Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

Семья Моджадциди была настроена протурецки, а стало быть, антианглийски, когда Аманулла еще был принцем во время Первой мировой войны, и поддерживала близкие отношения с братом эмира Хабибуллы, Насруллой. Члены семьи содействовали восхождению Амануллы на престол и использовали свое влияние, особенно в племенах, для того чтобы поднять народ на войну за независимость. Они поддерживали и панисламизм Амануллы. Но вскоре были разочарованы, когда Аманулле, заключившим мирное соглашение с англичанами, не удалось добиться присоединения к Афганистану полосы независимых племен или хотя бы амнистии или защиты для них. Хазрат Гуль Ага считал это предательством и угрозой его собственному влиянию в племенах. Трещина между ними расширялась по мере того, как в программе модернизации Амануллы все более превалировали секуляристские ценности. Отношение эмира к семье Моджаддиди, в свою очередь, становилось все более жестким.

И когда король объявил о намерении принять строгие меры против непокорных мулл в 1928 г., хазраты перешли в активную оппозицию. Аманулла думал о том, что они стали британскими агентами и замышляют заговор против него.

Действительно, хазрат Гуль Ага не стал дожидаться окончания заседаний Лоя джирги и в сопровождении своего племянника Маусума и нескольких мулл покинул Кабул, направляясь в Хост с намерением поднять племена против короля. Они собрали подписи 400 мулл, объявивших Амануллу кафиром и требовавших отмены новой серии реформ. Это было уже серьезным шагом, и король немедленно принял меры: по его распоряжению хазрат, сопровождавший его судья Абдуррахман и еще 30 мулл были задержаны в Хосте и доставлены в Кабул.

Аманулла созвал Государственный совет, который расценил их действия как намерение поднять мятеж против короля. Аманулла просил судью Абдуррахмана вынести обвинительный вердикт хазрату в виде фетвы (религиозного вердикта), однако тот отказался, несмотря на то что ранее подвергался аресту по обвинению в получении взяток и поддержке опального хазрата Гуль Ага217. В результате он был признан виновным и казнен вместе с четырьмя муллами, а вся семья хазратов была брошена за решетку. Это и был тот самый инцидент, который многие консервативные деятели хотели использовать как провокацию. С этого момента консервативное духовенство поднялось против короля. Часть умеренных духовных лиц, получивших современное образование, продолжали поддержи-

санкцию от большинства мулл, которые развернули мощную пропагандистскую кампанию против правительства и короля.

Мятеж был поднят кланом сангу-хель племени шинвари 12 ноября 1928 г. Менее трехсот членов этого племени напали на деревни Пиш Булак и Ачин, а также на армейский пост и разграбили их. Местное армейское подразделение без боя сдалось мятежникам. Губернатора Джалалабада охватила нерешительность. Он просто доложил об инциденте в Кабул и ожидал распоряжений. Мятежники двинулись в сторону Дакки, по пути к ним присоединялись их соплеменники. Во главе находились два хана — Мухаммад Алам и Мухаммад Афзаль, которые заявили, что их выступление поддерживают высшие лица государства.

Афзаль выступил на стороне Амануллы во время восстания в Хосте в 1924 г. Теперь он считал, что афганские девушки не должны направляться за рубеж, а, наоборот, надо пригласить из-за границы специалистов по их обучению ведению домашнего хозяйства. Судьба другого лидера мятежников, Мухаммада Алама, связана с войной, которую он пытался поднять против англичан в период правления эмира Хабибуллы, за что был наказан, лишившись должности в армии. Он встал на сторону принца Насруллы, когда тот заявил о своих притязаниях на трон, и то, что был другом семьи Надир-хана. Духовным лидером племени шинвари был все тот же Гуль Ага Моджаддиди.

Есть несколько версий событий, связанных с началом восстания. Так, по одной из них, автором которой был губернатор Кабула Али Ахмад, его вдохновителем явился Гулам Сиддик, член могущественной семьи Чархи и фаворит Амануллы. Он подтолкнул Мухаммада Алама и Мухаммада Афзаля к мятежу. По этой версии, за событиями стояла борьба за политическое выживание, которая последовала за намерением Амануллы учредить подлинно конституционную монархию, когда он попросил консервативного Шер Ахмада, председателя Государственного совета, сформировать и возглавить кабинет министров. Сиддик и его сторонники выступили против этого решения, боясь потерять власть, и решили попытать счастья в племенах. Как полагал Али Ахмад, Гулам Сиддик планировал отправиться эмиссаром в Джалалабад, восстановить там мир, заработать славу и получить пост премьера219.

