Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

транивший свою власть на Кандагар и Герат, был вынужден пойти на уступки англичанам и согласиться на британский контроль над внешней политикой Афганистана. В 1893 г. он подписал соглашение с британским представителем лордом Дюрандом, по которому населенные восточными пуштунами территории, отторгнутые ранее от Афганистана, были присоединены к колониальным владениям Великобритании.

В годы своего правления эмир Абдуррахман сумел подавить восстания пуштунских племен, а также хазарейцев, силой захватить полунезависимые области Афганского Туркестана и Кафиристан, область на востоке страны, населенную кафирами, которых он обратил в ислам.

Одновременно эмир провел серию реформ, направленных на укрепление структуры государственного управления и самой власти. Он усовершенствовал административную систему страны и государственный аппарат, провел военную реформу, создав регулярную армию. Было серьезно усовершенствовано судопроизводство, урезаны права и привилегии ханской верхушки племен. Под контроль государства была поставлена деятельность духовенства. Эмир осуществил также экономические и социальные реформы, упорядочил налогообложение, улучшил систему коммуникаций. Быстрое развитие в этот период получила торговля, в том числе с Индией и Россией. Определенные меры были приняты в области здравоохранения и образования. При этом эмир всячески препятствовал установлению каких бы то ни было связей с иностранцами. В годы его правления Афганистан оставался «закрытой» для внешнего мира страной.

Проведя разграничения с Россией и Великобританией, Афганистан получил свои государственные границы. Таким образом, укрепив власть на всей территории страны, эмир Абдуррахман создал единое централизованное афганское государство с жестким абсолютистским режимом.

Под сельскохозяйственное производство заняты большие площади и в долине реки Кабул, вокруг столицы и к северу от нее. Здесь также преобладает садоводство и выращивание огородных культур.

Наконец главным поставщиком цитрусовых, в том числе на экспорт, служит Джалалабадский оазис с его субтропическим климатом.

Кначалу XX в. обработка земли в Афганистане велась самым примитивным способом. Основные сельскохозяйственные орудия — серп, деревянный плуг и мотыга. В крупных хозяйствах использовался рабочий скот — быки, реже лошади.

Кначалу XX в. на севере страны (в основном на территории нынешней провинции Кундуз) получило распространение выращивание технических культур в связи с увеличившимся спросом на них на рынках Средней Азии. Это в первую очередь хлопок, а также масличные — лен и кунжут, в Бадахшане — опийный мак.

Наряду с земледелием важную часть сельскохозяйственного производства составляет пастбищное скотоводство, в котором была занята в основном кочевая часть сельского населения. Кочевники в Афганистане на рубеже XIX—XX вв. составляли до У3 всего населения страны. Среди кочевых племен преобладали пуштуны. Часть из них занималась традиционными трансграничными сезонными перекочевками: на зиму они мигрировали в соседнюю Британскую Индию, весной вместе со скотом возвращались в Афганистан, причем основные пастбищные угодья были расположены в Хазараджате и на северо-западе страны.

Стада кочевников состояли преимущественно из овец. Кочевные племена разводили также коз, верблюдов, ослов, буйволов, лошадей. В Хазараджате преобладало отгонное скотоводство: летом скот перегоняли на высокогорные пастбища (летовки), находившиеся недалеко от селений. В хозяйстве туркмен большей частью разводили каракулевых овец.

Продукты животноводства не только использовались как продукты питания, но и шли на промышленную переработку. Наибольшее распространение получило изготовление изделий из шерсти — как одежды (носки, халаты), так и предметов домашнего обихода (ковры, шерстяные одеяла, паласы, мешки).

