книжной лексики, коннотативно нейтральных слов, эвфемизмов, частое употребление оценочных высказываний, высокая эмоциональная окраска речи в целом [5].

Проследим вышеназванные особенности, присущие мужской и женской речи – как письменной, так и устной – на примере речи женских персонажей романа «Пианистка» Э.Елинек, в 2004 году удостоенной Нобелевской премии по литературе. Продуктом мастерской изобразительной техники писательницы является история взаимоотношений, любви и тиранической привязанности, в центре которой – любовь-боль и извращенный контроль престарелой матери над жизнью ее уже взрослой дочери, преподавательницы по классу фортепьяно Венской консерватории Эрики Кохут. Мать, твердая, властная, обладает теми качествами, которые соответствуют обобщенным представлениям о мужчине. Эрика, униженная и задавленная, несчастная и подконтрольная, производит впечатление слабой, запутавшееся женщины. Представляется целесообразным проследить, как биологический пол «женщина» манифестируется в языке матери и дочери

инаблюдаются ли в их речи черты, характерные для мужского говорения.

Водной из первых сцен романа мать кричит на Эрику, потому что она потратила деньги на дорогое платье, вместо того чтобы отложить их на покупку новой большой квартиры для них обоих: «Du hast dir damit späteren Lohn verscherzt! Später hätten wir eine neue Wohnung gehabt, doch du nicht warten konntest, hast du jetzt nur einen Fetzen, der bald unmodern sein wird» [4; 8]; «Ты профукала деньги, которые нам до зарезу нужны! Мы

могли бы въехать в новую квартиру, но у тебя терпения не хватает, зато есть новая тряпка, которая скоро выйдет из моды» [3; 9]. Для данного фрагмента характерно частое использование личных местоимений «du» (ты), «dir» (тебе), «wir» (мы), наличие конъюнктива II в значении возможного действия «…hätten…gehabt» (могли бы въехать), употребление формы модального глагола «…nicht warten konntest» (…терпения не хва-

тает), сочинительного союза «doch» (но), а также наличие стилистически сниженных форм и оценочной лексики: «du hast dir damit späteren Lohn verscherzt» (ты профукала деньги…), «einen Fetzen» (тряпка), восклица-

тельного предложения. Приведенные выше особенности характерны для женской речи.

264

Характерные для женского говорения черты находят свое отражение и в ответных репликах Эрики: «…das kann ich jahrelang tragen…Es wird überhaupt nie altmodisch werden! Die Mutter soll streng ihr Gewissen erforschen, ob sie ein ähnlich geschnittenes Kleid in ihrer Jugend selbst getragen habe, Mutti?» [4; 15]; «…я могу носить его много лет подряд…и оно вот ни на столечко не выйдет из моды…Оно вообще никогда не станет старомодным! Пусть мать строго спросит себя, не носила ли она в своей молодости платья такого фасона, а, мамуля?» [3; 20]. Частое использование личных местоимений «ich» (я), «es» (оно), «sie» (она), притяжательного «ihr», модального глагола «kann …tragen» (могу носить), наличие восклицательного и вопросительного предложений, конструкции «наречие + наречие» «überhaupt nie» (вообще никогда), существительного с уменьши- тельно-ласкательным суффиксом «Mutti» (мамуля).

Госпожа Кохут-старшая отгораживает дочь от всего мира, но в него неожиданно врывается студент Вальтер Клеммер, тем самым заявляя свои права на Эрику, мамину собственность. Мать встречает его словами: «verschwinden Sie auf der Stelle. Und so rasch Sie können» [4; 269]; «Немедленно убирайтесь. И чем быстрее, тем лучше» [3; 420]. Предложения по своей длине более короткие, чем женские. Для фрагмента характерно наличие глагола активного залога «verschwinden» (убирайтесь), наречия и существительного женского рода с предлогом «auf der Stelle» (немедленно), «rasch» (быстрее). Все это является признаками мужской речи. Единственная черта, характерная для женского говорения, – использование в обоих предложениях местоименных подлежащих «Sie».

Подвергаясь насилию, Эрика, в свою очередь, сохраняет в своих редких репликах особенности, присущие женской речи: «Bitte nicht hauen. Mein Ideal ist jetzt doch wieder die Gegenseitigkeit der Gefühle…» [4; 271];

«Прошу тебя, не бей. Моим идеалом вновь стала взаимность в любви…»

[3; 423]. В отрывке встречается частица «bitte» (прошу тебя), притяжательное местоимение «mein» (моим), наречие «wieder» (вновь). Первое предложение отрывка – неполное. Итак, вышеназванные черты указывают исключительно на особенности женского говорения.