По другой версии, огонь мятежа разгорелся по вине небольшой группы кочевников-гильзаев. Проходя через территорию шинвари, они приняли нескольких человек из этого

племени за разбойников и убили. Гильзаи были задержаны и переданы местному гарнизону для наказания. Им удалось то ли убедить местного воинского начальника в своей невиновности, то ли удовлетворить его аппетит, и они были освобождены. В отместку шинвари напали на армейский пост. По еще одной версии, шинвари подняли мятеж, будучи подкупленными англичанами. Другие полагают, что мятеж начался вследствие ссоры между шинвари и момандами из-за территории220. Эти племена соседи и контролируют стратегический Хайбарский проход. Шинвари живут в пределах Афганистана, а моманды разделены «линией Дюранда».

С незапамятных времен оба племени занимались сопровождением и охраной (бадрага) проходящих здесь караванов, по существу слабо завуалированным рэкетом. Заплатив за сопровождение, караванбаши (погонщик каравана) мог быть уверен, что его не ограбят. Отказ платить почти всегда приводил к грабежу. И грабителями были, как правило, те же люди племени, которые предлагали свое сопровождение. Поскольку шинвари и моманды были соперниками в этом деле, то между ними временами происходили вооруженные столкновения. Однако чаще всего соблюдался modus vivendi.

Аманулла после возвращения из Европы решил покончить с практикой «племенного пиратства», дав указание губернатору Джалалабада установить закон и порядок на караванных путях с ликвидацией системы «бадрага». Подтверждая серьезность своих намерений, он отправил в Джалалабад дополнительные военные силы под командованием генерала Мухаммада Гуль-хана Моманда. Губернатор Джалалабада объявил в октябре, что система «бадрага» отменяется и в провинции устанавливаются закон и порядок. Более того, он предписал всем членам племен пройти регистрацию и получить удостоверение личности (приписное свидетельство) в соответствии с законом, который вот уже несколько лет существует на бумаге, но не исполняется даже в городах. Тем более он не соблюдался среди момандов, и это вызвало недовольство соперничавших с ними шинвари221.

Губернатор решил начать реализацию этого закона с шинвари, рассчитывая на то, что в случае возникновения неприятностей с их стороны он может обратиться к их соперникам — момандам — за помощью. Моманды расселены на территории двух стран, занимая, таким образом, выгодное стратегическое положение, поэтому, рассуждал губернатор, с ними надо обращаться весьма осторожно. Так или иначе, шинвари, подняв мятеж, выступали не против социальных или религи-

озных реформ Амануллы, а скорее против вмешательства правительства в их племенные традиции. Ни отмена ношения чадры (а женщины в племенах никогда не носили ее), ни обязательное ношение европейского платья (это касалось только Кабула), ни перенос выходного дня на четверг (в зоне племен продолжали отдыхать в пятницу) не вызывали особого протеста шинвари. Их выступление вполне вписывалось в имеющий исторические корни конфликт между племенами и правительством222.

Губернатор предупредил шинвари, что если они не прекратят беспорядки, то против них будут использованы артиллерия и авиация, а также ополчения других племен. Неспособность правительства справиться с мятежом собственными силами как раз было тем, что хотели услышать шинвари. Это только увеличило численность мятежников.

И все-таки было что-то еще, что заставило старейшин племени — «ришсафидов» («седобородых») — использовать свое влияние и авторитет, вовлекаясь в столь рискованное мероприятие, как открытый конфликт с королем. Это была религиозная санкция со стороны мулл. Они смогли убедить соплеменников, что те борются против «короля-кафира», который покушается на женскую честь, на ценности ислама и тем самым разрушает племенное сообщество. Призыв поднять оружие против правительства, причем во имя ислама, показался справедливым даже тем племенам, которые охотно откликнулись несколько лет назад на призыв короля начать джихад против Великобритании. К шинвари вскоре присоединились хугиани, жившие по соседству с ними к западу, а затем — и племена провинции Кунар. Оттуда восстание распространилось на юг и вскоре достигло Хоста, гарнизон которого дезертировал и сдался племенам джадран и джаджи.

Реакция правительства была замедленная. Аманулла решил использовать политику «кнута и пряника»: примириться с мятежниками и в то же время наказать их, подвергнув бомбардировке их деревни. В конце ноября он послал Гулам Сиддика Чархи, накануне назначенного министром иностранных дел, и председателя Государственного совета Шер Ахмада в Восточную провинцию для умиротворения шинвари. Однако они были политическими и племенными соперниками. Их миссия, таким образом, была обречена на неудачу, поскольку их цели пересекались. По мнению Али Ахмада, Гулам Сиддик не был лоялен к Аманулле и скорее подстрекал народ к восстанию, нежели умиротворял его223.

