Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

Статьи 50—57-я посвящались судебной системе, которая объявлялась независимой (статья 53-я). Аманулла при этом стремился привести всю систему судопроизводства под контроль монархии. Начало этого процесса было заложено еще его дедом эмиром Абдуррахманом. Судопроизводство осуществлялось под надзором губернатора судьями, состоящими на государственной службе. Эмир сохранил старое положение о том, что высшей апелляционной инстанцией остается монарх. Один раз в неделю он сам встречался со своими подданными, выслушивая их жалобы80.

Аманулла реформировал фактически всю систему судопроизводства. Особые усилия были направлены на совершенствование судебной системы в ее среднем и низшем звене в стремлении ограничить права (по существу, произвол) шариатских судей — кази, особенно при определении формы наказания. Видные законоведы во главе с маулави Абдул Васе Кандагари и при активном участии самого эмира разработали «Руководство судейскими коллегиями», которое, сохранив многие правовые исламские положения, подробно конкретизировало действия судей81.

В 1921—1925 гг. был разработан и пущен в действие новый Уголовный кодекс. Он состоял из 308 статей и разделил все преступления на три категории: серьезные преступления, такие как супружеская измена, употребление спиртных напитков и кражи, за совершение которых предусматривалось наказание, содержащееся в шариате — хадд (или ходуд), крупные преступления — убийство и нанесение телесных повреждений, за что следовало наказание кесас, мелкие, или незначительные преступления, которым соответствовали наказания типа таазир, определяемые и налагаемые по усмотрению самого судьи82.

Одно из нововведений этого Кодекса состояло в том, что приговоренный к наказанию мог обращаться с апелляцией об облегчении наказания или освобождении от него. При этом он должен представить доказательства своего раскаяния и привести свидетеля, который бы подтвердил это и убедил суд, что общество (племя, деревня, клан и т.д.) готово принять его обратно. Причем смягчить наказание могли три разных инстанции в зависимости от срока тюремного заключения: при сроке в один год могло последовать освобождение по решению губернатора, от трех до десяти лет — министра юстиции, более 10 лет — министра юстиции и эмира. Для несовершеннолетних преступников тоже была установлена своя градация наказаний: в возрасте до 15 лет преступник не

несет ответственности за преступление и передается своим родителям, до 17 лет несет ответственность, но не подвергается наказанию83.

Немало статей было посвящено вопросам прав подданных. Так, судейские чиновники, прибегающие к пыткам для получения признания, лишаются работы. Чиновники, выносящие более суровый приговор, чем прописано в законе, или вторгающиеся в частное владение без разрешения владельца, подвергаются наказанию (статьи 226—228-я). Частная собственность, по закону, не может быть конфискована. В Кодексе содержались даже статьи, запрещавшие азартные игры и гадание. Была даже сделана попытка запретить жестокое обращение с животными: так, например, было запрещено подвешивать курицу за ноги на рынке, бои птиц и животных (статьи 274, 277, 279-я).

В Кодексе фиксировалось право государства выносить смертные приговоры за преступления, не наказуемые смертной казнью шариатом (статья 15-я). Была предпринята также попытка вывести из-под юрисдикции мусульманских судей ряд видов деятельности: «В случаях, когда предприниматель нарушает закон, он не подвергается наказанию, предписанному шариатом» (статья 22-я). В целом в Кодексе большинство преступлений сведено к категории таазир, что давало возможность государству ограничить прерогативы мусульманских судей и усилить контроль государства над системой судопроизводства.

Наряду с некоторыми другими законодательными актами, Кодекс содержал ряд статей, направленных на юридическое закрепление младоафганских реформ. При этом в нем подчеркивалось их полное соответствие предписаниям шариата, что подтверждалось печатями семи видных законоведов, в том числе маулави Абдул Васе Кандагари, маулави Сайфуррахмана и других. И хотя в Кодексе действительно получили отражение многие исламские правовые принципы, юридическое содержание большинства статей и всего Кодекса в целом было значительно шире господствовавшей в Афганистане традиционной модели исламского права и системы мусульманского судопроизводства. Кодекс отвечал воззрениям и идеологии младоафганского движения84.