Городская промышленность была представлена главным образом ремесленным производством. Среди афганских ремесленников в тот период сохранялась устойчивая цеховая организация: они не только работали вместе, но и селились в

одних и тех же кварталах. В Кабуле до недавнего времени сохранялись улицы или кварталы мастерских и лавок тех или иных профессий ремесленников — кузнецов, гончаров, сапожников, портных, медников, скорняков, ювелиров. Чаще всего мастерская служила одновременно и местом продажи изготавливаемого здесь товара. Четкой специализации по районам не существовало, однако в зависимости от наличия сырья и спроса на рынках в различных местах то или иное развитие получили разные виды ремесел: так, ковроделие в основном распространено на севере страны, изготовление шерстяных и войлочных изделий, а также шелковых — в Кандагаре. Кабул славился мастерами ювелирного дела, медниками, портными.

Другой основой экономики Афганистана была торговля. В этой стране нет привычной в нашем понимании категории «базар». Им считается любое место, где происходит торговля, хотя есть и места большого скопления лавок и магазинов. В начале XX в. внешняя торговля осуществлялась большей частью с Индией и Россией. Монопольное положение в ней занимали так называемые инонациональные (неафганского происхождения) купцы, то есть преимущественно индусы и сикхи (в основном в Кабуле, Джалалабаде и Кандагаре). Значительно меньшая их часть была занята во внутренней торговле. Засилье инонациональных купцов, выступавших в роли представителей компрадорского капитала, заметно тормозило развитие национальной торговой буржуазии.

Политическое развитие Афганистана в начале XX в. проходило под влиянием смены монарха: 1 октября 1901 г. умер эмир Абдуррахман. И хотя он давно уже готовил своего старшего сына принца Хабибуллу себе на смену, это событие оказалось во многом неожиданным, настолько все привыкли к жесткой руке «железного эмира».

Смерть Абдуррахмана скрывали до 3 октября, когда Хаби- булла-хан был торжественно провозглашен новым правителем Афганистана, унаследовав духовный титул своего отца и лишь незначительно видоизменив его название — «Светоч нации и религии» («Сирадж уль-меллят ва-д-дин»). Это было беспрецедентное событие в афганской истории — передача власти оказалась бескровной в основном потому, что покойный эмир Абдуррахман держал всех своих сыновей под жестким контролем, в то же время приучая своего старшего сына и наследника управлять государством.

Придя к власти, новый эмир объявил амнистию многим политическим заключенным и эмигрантам. Это означало, что

ханы племен более не представляли для него непосредственной угрозы и центральная власть стала достаточно сильной. Стремясь закрепить свою власть в провинции Нуристан, жители которого совсем недавно были насильственно обращены в ислам, он разрешил нуристанцам сохранить свои земли, но конфисковал земельные участки, принадлежавшие тем, кто отказался принять ислам, и переселил их в окрестности Кабула.

Новый эмир существенно не изменил структуру органов государственного управления: как и его отец, он не отдал провинции в управление своим родственникам, а наделил их важными должностями в центральном государственном аппарате. При этом было произведено известное разграничение функций различных ведомств государственного управления.

Питая пристрастие к пышным титулам, Хабибулла-хан присвоил каждому из членов своей семьи и придворным сановникам по титулу средневекового образца. Так, его брат На- срулла-хан получил титул «наиб ас-салтана» («наместник эмира») и руководил внутренними делами, другой брат — «сар- дар-е модафе» (ответственный за военные дела), третий — «сардар-е санайя» (ответственный за промышленность). Сын эмира Инаятулла-хан получил титул «муин ас-салтана» («заместитель эмира») и осуществлял общее руководство военными делами и системой просвещения, другой сын Амануллахан — «айн ад-даула» («око государево»), третий сын Аминулла — «азод ад-даула» («помощник государя»). Такими же пышными титулами были наделены и другие высшие государственные сановники — начальник канцелярии, заведующий печатью, начальник ночной стражи, начальник кабульского таможенного управления, заведующий хозяйством и т.д. Даже сардары (афганская аристократия) были разделены по рангам — сардар 1-го ранга, 2-го ранга и просто сардар)1.

