3154

Первый – уровень институционального индивида (homo institutius), второй – различных институциональных соглашений (контрактов), третий – институциональной среды как системного множества институтов разного вида и функционала.

Требует уточнения и еще одна основная категория нашего исследования – инновационная деятельность. В специальной литературе встречаются как слишком широкие, так и слишком узкие определения этого явления. Не имея возможности в данной работе дискутировать по этому вопросу, определим сразу наше понимание содержания инновационной экономики и места в ней инноваций.

Структура жизненного цикла научно-технических знаний последовательно включает три фазы: инвенции (производство новых знаний, изобретения, открытия), инновации (внедрение новых знаний в массовое производство и потребление продуктов и услуг, коммерциализация инвенций), имитации (тиражирование новых знаний и инноваций) [10, с. 42]. Таким образом, инновации не составляют все содержание инновационной экономики, но занимают в ней центральное место, опосредуя фазы производства новых знаний и массового воспроизводства инновационных товаров и услуг.

Следует подчеркнуть, что трехсекторное деление жизненного цикла научнотехнической продукции (инвенции – инновации – имитации) является достаточно радикальным. В действительности между этими фазами существуют промежуточные, которые весьма трудно однозначно отнести к той или иной основной фазе, например трансфер технологий между различными производителями, рынками, отраслями и странами. В случае когда трансфер новых технологий (продуктов) осуществляется на старые рынки или в старые отрасли, его можно идентифицировать как простую имитацию. Но в случае, как отмечает У. Баумоль, трансфера новых технологий в новые фирмы, рынки или страны его можно отнести к классу инноваций по двум причинам. Во-первых, само открытие нового рынка уже есть инновация. Во-вторых, интеллектуальная собственность в процессе такого трансфера адаптируется к новым условиям и совершенствуется [11, с. 214].

Отношения инноваций и институтов характеризуются взаимодействием. Институты – факторы структуры и динамики инновационной экономики, но и сами они объекты инноваций. Институциональные инновации (изменения) порождаются процессами межгрупповой конкуренции и внутригрупповой динамики [12, с. 386]. При этом для объяснения институциональных инноваций используется либо дарвинистская парадигма, когда они порождаются в процессе конкуренции видов институтов и их естественного отбора, либо марксистская парадигма, когда переход к новым институтам собственности, организации производства, обмена и распределения определяется неспособностью существующих институтов обеспечить неантагонистическое разрешение классовых противоречий и прогрессивное развитие данного общества.

Один из негативных эффектов шокового реформирования централизованной плановой экономики в стране – радикальное разрушение вертикально ин-

271

тегрированных народнохозяйственных комплексов, в том числе в сфере науч- но-технической деятельности. Это выразилось, во -первых, в банкротстве и ликвидации отдельных звеньев научно-производственных цепочек, прежде всего отраслевых НИИ, НИОКР на большинстве предприятий, НИР в вузах; вовторых, в разрыве кооперационных связей между наукой, производственными предприятиями и финансовыми организациями. В связи с этим в качестве гипотезы исследования можно предположить, что участники инновационной экономики, занимающие разные позиции в инновационном цикле (инвенторы, инноваторы и имитаторы) будут, с одной стороны, примерно одинаково ощущать дефицит институтов регулирования, защиты, координации, кооперации и финансовой поддержки своей инновационной деятельности. С другой стороны, они должны иметь существенные различия в уровне интериоризации данных институтов, удовлетворенности их количеством и качеством, доверия к ним и своим институциональным и инновационным пертнерам. Эти уровни институционализации инновационного поведения предлагаем фиксировать с помощью частных и интегральных показателей. К частным показателям относятся коэффициенты интериоризации институтов (Ki), удовлетворенности институтами (Ks) и доверия к институтам и институциональным контрагентам (Kt).

Коэффициент интериоризации институтов инновационного цикла рассчитывается по формуле

где х1 – процент знающих и использующих на практике данный институт; х2 – процент знающих, но не использующих институт; х3 – процент незнающих о содержании или существовании данного института; а1, а2, а3 – вес данных участников соответственно, которые в нашем исследовании определены следую-

щим образом: а1 = 0,75; а2 = 0,25; а3 = 0,0.

