Современный город власть управление экономика. Выпуск 6

Современные подходы к изучению миграционного процесса рассматривают его основных акторов не как локализованных индивидов, а как «трансмигрантов» [2], которые не просто перемещаются из одного населенного пункта в другой, а перекраивают жизненное пространство, значительно расширяя пределы своей повседневности и создавая новую реальность – «транснациональное социальное пространство» [3]. В нем люди оказываются в раздвоенном состоянии, одновременно становясь «своими» и «чужими», «законными» и «незаконными», «бедными» и «богатыми», переключаясь из одного регистра в другой по необходимости [4, c. 10]. Таким образом, высокая географическая мобильность трансмигрантов сопровождается миграцией их локальной идентичности, в результате чего ее пространственная фиксация становится проблематичной. В связи с этим у гостевых работников возникает потребность в поиске альтернативных идентификационных стратегий, позволяющих, вопервых, манифестировать чувство групповой сопричастности с соплеменниками, работающими за рубежом; во-вторых, маркировать самоидентификацию со страной исхода; в-третьих, локально нивелировать прекарную идентичность, свойственную нелегальным мигрантам. Эта новая социопространственная и геокультурная реалия еще не осмыслена с научной точки зрения, поэтому задачей данной статьи является ее проблематизация как перспективного поля аналитической рефлексии.

По признанию ученых [6], в последнее время в украинских социальных исследованиях тема городского пространства стала модной и изучается с позиций разных научных дисциплин. Однако в миграциологии исследование этой тематики ограничивается отдельными работами [7; 8; 9; 10; 11], которые при рассмотрении мигрантов в урбанистическом контексте не заостряют внимания на роли публичных городских пространств в локализации их групповой идентичности. Это объясняет выбор объекта исследования в данной работе – открытых городских пространств, трактуемых в терминах социологии города Георга Зиммеля [12] как «символические

231

точки» мегаполиса, наполненные определенными социальными смыслами и выполняющие функции превращения «пустого» пространства в осмысленное. В данной статье под ними понимаются фокальные точки городского ландшафта, такие как крупные площади, подворья городских церквей, скверы возле станций метрополитена и др. Основная цель исследования состоит в анализе роли этих открытых урбанистических пространств мегаполисов стран, принимающих украинскую женскую миграцию, в локализации групповой идентичности украинских гостевых работниц как модели гендерированного брендинга городской территории.

Основным аналитическим инструментом исследования яв-

ляется понятие «локализация идентичности», которое предлагается трактовать с точки зрения теории локальности, разработанной Арджуном Аппадураи [13]. Концепт «локальность» понимается в этой теории как сложное феноменологическое качество, конституируемое серией взаимосвязей между ощущением социальной насущности, технологиями интерактивности и релятивностью контекста. Предлагаемое понятие «локализация идентичности» можно интерпретировать в терминах этой теории, с одной стороны, как способ колонизации окружающей местности (neighbourhood), являющейся социальной формой реализации локальности, а с другой – как способ постоянного производства и воспроизводства сообщества. В данной работе этим сообществом является диаспора украинских трудовых мигранток. Я пытаюсь показать, что она «воспроизводит» себя посред-

ством этнизации или этнического брендинга открытого пуб-

личного пространства крупного зарубежного города через процесс его «доместикации» [14], направленной на использование его мигрантками в качестве своей этнической ниши. Представ-

ляется, что «пространственно локализованная идентичность»,

как и локальная и национальная идентичности, в условиях нестабильности общества может являться существенной опорой для человека в возможности иметь определенность собственного положения в системе социального пространства, являться

232

основанием к преобразовательной активности и частично компенсировать утрату других довольно важных социальных идентичностей [15].

Эмпирическая база исследования представлена материала-

ми прессы об украинской трудовой миграции и документальными кинорепортажами о жизни украинских гастарбайтеров за рубежом.

«Вот через площадь мы идем»: городские площади как локусы групповой идентичности украинских трудовых ми-

гранток. Как показал анализ эмпирического материала, «символические точки» городского ландшафта мегаполиса могут выполнять функцию локализации групповой идентичности мигранток, детерминируемой этническим, профессиональным

игендерным факторами. Символичной в этом смысле является центральная площадь итальянского города Неаполя:

«Если бы “синьора” Вера хотела в одной картине изобразить положение украинцев – заробитчан в Италии, она бы показала площадь Гарибальди, что в Неаполе, огромную гору полосатых сумок

иизмученных украинских женщин возле них. Это привокзальная площадь, на ней паркуются и автобусы с “рабами-туристами”. Эти автобусы служат и для связи украинских “шабашников” с родиной: черезнихпередаютписьма, деньги, посылки» [16].