Новый день избитая и изнасилованная Эрика встречает одна, «обклеенная пластырями материнской заботы». Эрика молчит. Она всего лишь избитая женщина, идущая навстречу дню, хоть и плохо к нему подготовившись. Мать молчаливей, чем обычно, но все же говорит: «…die Tochter solle mehr unter Menschen gehen, um neue Gesichter und Tapeten kennenzulernen!» [4; 280]; «…дочери следует больше бывать на людях, видеть больше новых лиц и узоров на обоях!» [3; 437]. Для фрагмента в основном характерны черты мужской речи: наличие формы конъюнктива I глагола «sollen» в значении скрытого приказа (дочери следует), наречия «mehr» (больше), использование в обращении к Эрике вместо личного местоимения, что было бы типично для женской речи, существительного женского

265

рода «die Tochter» (дочь). Восклицательный знак в конце предложения указывает на побудительность высказывания.

Таким образом, проведенный анализ отрывков текста романа позволяет нам сделать вывод о том, что биологический пол «женщина» не всегда находит свое отражение в конструируемой Эльфридой Елинек речи женских персонажей. Мать, взявшая на себя роль тирана собственной дочери, в языке чаще проявляет себя как мужчина, а Эрика, которую никто не научил быть женщиной, получает в дар от писательницы способность словом выражать подавленную и забитую женственность.

ЛИТЕРАТУРА

1.Вейлерт А.А. О зависимости количественных показателей единиц языка от пола говорящего лица // Вопросы языкознания. – 1976. –

№5. – С. 138 – 143.

2.Горошко Е.И. Особенности мужского и женского стиля письма // Гендерный фактор в языке и коммуникации. – Иваново, 1999. – С. 28–41.

3.Елинек Э. Пианистка. – СПб.: Symposium, 2007. – 448 с.

4.Jelinek E. Die Klavierspielerin. – Hamburg: Rowohlt, 2012. – 288 с.

5.Кирилина А.В., Томская М. Лингвистические гендерные исследования // Отечественные записки. – 2005. – № 2. – С. 124– 129.

6.Кирилина А.В. Исследование гендера в лингвистических научных дисциплинах // Гендерные образование в системе высшей и средней школы: состояние и перспективы: Материалы международной научной конференции, Иваново, 24–25 июня 2003 г.

– Иваново, 2003. – С. 132 – 136.

7.Крючкова Т.Б. Некоторые экспериментальные исследования особенностей использования русского языка мужчиной и женщиной // Проблемы психолингвистики. – М., 1975. – С. 186 – 200.

Л.И. Сабирова, ФГБОУ ВПО «К(П)ФУ” (г. Казань)

ФОНЕТИЧЕСКИЕ И ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИЧКИНСКОГО ГОВОРА

Представители ичкинского говора в основном проживают в деревнях и в населённых пунктах Курганской области: в Альменово, в Шадринске и в Шатрово. По своим главным особянностям ичкинский говор имеет сходство с говорами среднего диалекта Зауралья. На формирование ичкинского говора повлияли, в основном, мишяры и волжские татары. В

266

этом процессе, в какой – то мере, сыграли роль также сибирские татары и башкирские соплеменники. И, в итоге, сформировался самостоятельный ичкинский говор. Формирование ичкинского диалекта, фонетические и морфологические особенности языка впервые более детально изучил Ф.Ю.Юсупов.

Фонетические особенности

Гласные. По звуковому составу и образованию ичкинский говор от литературного татарского языка, в основном, не отличается.

Произношение гласного [а]. Звук заднего ряда, как и в говорах татарского литературного языка и среднего диалекта, произносится как губно-губной звук. Как видно из наблюдений, такое произношение звука [а] не противоречит нормам орфоэпии, так как на втором-третьм слогах степень своеобразного произношения уменьшается.

1.Соответствия [ы]~[а], [э(е)]~[ə] зафиксированы в некоторых словах: аждағы – аждаһа, йаңы – яңа, мəктеп – мəктəп, происходит замена звуков [а], [ə] на [ы], [э(е)]; также в аффиксах -ғала, -гəлə и в форме

-ганцы глагола: йеткенце – җиткəнче, булғылау – булгалау.

2.Соответствие [ə]~[и]. В некоторых словарях гласный звук [ə] соответствует гласному звуку [и]: кəштə – киштə, кəрəк – кирəк, бəк – бик, кəм

–ким, əпəй – ипи, кəбəн – кибəн и др.

3.Соответствия [о]~[у], [ө]~[ү] постоянно применяются в следую-

щих словах: сура – сора, суң – соң, бутка – ботка, төгөл – түгел, бөгөн – бүген, көңөл – күңел и тд.