Коэффициент удовлетворенности институтом рассчитывается по формуле

где а1 – процент полностью удовлетворенных институтом; а2 – процент скорее удовлетворенных, чем не удовлетворенных институтом; b1 – процент скорее неудовлетворенных, чем удовлетворенных; b2 – процент полностью не удовлетворенных институтом.

Коэффициент доверия рассчитывается по аналогичной формуле:

где а1 и а2 – процент полностью и частично доверяющих институту или институциональным партнерам; b1 и b2 – процент частично или полностью не доверяющих.

272

Интегральный показатель институционализации инновационного поведения рассчитывается как среднее значение частных коэффициентов:

В качестве основной гипотезы исследования было выдвинуто предположение, что уровень интериоризации инновационных институтов должен быть выше в организациях инвенционного профиля, а уровень удовлетворенности и доверительности институтов, напротив, в организациях-инноваторах и имитаторах, которые имеют больше возможностей финансирования и коммерциализации инноваций.

Для проверки данной гипотезы в рамках нашего исследовательского проекта, поддержанного РГНФ, был проведен анкетный опрос 200 экспертов (специалистов и менеджеров) 12 производственных и непроизводственных организаций инновационного профиля Пермского края. Время проведения опроса – III и IV кварталы 2015 г. В опросе приняли участие 100 экспертов четырех непроизводственных организаций, включая два национальных исследовательских университета (ПГНИУ и ПНИПУ), Институт механики сплошных сред УрО РАН, региональную администрацию, 100 экспертов восьми промышленных предприятий, в том числе ПАО «Мотовилихинские заводы», ПАО «Протон-ПМ», ЗАО «Новомет» и др. Сформированные группы экспертов оценки институтов инновационной деятельности представляют разные фазы инновационного цикла. Эксперты непроизводственных организации (далее – НПО) представляют по преимуществу инвенционную фазу научных исследований и опытно-конструкторских работ (НИР и НИОКР). Эксперты производственных организаций (далее – ПО) представляют в своем большинстве фазу инноваций (внедрения и коммерциализации новшеств) и имитаций оригинальных инноваций.

Ниже приводятся результаты проведенного экспертного опроса. Как следует из данных табл. 1, уровни интериоризации институтов инновационного законодательства существенно зависят от типа инновационной организации. По практической реализации знания таких институтов НПО значительно опережают ПО в среднем в 1,5 раза (39,3 % против 25,5 %), особенно в сфере использования федерального законодательства (53 % НПО против 28 % ПО). Напротив, в ПО существенно выше доля знающих содержание правил инновационной деятельности, но не использующих их на практике. Это касается всех уровней законодательства, от мирового до корпоративного (в среднем 37 % в ПО против 11,5 % в НПО).

273

Таблица 1

Уровни интериоризации институтов инновационного законодательства по типам инновационной организации, в %

Подсчет коэффициента интериоризации Ki по формуле (1) (табл. 2) выявил наибольшее расхождение его значения по федеральному законодательству (0,44 в НПО против 0,26 в ПО). В среднем по всем его уровням разница в значениях этого коэффициента между типами организации выявлена небольшая (0,32 в НПО и 0,28 в ПО).

Таблица 2

Значение коэффициента интериоризации института

Анализ значений коэффициента удовлетворенности институтом защиты прав и результатов инновационной деятельности (РИД), рассчитанного по формуле (2), выявил существенную дифференциацию его значений по всем уро в- ням такой защиты. (табл 3). В среднем удовлетворенность институтом защиты РИД в ПО выше, чем, в НПО в 3,7 раза (0,48 в ПО против 0,13 в НПО).

Таблица 3

Значение коэффициента удовлетворенности системой защиты прав и результатов инновационной деятельности (Ks)

Наиболее заметна более высокая удовлетворенность системой защиты РИД в ПО, чем в НПО, на федеральном, региональном и корпоративном уровнях. Этот факт можно объяснить прежде всего тем, что специалисты и менеджеры в ПО больше, чем в НПО, реализуют на практике инновационные проекты.