Площадь Гарибальди является одновременно и визитной карточкой, снискавшей городу репутацию «города Золушек»,

поскольку большинство прибывающих сюда гастарбайтеров – это женщины1, «молчаливо колонизирующие» итальянский рынок наемного домашнего труда [17, c. 287], и точкой отсчета в процессе их «неаполитизации», т.е. адаптации к жизни и быту в принимающем итальянском обществе, и одновременно «маленьким кусочком родины»:

«Площадь Гарибальди в Неаполе. Именно здесь собираются наши заробитчане из разных уголков Украины. Эта площадь мно-

1В Неаполе украинские женщины составляют вторую по численности этногендерную группу среди всех работающих здесь мигрантов [29].

233

гофункциональная: своеобразный рынок вакансий, место, почтовая площадь – можно получить или отправить посылку. Здесь продают украинские газеты и журналы, книги, музыку. Маленький кусочек Украины. Сегодня в каждой стране мира существуют такие «площади Гарибальди». Только здесь можно совместно проникнуться ностальгией, встретившись в выходной, спеть вместе песню, обменяться какими-то новостями» [18].

Австралийский антрополог Николас Харни указывает на особое значение центральной неаполитанской площади как локуса гендерно маркированной групповой идентичности гостевых работниц из Украины:

«Управление по делам иммигрантов скрыто в районе промзоны и территории железной дороги за площадью Гарибальди (Piazza Garibaldi), местом, где расположен главный городской вокзал. Каждое утро, несмотря на формальные попытки полиции упорядочить процесс получения иммигрантами permessi di soggiorni (разрешений на пребывание), у дверей офиса собирается беспорядочная очередь, которая, толкаясь, пытается проникнуть в здание. Улыбающиеся лица представителей местного сообщества рассказывали нам по-синхальски, по-украински, покитайски и т.д., что нужно от нас полиции. Украинки, как оказалось, были едва знакомы, однако факт общего гражданства и общего опыта, не последней частью которого было некоторое время, проведенное в качестве незаконных мигрантов, позволил им мило поболтать друг с другом» [19, c. 408].

Другой «символической точкой» мегаполиса, служащей местом локализации групповой идентичности украинских заробитчанок, являются парковые зоны. Об этом свидетельствует новостной сюжет, посвященный римским паркам как гендерированному публичному пространству, где украинские женщины, зарабатывающие на жизнь в столице Италии, могут «отвести душу» после тяжелого рабочего дня [20]. Наиболее популярный из них находится рядом со станцией римского метро Пирáмиде. Украинки считают эти «парковые посиделки» даже более важными для себя, чем посещение университета. Это открытое про-

234

странство мегаполиса идентифицируется в репортаже как «украинский Рим», воспринимаемый мигрантками как «своя территория» и «центр украинских женщин»:

«Все проблемы, которые у нас есть, мы несем сюда. Мы обмениваемся книжками, поем потихоньку, делимся письмами, которые приходят из Украины. Тут есть куда пойти, но сюда приходят, потому что здесь… как центр, где сходятся украинские женщины и проводят свое время» [20].

Это интервью согласуется с утверждением, что украинские женщины-сиделки в Италии составляют своего рода закрытый кластер социальных сетей, так как все свободное время проводят преимущественно со своими землячками [21]. Их пространственная локализованность в «символических точках» городского ландшафта усиливает их визуализированность в социальном пространстве итальянских мегаполисов. Как свидетельствуют исследования женской миграции в Италию, способность к «доместикации» этих публичных пространств принципиально отличает украинок от женщин тех этнических групп, в которых жены приезжают в страну вслед за мужьями, например от арабок, которые остаются «невидимыми» в городе, потому что не знают языка, не имеют работы, боятся рисков большого города и поэтому большую часть времени проводят дома [14].

Другой фрагмент «украинского Рима» локализован в предместье итальянской столицы, в районе площади Ребебия, где дважды в неделю встречаются украинские гастарбайтеры. Это публичное городское пространство размером 3 тыс. м2 доместицировано гостевыми работниками для выполнения функции «агентства-всё-включено»: это одновременно и почта, и вокзал, а для кого-то – большие деньги. Сюда приходят, чтобы найти работу или подыскать себе замену на период отпуска, договориться об аренде жилья или отправить домой посылку, но основное ее назначение – дать возможность украинской диаспоре влиться в итальянскую жизнь [22; 23].