Несмотря на попытки модернизировать юридическую систему и в ряде случаев ввести более гуманные законы, в целом Уголовный кодекс оставался довольно жестким и архаичным. Это в первую очередь касалось условий содержания заклю-

ченных: так, приговоренные к сроку от одного до трех лет сидели в кандалах (прикована была одна нога) и были обязаны постоянно работать. Опасным преступникам надевали кандалы на обе ноги (статьи 10—11-я). Часто употребляемым наказанием была публичная порка. Женщины-преступницы не были исключением, причем для них предусматривалась «льгота»: во время порки голову наказываемой преступницы держала женщина. Порка продолжалась до тех пор, пока не лопалась кожа (статья 13-я). Лица, уличенные в потреблении алкоголя, тайно или публично, наказывались 80 ударами кнута (статьи 86—87-я). Суровые наказания полагались за потребление наркотиков (статья 91-я).

Интимные отношения между двумя мужчинами могли повлечь смертный приговор для обоих, если одному из них не исполнилось 15 лет (статьи 132—143-я). Любовная связь замужней женщины и женатого мужчины наказывалась забиванием камнями до смерти (статья 138-я). Если мужчина не состоял в браке, а его любовницей была замужняя женщина, то мужчина получал 100 ударов кнутом, а женщина подвергалась забиванием камнями до смерти (статьи 134—142-я). Если

любовники не состояли в браке, то оба получали 100 ударов кнутом85.

Новый Кодекс расширил список преступлений против государства (статьи 33—45-я). Статья 54-я причисляла к преступлениям выступления или публикации, которые вели к волнениям или мятежам, и, таким образом, могла рассматриваться как первая цензура в Афганистане. Члены запрещенных мусульманских сект или орденов (например, ахма- дия) подвергались смертной казни (статья 123-я). Иностранцы, нарушающие афганские законы, были также объектами судебного преследования и подвергались тем же наказаниям, что и афганские подданные (статья 18-я).

Необходимость введения нового Кодекса была вызвана стремлением усилить прерогативы светских властей за счет прав и привилегий духовенства. Кроме того, используя новый Уголовный кодекс, где прописаны детально личные, общественные и политические преступления, власти предприняли попытку законодательно утвердить многие положения племенного кодекса чести — пуштунвали — и поставить таким образом племенное законодательство под контроль государства. При этом Аманулла предполагал привести в соответствие друг другу мусульманское и племенное законодательство, поскольку в шариате было немало положений, которые

не принимались некоторыми племенами (например, вопросы наследства и кровной мести)86.

В целом принятие конституции в 1923 г. и светского законодательства заложило основы нового государственного строительства с приближением к западным образцам и послужило началом перехода от абсолютистской к конституционной монархии, завершившегося в 1964 г. принятием новой конституции.

Создав законодательную базу новой политической системы, эмир осознал необходимость подкрепить ее серией социальных и экономических реформ, которые во многом повлияли на характер социальной организации общества и его политическую жизнь.

Чрезвычайно важную роль играли экономические реформы эмира Амануллы, в первую очередь налоговые преобразования, которые основоположник советской афганистики И.М. Рейснер назвал «краеугольным камнем всех его реформ». Важное значение для развития торгово-предприниматель- ской деятельности имела таможенная реформа 1920 г. Аманулла отменил многие ставшие анахронизмом пошлины (такие как налог, взимавшийся «на приобретение крема для волос жены эмира», «на выплаты чиновникам денег на приобретение чая и сахара во время исполнения ими своих служебных обязанностей» и т.д.). Он отменил также бакият, систему, при которой некоторым чиновникам и их наследникам прощались недостачи в финансовых расчетах, что давало им возможность избегать всякой ответственности, а также акций и решений, которые бы даже в малой степени влекли бы ответственность87.

Реформа предусматривала снятие таможенных барьеров в межпровинциальной торговле, однократное обложение всех товаров на всем внутреннем рынке, замена многообразных таможенных сборов единой пятипроцентной пошлиной со всех товаров, протекционизм в отношении продукции национальной промышленности и ремесленного производства. С этой же целью было предпринято в сравнительно крупных масштабах строительство автомобильных дорог, сопровождавшееся быстрым ростом парка грузовых машин, появлением автотранспортных компаний и открытием регулярных пассажирских линий.

Были учреждены полиция и жандармерия для охраны дорог от бандитов, построены телефонные и телеграфные линии, создавались торговые акционерные компании (ширке- ты), поощрялась предпринимательская деятельность по раз-

витию экспортных отраслей сельского хозяйства. В 1921 г. был принят Закон о поощрении развития промышленности, предусматривавший бесплатное предоставление земельных участков под строительство фабрик, освобождение на десять лет от налогов импортируемого оборудования, государственный заказ, правительственные субсидии.