Анализ уровня доверия к партнерам по интеллектуальной и инновационной деятельности. (табл 4) выявил также заметное преимущество по этому показателю институционализации у специалистов и менеджеров ПО перед НПО. Так, полностью доверяют своим инновационным партнерам 56 % экспертов ПО против 15 % в НПО. Расчет коэффициента доверия Кt по формуле (3) выявил, что его значение в ПО в 1,75 раз выше, чем в НПО (0,56 % против 0,32 %). Этот факт также можно объяснить тем, что в НПО инвенторы и инноваторы испытывают больше препятствий (финансовых, рыночных) в продвижении своих открытий и инновационных проектов в стадии их внедрения и коммерциализации, чем в ПО. Более конкретный анализ по видам контрагентов выявил, что уровень доверия к поставщикам ресурсов инновационной деятельности в ПО в 3 раза выше, чем в НПО (24 % против 7 %), к партнерам по инновациям, соответственно, в 1,6 раз (50 % в ПО против 31 % в НПО).

Расчет интегрального коэффициента институционализации инновационной деятельности с учетом частных коэффициентов интериоризации (Ki), удовлетворенности (Ks) и доверия (Kt) по формуле (4) выявил заметное преимущество его значения у экспертов ПО в сравнении с экспертами НПО:

275

Таким образом, проведенное исследование в целом подтвердило выдвинутую гипотезу о более высоком уровне институционализации инновационной деятельности в производственных организациях, нежели в непроизводственных. В качестве основной практической рекомендации исследования предлагается радикальное повышение качества институтов регулирования инвенционной и инновационной деятельности организаций в сфере производства новых знаний и технологий, что позволит обеспечить их более тесные и эффективные связи с производственными организациями инновационного профиля.

Список литературы

1.Жиронкин С.А. Технологические детерминанты выхода экономики России из структурной десоциализации // Журнал экономической теории. – 2015. –

№4. – С. 123.

2.Третьякова Е.А. Инновационное развитие экономики России: динамика ключевых индикаторов // Инновационное развитие экономики: тенденции и перспективы: материалы IV Междунар. науч.-практ . конф., Пермь, 4 июня 2015 г. – Пермь: Изд-во Перм . нац. исслед. политехн. ун-та, 2015 . – С. 351–362.

3.Макарихин И. Законы надо поправлять, и быстро // Новый компаньон. –

2016. – 22 марта. – С. 10.

4.Рихтер Р. Новая институциональная экономическая теория: первые шаги, сущность, перспективы // Российский журнал менеджмента. – 2006. – Т.4,

№1. – С. 79–112.

5.Ходжсон Д. Экономическая теория и институты: манифест современной институциональной экономической теории / пер. с англ. – М.: Дело, 2003. – 464 с.

6.Макаров В.Л. Исчисление институтов // Экономика и математические методы. – 2003. – Т. 39, № 2. – С. 14–37.

7.Клейнер Г.Б. Эволюция институциональных систем / ЦЭМИ РАН. – М.: Наука, 2004. – 240 с.

8.Попов Е.В. Институты. – Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН,

2015. – 712 с.

9.Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. – М.: ТЕИС, 2002. – 380 с.

10.Попов Е.В. Культурный фактор методологии экономической науки // Журнал экономической теории. – 2015. – № 3. – С. 41–48.

276

11.Баумоль У. Микротеория инновационного предпринимательства. – М.: Изд-во Ин -та Гайдара, 2013 . – 432 с.

12.Боулз С. Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция: учеб. – М.: Дело АНХ, 2011.– 576 с.

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 15-1259005.

Е.Н. Горшкова

Пермский национальный исследовательский политехнический университет

МОДЕЛИ СТРАТЕГИЙ АДАПТАЦИИ ОРГАНИЗАЦИЙ В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА

Рассматриваются четыре модели стратегии адаптации организации в условиях кризиса. Каждая модель ориентирована на те или иные инструменты выхода из кризиса. Для каждой организации существуют индивидуальные стратегии адаптации к внешней среде. Данные модели носят ситуационный характер и не являются универсальными.

Ключевые слова: стратегии адаптации, компоненты стратегии, адаптация организации в кризис, внешняя и внутренняя среда, бизнес.

E.N. Gorshkova

Perm National Research Polytechnic University

MODELS OF STRATEGY OF ADAPTATION

OF THE ORGANIZATIONS IN THE CONDITIONS OF CRISIS

This article examines four models of adaptation strategies the organization in times of crisis. Each model is focused on those or other tools out of the crisis. Each organization has its own individual strategy of adaptation to the external environment. These models are situational in nature and are not universal.