Наконец, еще одним открытым городским пространством, которое согласно классификации пространств Лин Лофланд следует

235

рассматривать как «парохиальное пространство» [24] и которое служит инструментом локализации «украинскости» его посетителей, являются дворики, скверы и паперти возле христианских церквей, воспринимаемых мигрантами как тихая гавань в чужеродном окружении зарубежного мегаполиса. Церковь предоставляет мигрантам духовную поддержку и скромную практическую помощь в решении насущных житейских проблем, а также территорию для социализации и воспроизводства своей украинской идентичности. Как указывает Моника Перотто, православные приходы, несмотря на их большие финансовые проблемы, до сих пор являются местом встречи и духовной поддержки мигрантов; иногда они организуют интересные культурные мероприятия (концерты, экскурсии) [21]. Украинские гастарбайтеры, преимущественно женщины, собираются здесь, чтобы отметить религиозные и национальные праздники. Опраздновании Дня всех святых в Римской церкви монастыря отцов-василиан св. Иосафата рассказывает репортажАлены Медведевой[25]:

«Нарядные, со светлыми лицами прихожане по очереди подходят к столикам и выкладывают принесенные дары. Затем занимают места на лавках или в проходах, аккуратно сложив руки на коленях. Далеко не все из них были верующими в Украине. Но на чужбине без поддержки не выжить. “Большинство собравшихся здесь женщин работают в семьях (или, как мы здесь это называем, «на фисе»), – говорит София. – Следим за стариками или детьми и ведем домашнее хозяйство. Фактически целый день проводим взаперти. И поговорить по душам не с кем. Пообщаться со своими соотечественниками, поделиться бедами и радостями, получить поддержку и отдохнуть душой можно лишь в церкви”. После службы прихожанки проходят вглубь двора. Там их ждут беседки и навесы от дождя. Расставив нехитрую “мебель”, женщины группируются кучками и выкладывают на столы принесенные из дома съестные припасы. Вокруг, несмотря на ноябрь, зеленые деревья, поют птицы, и каждая из этих женщин старается “ухватить” себе кусочек этой благодати, чтобы пережить следующую неделю тяжелой работы…»

236

Таким образом, для гостевых работниц сакральное пространство церкви может исполнять роль «доместицированного места», позволяющего локализовать свою групповую идентичность, маркируя окружающих как «чужих» или «своих», которых «узнают издалека» [20]. Это достигается посредством «пространственных практик», нацеленных на «производство пространства» [26] с брендом «украинскости», что можно интерпретировать как модель этнического брендинга «символических точек» города. Подобная тенденция наблюдается и у женщинмигранток из других постсоветских стран, например из Грузии:

из Тианети, где они получали и отправляли посылки, письма и деньги; обменивались новостями и посещали службу в местном храме. Мигрантки старались максимально быть в курсе дел своих семей, регулярно звонили домой, писали письма» [27].

Представляется, что стратегия пространственной локализации групповой идентичности мигранток посредством этнического брендинга площадей мегаполиса может расцениваться как их попытка отстоять свое «право на город» [28].

Выводы. Как показало данное исследование, высокая географическая мобильность украинских гостевых работниц ставит перед ними проблему пространственной локализации своей групповой этнопрофессиональной идентичности. Она решается мигрантками с помощью гендерированных идентификационных стратегий, направленных на «доместикацию ничейных символических точек» мегаполисов принимающих стран. Это позволяет компенсировать утрату локальной идентичности в транснациональном мегапространстве трансграничной мобильности посредством ее конструирования в микропространстве городского ландшафта. Такая идентификационная стратегия принимает форму этнизации мигрантками открытых публичных пространств большого города, которую в данной работе предлагается рассматривать как гендерированную модель этнического брендинга территории мегаполиса.

237

Список литературы

1.ILO. Report on the methodology and results of the modular sample survey on labor migration in Ukraine. – Budapest: International Labor Organization, 2013.

2.Towards a transnational perspective on migration. race, class, ethnicity, and nationalism reconsidered / eds. N. Glick Schiller, L. Basch, C. Blanc-Szanton. – New York: Annals of the New York Academy of Sciences, 1992.

3.Pries L. Transnationale Soziale Raume. Theoretischempirische Skizze am Beispiel Mexiko-USA // Zeitschrift fur Soziologie. – 1996. – № 25. – S. 456–472.

4.Абашин С. Среднеазиатская миграция: практики, локальные сообщества, транснационализм // Этнографическое обозрение. – 2012. – № 4. – С. 3–13.

5.На роздоріжжі. Аналітичні матеріали комплексного дослідження процесів української трудової міграції (країни Європейського союзу та Російська Федерація) / за ред. І. Маркова. – Львів: Карітас України, 2009.

6.Лобанова А.С. «Да, не в тему, но красиво же, красиво!»: восприятие городского пространства жителями Йошкар-Олы // Журнал социологии и социальной антропологи. – 2014. – № 4 (75), т. XVII. – P. 124–135.