Однако важнейшими из экономических преобразований, которые оставили глубокий след в аграрном строе Афганистана, явились налоговые реформы, поскольку они законодательно закрепили уже наметившиеся к этому времени процессы, которые начали вызревать еще при эмире Абдуррахмане и его предшественниках. Речь шла прежде всего о переводе натуральных налогов в денежную форму.

Закон о поземельном налоге («Низамнамейе-малийя») с поливных земель 1920 г. гласил, что отныне «установлено взимание поземельного налога наличными деньгами и внесение его по частям, а также определена стоимость натуры в данном уезде» (статья 25-я Закона). Размер налога оставался прежним. При этом если раньше действительный размер налога в виде доли урожая мог меняться в зависимости от того, был ли год урожайным или нет, то теперь за основу был принят средний за несколько лет размер натурального налога, то есть определенное количество зерна с единицы площади. Этот натуральный налог переводился в денежный по твердой цене, установленной для каждого района, и эта ставка объявлялась постоянной (статьи 57, 69-я Закона).

Прежде величина налога зависела от вида орошения: речного — 1/3 урожая, родникового — 1/5 и каризного — от 1/10 до 1/16. Так, по Кабульской провинции, где практиковалось речное орошение, налог составлял в среднем 1/4 урожая. В той же провинции с земель с каризным орошением налог составлял 1/10 урожая88. Новая форма налога толкала нуждавшегося в деньгах крестьянина в лапы торговца-скупщика и ростовщика и тем самым ускоряла процесс первоначального накопления капитала этими категориями и одновременно развития рыночных отношений, ибо крестьянин был вынужден все большую часть своего урожая реализовать на рынке. В условиях быстрого роста цен денежная ставка поземельного налога оставалась неизменной, соответственно, доля урожая, которая шла на уплату налога, уменьшалась. И теперь рост цен происходил в основном за счет косвенного налога, который реализовывался в ценах всех товаров. Таким образом, происходил перенос центра тяжести налогообложения с пря-

мых налогов на косвенные.

В новом законе правительство, правда, оговаривало за собой право каждые три года пересматривать ставки поземельного налога, однако на практике этого не происходило, и она оставалась неизменной до конца правления эмира Амануллы, хотя цены на сельскохозяйственную продукцию выросли за этот период вдвое.

Власти не повышали ставки налога, опасаясь вызвать взрыв недовольства в стране, и поэтому предпочитали повышать косвенные налоги и устанавливать различные целевые сборы, хотя и небольшие, но достаточно крупные в общей сумме: сбор на просвещение, на закупку оружия и т.д. Введение денежных налогов, кроме того, сокращало расходы на чиновников государственных складов сельскохозяйственной продукции, на перевозку зерна в центр, упрощало все расходы и уменьшало возможности казнокрадства чиновников.

Сбор налогов поручался маликам, превращая их, таким образом, в государственных чиновников, получающих жалование из казны, размер которого в свою очередь зависел от суммы собранных налогов. В этом, конечно, можно усматривать известный пережиток общинных институтов феодального средневековья. Старая система сбора натуральных налогов просуществовала столь долгое время, потому что порождала невиданную коррупцию на всех уровнях государственной администрации. «В сельских районах, например, крестьянин должен был сдать определенную часть своего урожая в качестве налога, доставляя зерно на приемный пункт за свой счет. Уже в это время он был вынужден торговаться с оценщиком по поводу величины взятки за правильную оценку стоимости сдаваемой продукции. После сдачи зерна чиновник на зерновом складе, как правило, заявляет, что зерно низкого качества или испорчено и прибегает к недовесу, пока ему не будет уплачено "на чай и сахар". Далее зерно подлежит хранению на государственных зернохранилищах в течение нескольких месяцев. Время от времени сюда наведывается инспектор, чтобы проверить качество хранящегося зерна, и вновь заходит разговор о том, что зерно испортилось. Следует очередная взятка. При этом в оборот вовлекается громадное количество бумаг и всякой отчетности, что требует скромного дополнительного вознаграждения мелких клерков и бухгалтеров. В конечном счете все снизу доверху делали на этом свой бизнес, кроме государства»89.

Перевод налогов в денежную форму усилил денежный характер экономики, что стимулировало рост торговли. И это была одна из реформ, которая пережила правление Аманул-

лы, и в последующем поступление государственных доходов и торговля осуществлялись в денежной форме. Кроме того, это изменило ситуацию в сельском хозяйстве. Впервые крестьянин знал определенно, каковы его налоговые обязательства, и мог соответственно планировать свой труд. Это стимулировало повышение производства, особенно когда сопровождалось борьбой с коррупцией.