Побывав в 1905 г. в Индии, эмир создал пышный двор по образу и подобию индийских махараджей. Был введен придворный этикет с неимоверным количеством сложных правил и процедур, вплоть до того, что в них была описана до деталей форма одежды придворных для каждого случая — домашняя, для приемов, для прогулок, для охоты, для парада и т.д. Эмир ввел новые категории придворных — «личные собеседники» (из особо доверенных приближенных), «стольники», постоянно делящие трапезу за одним столом с эмиром, «гулам-бана» (личная гвардия эмира, набранная из воспитанников при дворе, чаще всего из нуристанцев). Кроме них эмира охраняли дворцовая гвардия, отряд телохранителей и кавалергарды2.

Хабибулла всячески популяризировал свой духовный титул: в годы его правления появились «Кух-е сирадж», или «Джабаль ус-сирадж» («гора светоча»), «Тапе-йе сирадж» («холм светоча»), «Нахр-е сирадж» («канал светоча»), «Банд- е сирадж» («плотина светоча»), «Рабат-е сирадж» («гостиница светоча») и т.д. В последующем все многочисленные потомки эмира Хабибуллы сохранили в составе своей фамилии слово «сирадж»3.

Хабибулла в отличие от своего отца был необычайно склонен к роскоши. Он содержал огромный гарем, в котором насчитывалось более полусотни наложниц. Любимым занятием была охота, на которую эмир со своим пышным двором выезжал регулярно, чаще всего в окрестности Джалалабада, где у него была зимняя резиденция. Охотились обычно на дичь и газелей. Потом эмир увлекся автомобилями, которых к началу Первой мировой войны в его гараже насчитывалось 58. Кстати, первые асфальтированные дороги в Афганистане появились на территории дворца, предоставив возможность Хабибулле передвигаться на автомобиле между различными дворцовыми зданиями.

Эмир стремился к европеизации своего двора, которая свелась к чисто внешним атрибутам — европейской кухне, одежде, перьевым ручкам, визитным карточкам, пишущим машинкам у сотрудников дворцовой канцелярии, западным спортивным играм типа крикета, гольфа, тенниса.

Однако все эти европейские заимствования, как правило, не выходили за пределы эмирского дворца и никоим образом не могли влиять на социально-культурную, а тем более на экономическую ситуацию в стране, которая по-прежнему оставалась замкнутой в своем внутреннем развитии.

В своей внутренней политике эмир пытался расширить социальную базу своего режима. Он, в частности, приостановил конфискацию земель у хазарейцев, таджиков, узбеков и туркмен, которые передавались пуштунам-переселенцам. Эти меры содействовали ослаблению социальных и этнических противоречий.

Накануне вступления на престол эмира Хабибуллы появились первые признаки изменений в международном положении Афганистана. Глухая внешнеполитическая изоляция страны, искусственно поддерживаемая эмиром Абдуррахманом, дала первые трещины.

В 1900 г. пользуясь тем, что Великобритания оказалась втянутой в затяжную войну с бурами в Южной Африке, а у эмира Абдуррахмана сохранялись холодные отношения с вице-

королем Индии лордом Керзоном, Россия попыталась в рамках политики окончательного присоединения Средней Азии установить прямые торговые отношения с Афганистаном. Этого требовали в первую очередь интересы российской буржуазии, которая не только утвердилась в российских владениях в Средней Азии, но и нуждалась в расширении торговых операций с сопредельными странами, в том числе с Афганистаном. Однако отсутствие политических отношений между двумя странами тормозило быстро растущую стихийную приграничную и региональную торговлю между российскими и афганскими купцами.

Главными предметами вывоза из России в Афганистан были сукно, шелковые ткани, железная и медная проволока, кожа, бумага, фарфоровая и стеклянная посуда, сахар, чай, мед, бархат, ситец, чугун, спички, керосин, свечи, мыло и т.д. В этих условиях необходима была законодательная база для расширения и упорядочения стихийно существовавших торговых связей.