7.Дятлов В., Кузнецов Р. «Шанхай» в центре Иркутска. Экология китайского рынка // Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / под ред. В.И. Дятлова, С.А. Панарина, М.Я. Рожанского. – М.; Иркутск: Наталис, 2005. – С. 166–187.

8.Иммигранты в Москве / под ред. Ж.А. Зайончковской. – М.: Три квадрата, 2009.

9.Карачурина Л. Мигранты и рынки труда крупных российских городов: согласование взаимных интересов [Электронный ресурс] // Демоскоп Weekly. – № 223–224. – 21 ноября –

4 декабря 2005. – URL: http://demoscope.ru/weekly/2005/0223/ analit02.php.

238

10.Григоричев К. «Таджики» в пригородах Иркутской агломерации // Миграции и диаспоры в социокультурном, политическом и экономическом пространстве Сибири. Рубежи XIX– XX и XX–XXI веков / под ред. В.И. Дятлова. – Иркутск: Оттиск, 2010. – С. 156–176.

11.Мкртчян Н. Миграционный баланс российских городов: к вопросу о влиянии размера и положения в системе центропериферийных отношений // Науч. тр. Ин-та народнохоз. прогнозирования РАН / под ред. А.Г. Коровкина. – М.: МАКС Пресс, 2011. – С. 416–430.

12.Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь // Логос. – 2002. – № 3(34). – С. 23–34.

13.Appadurai A. Modernity at large: cultural dimensions of globalization. – Minnesota: University of Minneapolis Press, 1996.

14.Caputo B. “Domestication” of Space: Arab Migrants in Milan // ISIM Review. – 2005. – № 16. – P. 24–25.

15.Морозова Е.В., Улько Е.В. Локальная идентичность: формы актуализации и типы // Политическая экспертиза. – 2008. – № 4. – C. 139–151.

16.Малимон Н. А на площади Гарибальди продают рабо-

ту… [Электронный ресурс] // День. – 25.05.2001. – URL: http://www.day.kiev.ua/ru/article/obshchestvo/na-ploshchadi- garibaldi-prodayut-rabotu.

17. Banfi L., Boccagni P. Transnational family life and female migration in Italy: One or multiple patterns? // Gender, Generations and the Family in International Migration / eds. A. Kraler, E. Kofman, M. Kohli, C. Schmoll. – Amsterdam: Amsterdam University Press, 2011. – P. 287–312.

18.Стрєлкова Н. Лише українська жінка зможе підняти Україну. «Попелюшки» з Неаполя вже 15 років доводять це українським чоловікам [Электронный ресурс] // Щотижневик

«33 канал». – 21.06.2006. – URL: http://old.33kanal.com/2006/06- 21-06.php.

19.Харни Н. Восток получает свой средиземноморский порт: украинцы в Неаполе // Антропологический форум. – 2010. –

№13. – С. 407–424.

239

20.Пасс А. Заробітчани в Італії відводять душу у парках. – 21.01.2011. – URL: https://www.youtube.com/watch?v=2o6Q cpI8fN4.

21.Перотто М. Мигранты из постсоветских стран в Италии (результаты эмпирического социолингвистического исследова-

ния) // Диаспоры. – 2010. – № 1. – С. 83–100.

22.Павлинок И. Украинцы в Италии [Электронный ре-

сурс] // ТСН. – 28.02.2010. – URL: https://www.youtube.com/ watch?v=veK0M_FMQZs.

23.“ATM Woman”: Documentary about Ukrainian ladies who work as economic migrants [Электронный ресурс] // Ukraine Today. – 21.03.2015. – URL: https://www.youtube.com/watch? v=gHE0Gc8Duro.

24.Lofland L.H. The public realm: Exploring the city’s quintessential social territory. – New York: Aldine de Gruyter, 1998.

25.Медведева А. Притяженья больше нет: что гонит наших заробитчан из Италии [Электронный ресурс] // Вести: Ре-

портер. – 21.11.2013. – URL: http://reporter.vesti-ukr.com/25210- pritjazhenja-bolshe-net#.VHI99NKsVKY.

26.Lefebvre H. The production of space. – Оxford: Blackwell,

1991.

27.Зурабишвили Т., Зурабишвили Т. Психологическая цена миграции женщин из грузинского поселка Даба Тианети //

Диаспоры. – 2012. – № 2. – С. 6–24.

28.Girard L.F., Chambers I. Naples, Italy: A spontaneous model for integration // International Migrants and the City / еd. by M. Balbo. – Venice: UN Habitat: IUAV, 2005.

29.Lefebvre H. The right to the city // Writings on cities / eds. E. Kofman, E. Lebas. – Cambridge: Blackwell, 1996. – P. 61–181.

240