Явление сингармонизма. Гармоничное губно-губное произношение звуков о, ө, которые пишутся только на первом слоге, распространяется и на второй, третьй и последующие слоги. Например: соло – солы, оро – кое,

сөлөк – сөлек, тормош – тормыш, төрлөсе – төрлесе и др.

Дифтонги. Кроме дифтонгов литературного языка, для нашего изучаемого говора характерны дифтонги как [ыу], [еү], [оу], [өү].

Дифтонги [ыу], [еү], [оу], [өү]. Вместо гласных звуков [у], [ү], которые в литературном языке употребляются в открытом слоге или же в конце слова, в речи используются дифтонги [ыу], [еү]. Они выражаются: а)

в корне слова: сыу – су, тыуған – туган, теүгел – түгел; б) в глаголах:айтыу – кайту, килеү – килү, китеү – китү; в) дифтонг [ей], в отличие от литературного языка, в ичкинском диалекте соответствует на [и] в открытых слогах и в конце слов: ней – ни, кей – ки, теймə – тимə, тейеш – тиеш, песей – песи; г) дифтонг [өй] в отдельных словах преобразуются в монофтонги: үрəнеү – өйрəнə, сүлəү – сөйлəү, сүрəү – сөйрəү и др.

Согласные. Ичкинский диалект, в основном, не отличается от литературного языка по составу и системе согласных звуков. Согласные фонемы, почти полностью соответствуют аналогичным согласным татарского языка. Только нужно подчеркнуть отсутствие согласного звука [ч], и применение звука [ц] вместо [ч]: цыйырцык – сыерчык, цебен –

267

чебен, цабыу – чабу, цык – чык, барғац – баргач, алғынцы - алганчы и др.

Это - специфическая особенность диалекта, заимствованная из говора сибирских татар.

Некоторые специфические особенности отражаются в соответствии звуков. Ичкинскому диалекту характерно йотирование: йəй – җəй, йырыу

– җыр, йылы – җылы, йəйəү – җəяү, йен – җен.

[җ]~[з]. встречается в середине следующих слов: кəзə – кəҗə, база – баҗа, əзəт – əҗəт, хəзəт – хаҗəт. В начале слова: заназа – җеназа.

Ассимиляция. Если корень (или основа) оканчивается на глухой звук [ш], то начальный [с] в аффиксе -сыз переходит на звук [ш]: : башшыз – башсыз, ташшыз – ташсыз, ашшыз – ашсыз;

а) согласный [л] в окончании проходит ассимиляцию за счёт согласного [н], то есть чередуется со звуком [н]: көннəшə –көнлəшə, төннə

– төнлə, пецəннек – печəнлек;

б) под влиянием глухих [ц] и [ш] произношение согласных [с], [ч], [й] сливается: цицеү – чишү, өц цол – өч ел, өц цум – өч сум и др.

Регрессивная ассимиляция:

1.Как и в татарском литературном языке, в речи звонкий [н] перед звонкими [б], [м] переходит на согласную [м] тогда: а) когда к глаголу в форме -ған прибавляются аффиксы (-мы, -ме): барғаммы-

барганмы, күрмəгəмме – күрмəгəнме, белмəгəмме – белмəгəнме и тд.; б) в

форме повелительного наклонения: уйамма – уянма, борғоламма – боргаланма;

2.[т], [ч], [с] перед глухими согласными [ц], [ш] поддаются полной регрессивной ассимиляции: урыцца – урысча, шуғыша – сугыша,

шаршау – чаршау, шишмə –чишмə.

Явление диссимиляция. В ичкинском диалекте явления диссимиляции встречаются нечасто.

1.В отличие от литературного языка, слова, заканчивающиеся на [м], [н], [ң] в ичкинском диалекте в исходном падеже звук [д] не диссимилируется: əлеңдəн – хəлеңнəн, күндəн – күннəн, кайындан – каеннан

идр.

2.В сравнительной степени прилагательных один из удвоенного звука [р] диссимилируется [р], [л]: зурлақ – зуррак, тарлақ – таррак.

Грамматические особенности

Эти особенности в большинстве случаев отмечаются в глаголах.

1. В ичкинском диалекте, в отличие от литературного языка, сохранилась древняя форма времени изъявительного наклонения -ай, -əй. В литературной речи глаголы с окончаниями -ый, -и изменяются на -ай, -

əй, например: башлай – башлый, уйнай – уйный, килмəй – килми, белмəй – белми и др.

268

2. Глагол изъявительного наклонения 2 лица единственного числа настоящего времени употребляется в сокращенном виде, например:

нəмə эшлəйең (нəрсə эшлисең) син анда берүзең?

В ичкинском диалекте есть две формы определения глаголов изъявительного наклонения настоящего времени.