Keywords: adaptation strategy, strategy components, adaptation of the organization in crisis, external and internal environment, business.

Организация сложна и неоднородна по своей структуре. В ее основе лежат разработка стратегии, ее адаптация к особенностям компании и реализация на практике. Внешняя среда по отношению к организации диктует свои специфические условия, в рамках которых задаются правила игры. Любой организации приходится адаптироваться к этим условиям. Проблема заключается в том, какую оптимальную стратегию необходимо разработать для обеспечения эффективности воспроизводства или изменения привычных практик, успешной реализации сбыта готового продукта, налаженной коммуникации с внешней и внутренней средой организации, а также конкурентоспособности на рынке.

277

Устоявшиеся практики организации, как правило, представляют собой набор методов и инструментов, которые вырабатываются и укореняются внутри организации. Они являются естественным состоянием для организации и определяют образ мыслей и поведения в соответствии с индикаторами доступного и недоступного, того, что «для нас» и «не для нас», тем самым заставляя организацию приспосабливаться к настоящему и будущему [1, с276]. . В крупных компаниях эти практики зачастую, хотя и не всегда формализованы и декларированы сверху, поэтому требуется высокий уровень координации, коммуникации и контроля. Для мелких и средних организаций данные практики, скорее, неформальны, так как такие предприятия обладают большей гибкостью и чуткостью реагирования на изменения внешней среды. Однако можно констатировать, что, хотя мелкие организации чаще идут на изменение своей стратегии и структуры, у крупных компаний больше шансов выжить при любых изменениях внешнего окружения [2, с. 45].

Стратегии, которые избирают организации, являются ситуационной переменной внутренней среды, интегрирующей осмысленную логику организационного развития. Под стратегией обычно принято понимать разновидность долгосрочного плана развития и управления организацией, ориентированного на взаимоотношения и адаптацию с внешней средой с учетом реальных и потенциальных возможностей организации [3, с. 32]. Наиболее удачно суть стратегии описана Г. Минцбергом, который определял ее в рамках пяти. «П» В структуре любой стратегии выделяются три компонента, которые служат ориентиром дальнейшей выработки самой стратегии. Первый компонент стратегии заключается в оценке самой ситуации, которая сложилась на данном этапе существования. Данная оценка касается не только внутреннего состояния среды организации, но и внешнего окружения. Данный компонент несет в себе важную составляющею, так как реальный взгляд на сложившиеся практики позволит последующим компонентам быть ориентиром.

Второй, не менее важный компонент ориентирован на составление целостной картины будущего. Здесь для организации важно понять, какая глобальная цель существует, к чему стремится организация, иными словами, цель организации, положение на рынке и размеры сегмента.

Третий компонент стратегии определяет в целом картину будущей стратегии. Данный компонент ориентирован на взаимосвязь двух предыдущих, т.е. сопоставление текущей ситуации и плана будущего. Анализ возможностей организации на данный момент и реальные возможности, с помощью которых будет достигаться цель, служат главным этапом в формировании стратегии.

Стратегия не является статичной, и по мере развития организации происходит трансформация стратегических компонентов. Важным фактором для организации является реальная оценка существующего состояния окружающей среды. Кризисные явления окружающей среды транслируют организации но-

278

вые условия существования. Организации непосредственно реагируют на эти изменения и ищут способы адаптации к ним. Некоторые организации сразу же «умирают. » По данным Единого федерального реестра сведений о банкротстве, в начале 2015 г. количество обанкротившихся российских компаний выросло на 22 % по сравнению с прошлым годом [4]. Некоторые же стараются удержаться на плаву или проявить агрессию по отношению к внешней среде.

В данной статье будут рассмотрены четыре модели стратегий, которые позволяют организациям не уходить с рынка, а оптимизировать свои практики и продолжить развитие.