Поскольку еще в 1873 г. царское правительство официально заявило, что «рассматривает Афганистан вне сферы русского влияния», а афганский эмир Якуб-хан в 1879 г. подписал с Великобританией Гандамакский договор, в соответствии с которым Лондон получил право контролировать внешнюю политику Афганистана, Россия попыталась получить официальное согласие Англии на установление прямых связей с Афганистаном.

6 февраля 1900 г. российское министерство иностранных дел направило памятную записку премьер-министру Великобритании лорду Солсбери, предлагая рассмотреть вопросы торговых отношений между Россией и Афганистаном. Несмотря на возражения вице-короля лорда Керзона, Лондон признал право России вступать в контакты с афганскими властями по пограничным вопросам4, хотя и не дал согласия на учреждение российских торговых представительств в Афганистане. Россия не стала дожидаться окончательного ответа англичан. В феврале того же года по поручению генерал-губернатора Туркестана русский политический агент в Бухаре В. Игнатьев встретился с афганским торговым представителем и через него передал послание эмиру Хабибулле, предлагая установить прямые отношения и уверяя в дружеских чувствах. Эмир переправил это послание вице-королю Индии, который счел нежелательными прямые сношения России с афганским эмиром5. Дальнейшие англо-российские контакты по этому вопросу были прерваны в связи со смертью эмира Абдуррахмана.

Тем временем приход к власти Хабибуллы-хана внес существенные изменения во внешнеполитическое положение Афганистана. После провозглашения его эмиром Хабибулла 10 октября 1901 г. информировал об этом вице-короля лорда Керзона, обязуясь продолжать политику своего отца в отношении Великобритании и оставаться «другом друзей покойного эмира и избегать контактов с его врагами». В ответ, считая, что соглашение, подписанное англичанами с эмиром Абдуррахманом в 1893 г., носило персонифицированный характер, то есть было подписано лично с ним и не распространялось на нового эмира, вице-король заявлял, что для его возобновления необходимо обсудить ряд сложных проблем, и весной 1902 г. пригласил с этой целью эмира Хабибуллу приехать в Индию6, однако последний категорически отказался. Недовольный излишней настойчивостью вице-короля, требовавшего подписать новое англо-афганское соглашение в связи со смертью эмира Абдуррахмана, эмир заметил, что, поскольку не было необходимым подписывать такого рода соглашения по случаю смерти английской королевы Виктории, он не видит смысла делать то же ввиду кончины своего отца7. В последующем, выступая на заседании Дарбара (Высшего совета правительственных чиновников и придворных) 21 августа 1907 г. по поводу приглашения, поступившего в 1906 г. от нового вице-короля лорда Минто, он вспомнил об этом случае: «В свое время лорд Керзон уже приглашал меня в Индию, но его письмо вовсе не выглядело как приглашение; это была угроза приостановить выплату субсидии, если

яне явлюсь на вызов»8.

Вписьме лорду Керзону от 31 октября 1901 г. эмир писал, что, на его взгляд, в свое время не существовало никакого недопонимания в отношениях между правительством Индии

иего отцом. Хабибулла был абсолютно убежден в том, что

нет никакой необходимости заключать новый договор вместо старого соглашения9. Эмир также отверг предложения лорда Керзона о продлении индийских железных дорог на территорию Афганистана — от Пешавара до Дакки и от Чамана до

Кандагара, а также и об обучении афганской армии с помощью английских офицеров10.

Обиженный вице-король обратился в Лондон с предложением выступить с угрозой в адрес Афганистана, однако британское правительство, опасаясь в таком случае сближения Афганистана с Россией, посоветовало Керзону не ссориться с эмиром, даже если дело дойдет до разрыва его отношений с Британской Индией11. В июне 1902 г. вице-ко-

роль повторил свое приглашение, на которое вообще не поступило ответа. Тогда он распорядился прекратить выплату эмиру субсидии и поставку оружия, которое ранее было приобретено эмиром12.