Ситуация усугубилась, когда самолеты бомбили деревни шинвари. Один самолет, пилотируемый русскими летчиками, по ошибке сбросил бомбы на расположение правительственных войск, три десятка человек были убиты. Эти плохо спланированные бомбардировки не столько напугали племена, сколько побудили других поддержать восстание. В конце ноября лашкар мятежных племен осадил центр провинции г. Джалалабад. Местный гарнизон заперся в цитадели. Мухаммад Гуль-хан Моманд ввел в городе комендантский час и распорядился, чтобы все жители готовились к обороне. В городе прошел слух, что духовный лидер момандов мулла из Чакнаура, который, получив деньги от Амануллы, удерживал свое племя от участия в мятеже, в то же время тайно уговаривал шинвари штурмовать Джалалабад. Мухаммад Гульхан Моманд срочно запросил дополнительные войска из Кабула.

В этой ситуации Аманулла использовал не только военную силу, но и средства пропаганды. Он издал указ о наборе рекрутов, который гласил: «Конфликт между знанием и невежеством всегда порождал коллизии со дня сотворения мира. Молодой Афганистан под руководством Его Величества Ама- нуллы-хана день ото дня стремится к консолидации веры, к изгнанию врагов страны и религии... Невежество всегда было врагом мира и прогресса человечества... И теперь некоторые безнравственные люди из племени шинвари... подняли мятеж. Министерство обороны намерено подавить выступление мятежников и преподать им урок. Поэтому доводим до сведения всех преданных сынов Афганистана распоряжение: по прочтении этого указа немедленно явиться в министерство обороны»224. Желающих поддержать призыв правительства оказалось не так много, и то были в основном учащиеся.

Между тем в конце ноября лидеры мятежных шинвари Мухаммад Алам и Мухаммад Афзаль выпустили манифест. Обращаясь к мусульманам, они сообщили о том, что племя шинвари с его вооруженным ополчением численностью 20 тыс. человек подняло восстание против правительства, которое в свою очередь применило силу для наведения порядка. Целью восстания, говорится в документе, является устранение нынешних правителей, которые погрязли в коррупции и взяточничестве и издают указы, противоречащие шариату. Авторы манифеста сообщают, что они собрали в Хадде улемов и шейхов племени и, поддержанные племенем хугиани, постановили отменить реформы и устранить короля, который уже

потерян для страны. Отношения с Кабулом заморожены, а восточные районы управляются в соответствии с шариатом. Реформы правительства были названы еретическими. Лидеры мятежников выдвинули следующие обвинения в адрес Амануллы:

—разработка своих собственных законов и неуважение к шариату;

—ни один случай не может рассматриваться в суде без документальных подтверждений;

—отмена многоженства, разрешенного Кораном (четыре жены);

—право на развод, предоставленное женам чиновников;

—разрешение женщинам стричься, открывать лицо и кисти рук;

—отмена обязательного ношения чадры;

—командирование взрослых девушек в Европу;

—перенос выходного дня на четверг и дня хаджа;

—потворство в отношении взяточничества и коррупции;

—открытие театров, кинотеатров и других развлекательных учреждений.

Кроме того, Аманулла во время заседаний Лоя джирги, писали авторы документа, проявил неуважение к Пророку в присутствии старейшин. Поэтому он — кафир и заслуживает смерти. В манифесте было выдвинуто предложение избрать всем населением нового, благочестивого короля225.

Вслед за этим лидеры мятежников от имени восставших сформулировали свои требования. В конце ноября Гулам Сиддик и Шер Ахмад возвратились в Кабул с отчетом о неудаче своей миссии. Они привезли с собой список этих требований, составленных в религиозном духе, но имевших четко выраженный политический характер. Кроме отмены реформ, связанных с одеждой, чадрой и шариатом, восставшие требовали, чтобы король развелся с Сорайей, наказал всю семью Тарзи, а самого Махмуда Тарзи посадил в тюрьму, отозвал девочек, направленных на учебу за границу, закрыл все женские школы, отменил Гражданский кодекс («Низамнама»), использовал шариат в качестве Гражданского и Уголовного кодексов, предоставил муллам места в правительстве, ослабил налоговый пресс и ликвидировал все иностранные дипломатические представительства, кроме британского226.

Ознакомившись с этими требованиями, которые он счел невозможными для обсуждения на переговорах, Аманулла понял, что тут требуется комбинация дипломатических и воен-

ных мер для подавления восстания. Поэтому он отправил в Джалалабад своего родственника по материнской линии Али Ахмад-хана для ведения переговоров о заключении перемирия и воинскую часть под общим командованием старого, преданного советника Махмуд-хана Явара. Али Ахмад был умным человеком, влиятельным в племенах, но увлекался спиртными напитками, его также обвиняли в продажности. Он был нелоялен к Аманулле, и об этом знали все, кроме самого короля227.