Первая модель стратегии – это уход в теневую экономику. Переход к неформальным правилам обусловливает быструю адаптацию мелких и средних организаций к условиям внешней среды. Неформальный практики не закреплены в рамках закона и не являются жесткими, что позволяет организации находить новые способы реализации сбыта продукта и управления компанией в целом. В мелких и средних организациях неформальные практики могут быть не только в официально регистрируемой деятельности, но в любой деятельности в целом, так как небольшие масштабы позволяют ей оставаться не замеченной для контролирующих органов. В неформальной экономике РФ в 2014 г., по данным Росстата, было занято 14,4 млн человек, что составляет 20,1 % от общего числа занятых в экономике страны. В особо кризисном 2015 г. численность занятых в неформальной экономике РФ выросла во втором квартале на 900 тыс. человек, до 21,2 % от общего числа занятых в экономике (15,3 млн чел.) [5].

Для сокращения издержек организации прибегают к нестандартным методам регистрации виз, официальных разрешений и других бюрократических процедур, которые свойственны формальной экономике и требуют немалых затрат времени и финансовых средств. Вследствие ухода от налогов теневые организации располагают дополнительными финансовыми ресурсами, повышающими их адаптационный потенциал [3, с. 129].

Помимо несоблюдения правил, мелкие и средние организации зачастую не способны следить за изменениями в законодательстве. Множество регламентирующих документов, наряду с практической недоступностью юридических консультаций для мелких организаций, становится серьезной преградой на пути легализации бизнеса [6, с. 7]. Немалые трудности также вызывает недостаточная прозрачность правовых документов.

Теневая деятельность, несомненно, является противоправной. Это наносит огромный экономический урон обществу, однако для мелких и средних организаций является весьма распространенной практикой, а потому действительно выступает одним из факторов, позволяющих таким организациям выживать в кризисные периоды.

Вторая модель стратегии, напротив, ориентирована на прямое взаимоотношение организаций с государством, которое выступает в роли опекуна. Мел-

279

кое и среднее предпринимательство выполняет ряд социально значимых функций: формирование среднего класса, обеспечение новых рабочих мест и др., однако они, по сравнению с крупным, обладают более низкой конкурентоспособностью. Для этого создана система государственной поддержки, которая выражается, во-первых, в том, что государство оказывает финансовую поддержку мелким и средним организациям (предоставление налоговых льгот, бюджетное кредитование, предоставление субсидий отдельным категориям малых предпринимателей и др.) Особенность финансовой поддержки заключается в том, что ее основная часть осуществляется в рамках реализации тех или иных государственных программ, которые, в свою очередь, носят целевой характер. По предварительной информации Министерства экономического развития нашей страны, на всю программу в 2016 г. будет выделено только 11 млрд руб., тогда как в 2014 г. данная сумма составляла более 20 млрд руб., а в 2015 г. – без малого 17 млрд руб. Данные средства будут поделены между всеми субъектами РФ на основе проведенных конкурсных процедур, которые пойдут на действительно важные сферы экономики [7]. В условиях кризиса особенно остро стоит вопрос финансирования организации. Как правило, банки всегда отдают предпочтение крупным клиентам даже в нормальных условиях, а в условиях кризиса еще в большей мере ограничивают кредитование мелких и средних организаций, поэтому, чтобы выжить в сложные времена, некоторые организации могут прибегнуть к неформальным источникам финансирования, в том числе к ростовщикам с их грабительскими процентными ставками.

Во-вторых, государство принимает участие в создании и развитии инфр а- структуры, которая необходима для нормального развития и функционирования мелких и средних организаций и включает в себя специальные консультационные центры и сети, различные бизнес-инкубаторы, технопарки, фонды поддержки и др.

В-третьих, в кризисный период остро ощущается институциональная н е- защищенность мелких и средних организаций. Одним из ее направлений является проблема оплаты работ и услуг крупных организаций, которые, в свою очередь, стремятся решить часть своих проблем за счет малого бизнеса. ВЯпонии эту проблему частично решает принятый закон «О предотвращении задержек оплаты за субподрядные работы», установивший строгую ответственность за несвоевременную оплату работ, выполняемых мелкими и средними организациями. В Великобритании государством введена схема своевременных платежей, в соответствии с которой присоединившиеся к ней фирмы обязуются осуществлять платежи малому бизнесу за выполненные работы и оказанные услуги в течение 10 календарных дней. Кроме того, это является инструментом контроля и вмешательства со стороны чиновничьего аппарата.

Существует также риск усиления поглощения мелких и средних организаций крупными, в условиях кризиса степень их сопротивления очень мала.

280