Наконец, модернизация налоговой системы давала возможность правительству впервые в истории составлять бюджет и контролировать государственные расходы. Идея бюджета была настолько нова и непривычна (раньше всей государственной казной распоряжался эмир), что министру финансов правительства Амануллы Мир Хашиму пришлось долго разъяснять министрам и Королевскому совету принципы составления бюджета. При этом выяснилось, что нужны долгие и кропотливые усилия по обучению чиновников, чтобы основная концепция бюджета была понята на всех уровнях госаппарата. Действительно, сама идея бюджета была неправильно воспринята, причем государственные служащие при всяком удобном случае ругали бюджет, оправдываясь за свои прегрешения. Однажды Аманулла был искренне удивлен, когда во время прогулки по городу он остановил крестьянина и спросил

о его проблемах. В ответ он услышал, что урожай нынче плох из-за бюджета90.

Закон отменял все прежние натуральные поставки продовольствия и фуража для армии и нужд правительственных чиновников, а также прочие натуральные повинности. Все необходимое приобреталось правительством с согласия самих крестьян и по текущей рыночной цене. Вместе с тем фактически возобновлялась отмененная в начале правления Амануллы бесплатная трудовая повинность — бегар, ибо закон возлагал на население все затраты на ирригацию и источники водоснабжения, по строительству и ремонту дорог, мостов, очистке от снега постоялых дворов.

В 1923 г. был издан Закон о налоге со скота (закат), который унифицировал обложение всех скотоводов и отменял дополнительные налоги, вводил единый денежный налог. Его ставка составляла: 4 рупии за верблюда, 2 рупии за лошадь или мула, 1 рупия за ишака и 0,25 рупий за голову крупного рогатого скота. Эта ставка была вдвое выше прежней. Однако были отменены связанные со скотом дополнительные налоги: за пользование дорогами, пастбищами, на масло, на сыр, за каждую упряжку рабочих быков91.

лучали отнюдь не крестьяне, а более состоятельные покупатели — помещики, купцы, офицеры, чиновники и ростовщики.

Земля продавалась с аукциона, причем несмотря на право преимущественной покупки земли, предоставлявшееся жителям той деревни, где она находилась, предпочтение отдавалось тем лицам, которые предлагали более высокие цены, даже если эти покупатели были из другой местности. Более того, после продажи участка за другими покупателями еще

втечение месяца сохранялась возможность купить его, предложив более высокую цену. Хотя землю можно было купить и в рассрочку на 5—7 лет, но при всех условиях ее получал тот, кто платил наличными. Ему же предоставлялась скидка

вразмере 10%, если он оплачивал сразу всю сумму (статья 4-я Закона).

Естественно, что крестьянин не всегда мог уплатить наличными сразу большую сумму денег за несколько джарибов земли. Кроме того, он еще должен был дать взятку финансовым чиновникам в размере не меньшем, чем цена земли, и тоже наличными. Но даже купив участок, крестьянин, обзаводясь собственным хозяйством, скотом, инвентарем, семенами, неминуемо попадал в кабалу к ростовщику и быстро терял приобретенную землю94.

Переход крестьянских земель в руки ростовщиков принял в Афганистане широкие размеры. Ростовщический процент при краткосрочной ссуде (два-три месяца) достигал 15% за каждый месяц, при долгосрочной (от 6 до 12 месяцев) — 60%95. Если крестьянин брал ссуду на еще более длительный срок, то был вынужден отдавать свою собственность — землю, скот, дом и прочее в залог (гярау), причем стоимость отдаваемого в залог должна была превышать сумму ссуды, иногда в 2—4 раза. В этом случае никакой процент не взимался, но зато ростовщик в течение всего установленного срока ссуды бесплатно пользовался полученной в залог недвижимостью. При невозвращении ссуды в срок залог переходил в собственность ростовщика.

В результате скупки продававшихся земель и ростовщических операций с ними еще более выросло и укрупнилось помещичье землевладение.

Аналогичный эффект имели и другие аграрные мероприятия Амануллы, направленные на частичное ослабление остроты земельного вопроса, в основном в южных районах, и перевод кочевников на оседлость. Так, проведенные правительством на юге оросительные работы не привели к значительному расширению посевных площадей, а лишь увеличи-