Вначале XX в. в английской и русской прессе неоднократно сообщалось о стремлении России установить отношения с Афганистаном путем обмена торговыми представителями. К этой идее склонялся и эмир Хабибулла, стремясь

использовать связи с Россией в качестве противовеса британскому колониальному влиянию13. Однако англичане активно противодействовали любым шагам, направленным на ослабление внешнеполитической изоляции Афганистана. Посему попытки установления прямых контактов между пограничными властями России и Афганистана, как уже упоминалось, оказались неудачными.

Всвязи со слухами о намерении эмира установить отношения с Россией в январе 1902 г. в Дели состоялось заседание правительства Индии, где лорд Керзон предложил написать эмиру жесткое письмо, отчитать его за «нелояльную и недружественную позицию» и получить его твердые заверения в дружбе. Требования вице-короля, пишет генерал Перси Сайкс, «сначала подписать новый договор, а затем предоставить субсидию и гарантии безопасности Афганистану весьма напоминали предложения лорда Литтона, которые, как известно, привели ко второй англо-афганской войне». Однако индийское правительство склонялось к тому, что эмир займет более дружественную позицию, если «мы сначала пообещаем выплату субсидии и предоставление гарантий безопасности, а затем поднимем другие вопросы». Так или иначе, правитель-

ство резко выступило против «любых акций, которые могут привести к военным действиям»14.

Опасность разрыва отношений между двумя сторонами была устранена письмом эмира от 12 декабря 1902 г., в котором он подтверждал свою дружественную позицию и согласие принять услуги англичан в качестве посредников в решении Сеистанского вопроса (афгано-иранские территориальные разногласия), разрешив британской миссии во главе с Мак Магоном проехать к иранской границе через афганскую территорию15. Таким образом, у англичан появилась возможность установить прямые контакты с новым эмиром. Они полагали, что эмир отказывается приехать в Индию еще и по причине внутренней нестабильности в Афганистане, поэтому в Дели было решено отправить в Афганистан миссию во главе с секретарем по иностранным делам правительства Ин-

дии Луисом Дэном для переговоров по вопросу подписания нового договора. Инструкции, которые он получил, включали следующие пункты:

—добиваться прекращения контактов Кабула с племенами восточных пуштунов;

—добиваться делимитации оставшейся недемаркированной части «линии Дюранда»16;

—настаивать на том, что соглашение с эмиром Абдуррахманом носило персональный характер;

—подтвердить в новом договоре обязательства, данные эмиру Абдуррахману в 1880 г.;

—настаивать на полном контроле Великобритании над внешней политикой Афганистана;

—предложить эмиру персональную субсидию в размере

1млн 800 тыс. рупий, которые выплачивались его отцу, при условии, что эмир займет дружественную позицию и будет соблюдать условия договора;

—добиваться от эмира благосклонного отношения к проекту строительства железной дороги до Хайбара и Куррама;

—добиваться большего уважения к британскому предста-

вителю в Кабуле в вопросе о расширении торговых отношений между Афганистаном и Индией17.

Однако главная цель миссии Дэна, по мнению известного германского дипломата фон Бюлова, состояла в том, чтобы «достичь доминирующего влияния Великобритании в Афганистане и заставить афганского эмира принять такие меры под британским контролем и наблюдением, которые могли бы предотвратить российское вторжение в страну». «Таким образом, — резюмирует дипломат, — Англия поспешила использовать возможности, появившиеся в результате войны на Дальнем Востоке»18.

Несколько иную точку зрения по этому вопросу высказывает афганский историк А. Белграми. Он считает, что англичане неправильно оценивали позицию Хабибуллы относительно России. Эмир, по его мнению, не был в это время склонен к сближению с северным соседом. Он даже разрешил британским представителям, в том числе Мак Магону, Доббсу и другим появиться на территории Афганистана и не стремился установить прямые отношения с Россией без санкции англичан. Его целью, пишет афганский исследователь, было любой ценой сохранить независимость страны. Он боялся ехать в Индию, считая, что там могут ущемить его позицию, поэтому был склонен принять британскую миссию у себя, надеясь, что здесь ему удастся подписать более выгод-