1.Аналитические формы деепричастия с формой -ып, -еп и вспомогательные глаголы утыра (сидит) или йата (лежит) сообщают действие настоящего времени: Бер хатын қайтып утыра эштəн.

2.Вторую форму составляет конструкция деепричастия с формой -а, -ə, -й и вспомагательный глагол торған. От какого лица совершается действие, определяется местоимениями 1 и 2 лица, а в 3 лице кроме местоимения может добавляться и имя существительное. В деревнях Тагыл (Кызылбаево), Тарсук (Терсюк), частично Эчкен (Ичкино) Курганской области вспомогательный глагол торған употреблятся без согласного звука [р]: Без яшь чакта менə шулай бергə утыратоғаныйық.

Значение глаголов изъявительного наклонения будущего времени определяется с помощью форм на -ыр, -ер, -р. Для них формы с аффиксами -ачак, -əчəк не характерны.

Исходя из вышеперечисленных особенностей, можно сказать, что ичкинский говор формировался как специфичный говор среднего диалекта Зауралья.

ЛИТЕРАТУРа

1.Юсупов Ф.Ю. Татар теленең Көньяк Урал һəм Урал арты (Чилəбе һəм Курган) өлкəлəрендə таралган сөйлəшлəре. – Автореф. дис. ...

канд. филол. наук. – Казань, 1972.

2.Юсупов Ф.Ю. Татарские говоры Южного Урала и Зауралья (Челябинской и Курганской областей). – Автореф. дис. ... канд. филол. наук. – Казань, 1972.

3.Юсупов Ф.Ю. Көньяк Урал һəм Урал арты сөйлəшлəре. – Казан: Тат.

кит. нəшр., 1979.

4.Юсупов Ф.Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. – Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1985.

5.Юсупов Ф.Ю. Причастия в диалектах сибирских татар // Морфология тюркских языков Сибири. – Новосибирск, 1985.

6.Юсупов Ф.Ю. Татар теленең диалектлары: Урал сөйлəшлəре. – Казан: Мəгариф, 2003.

7.Юсупов Ф.Ю. Сафакүл татарлары: тарих, тел, халык иҗаты. – Казан: Татполиграф, 2006.

269

А.Н.Сабитова, И.Р. Билалова, ФБФ, ФГБОУ ВПО «БГПУ им. М. Акмуллы» (г. Уфа)

ЛИНГВОКОГНИТИВНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ ОБЪЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТЕЛА (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО И БАШКИРСКОГО ЯЗЫКОВ)

Для лингвистов всегда особый интерес представляло описание особенностей строения человеческого тела, в том числе и его размеры, среди которых важнейшими в этой системе измерений являются объем и рост человека (длина человеческого тела). В сочетании с другими признаками рост человека характеризует физическое развитие, пропорции тела, морфологический статус человека, а в групповом масштабе – этническую принадлежность (БСЭ). Именно поэтому указание на величину человеческого тела в семантике лексемы часто совмещается с указанием на основные характеристики и особенности объекта.

Стандартные показатели объема человека варьируются в различных регионах земного шара, но люди, объединенные общими культурными и национальными представлениями, не испытывают затруднений в оценке роста человека, поскольку сам человек, как отмечалось выше, является первичным и самым естественным эталоном.

Целью предлагаемой статьи является сопоставительный анализ семантики и функционирования некоторых английских и башкирских прилагательных, указывающих на объем человеческого тела.

В английском языке для обозначения объема тела могут использоваться прилагательные, указывающие на умеренную полноту, напр., ПП plump. Plump, определяется в словаре как «well-rounded and full in form»

может употребляться для обозначения как взрослых обоих полов ,так и детей. То же самое в случае употребления ПП chubby определяемым в словаре как округлый, пухлый и способным сочетаться для описания как муж-

ского, так и женского полов; напр.: Aunt Sukie wasa short, chubby woman, always laughing (C.Barrus. «Our Friend John Burroughs»). ПП chubby так же может указывать на небольшой рост. В случае с ПП pudgy, к обозначению полноты в словарной дефиниции прибавляется обозначение короткого роста – «Short and fat» (невысокий и толстый), ср. напр., такие употребле-

ния: Shewas a tall, pudgy girl of fifteen, weighting a hundred and fift

y pound (O. Schreiner. «The Story of an African Farm»). Аналогично этому ПП есть прилагательные в башкирском языке: та а (здоровый) (физически крепкий, здоровый, дюжий). Умеренную полноту в английском языке могут обозначать такие прилагательные, как stout (коренастый) «bulky in figure; heavily built». Округлость, незначительную полноту может выражать прилагательное rotund, которое в своем первом значении обозначает досл. «округлый».

270