Али Ахмад прибыл в Джалалабад 8 декабря. С помощью религиозных лидеров ему удалось договориться о перемирии, одновременно он подкупил момандов, уговорив их отойти от восстания. Теперь ему был нужен сильный контингент правительственных войск, чтобы подкрепить свою дипломатию. К сожалению, они не прибыли вовремя. Мобилизационные возможности и тыловое обеспечение войск были настолько слабы, что Махмуд-хан Явар не мог отправить их немедленно. Кроме того, их передвижение было затруднено новой угрозой с севера вследствие измены лидера гильзаев, Гаусуддина.

Угроза шла от таджикского разбойника Хабибуллы по прозвищу Бачаи Сакао. В период восстания ему было около 40 лет. Его история довольно темная, почти мистическая. Родился он в селении Калакан в Кухистане в семье водоноса. Служил в «образцовом батальоне», обучавшемся турками, но во время Хостского мятежа дезертировал, унеся с собой винтовку. Сакао бежал в Индию, где, по слухам, служил в чайхане. Ходили также слухи, что он ограбил своего хозяина, пытался бежать, был задержан и предстал перед судом. Однако за недостаточностью улик был освобожден. Затем он исчез из поля зрения на несколько лет и объявился в Кухдамане, к северу от Кабула, во главе банды грабителей. Сакао грабил караваны, раздавая награбленное членам своей банды и местным беднякам. Его бывший хозяин малик Мохсен Калакани, у которого Сакао в свое время был слугой, стал его соратником. Его слава меткого стрелка, храбрость, открытое неповиновение властям, репутация защитника местных бедняков от произвола правительственных чиновников превратили его в местного Робин Гуда.

Каким бы ни было его прошлое, в этот исторический момент он стал народным героем. Услышав о выступлении шинвари на востоке, он активизировал свою деятельность на севере, совершая крупные рейды на правительственные посты.

Аманулла, напуганный мятежом шинвари, решил переманить Бачаи Сакао на свою сторону. В начале декабря он послал мэра Кабула Ахмад Али-хана предложить Бачаи Сакао оружие и чин полковника, если он согласится подавить восстание шинвари. Тот согласился и дал клятву верности на Коране, получив три тысячи рупий и оружие для своего отряда228. Он обязался прекратить нападения на населенные пункты на шесть месяцев и не препятствовать набору новобранцев в армию в Кухдамане, однако вскоре позвонил самому Аманулле и сказал, что с ним говорит Ахмад Али-хан и что он окружил отряд Бачаи Сакао. Аманулла мгновенно принял решение, повелев своему собеседнику немедленно уничтожить мятежника. После этого Бачаи Сакао признался королю, что это он говорил с ним и, предложив Аманулле сначала поймать его, скрылся229.

Считая Амануллу предателем, он запланировал напасть на Джабаль ус-Сирадж 10 декабря. Местный гарнизон во главе с Ахмад Али-ханом, насчитывавший 900 человек, сдался без единого выстрела. Бачаи Сакао захватил большой запас оружия и боеприпасов230. После этого к нему присоединились сотни таджиков Кухистана, которые были недовольны властью пуштунов и теперь почувствовали возможность исправить ситуацию.

11 декабря на собрании мулл, ханов племен и старейшин в крепости «Вайсуддин» в Калакане король Аманулла был объявлен безбожником. Было принято решение о нападении на Кабул. На этом собрании Бачаи Сакао был провозглашен новым эмиром Афганистана под именем «Хабибулла Гази, слуга истинной веры». Одним из первых ему принес присягу на верность бывший хаким Кухистана Шер Джан, который стал его «министром двора».

14 декабря Бачаи Сакао совершил нападение на Кабул. Основные бои развернулись вокруг британского посольства на окраине Кабула, которое серьезно пострадало, особенно от огня правительственной артиллерии. При этом Бачаи Сакао, встретившись за воротами миссии с британским посланником Хэмфрисом, заверил его, что гарантирует неприкосновенность дипломатов231. У Амануллы было мало сил для защиты города. В его распоряжении было полторы тысячи солдат, и он не мог вернуть тех, которые были отправлены в Джалалабад, так как связь с ними была прервана. В это время из Мазари-Шарифа прибыл полк и еще пятьсот добровольцев из Хазараджата. Но город спасли 18 курсантов военного лицея, которые при подходе мятежников открыли плотный