Коргун В. Г. - История Афганистана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

они подняли мятеж, были приняты именно для того, чтобы установить мир и справедливость.

Осенью 1926 г. Надир-хан подал в отставку с поста афганского посланника в Париже, сославшись на плохое здоровье. Он отправился на лечение туберкулеза в Швейцарию, и было неизвестно, вернется ли он в Афганистан. Его брат Хашимхан, занимавший должность афганского посланника в Москве, был назначен посланником в Тегеран. Остальные члены семьи Яхья оставались в Афганистане, но под наблюдением.

Перед тем как отправиться на новое место работы, Ха- шим-хан хотел заехать в Кабул, однако эмир отказал ему, разрешив, впрочем, посетить больного Надира в Швейцарии. Хашим-хан получил разрешение на годичный отпуск на эти цели. В Париже оба брата установили контакты с британскими дипломатами, намереваясь заручиться поддержкой Великобритании в своей дальнейшей борьбе против Амануллы.

Несмотря на достаточно жесткую систему государственного управления, созданную Амануллой, эмир оказался достаточно либерален в своей внутренней политике. После прихода к власти он освободил из тюрем всех политических заклю- ченных-конституционалистов и привлек многих к государственной деятельности, хотя большинство из них не получили доступа к высшим постам в государстве. Так, один из соратников эмира Мухаммад Вали-хан стал главой чрезвычайной дипломатической миссии, а в последующем — министром обороны. Тадж Мухаммад Пагмани был назначен управляющим внешними сношениями провинции Каттаган, а художник Гулам Мухаммад Майманеги был отправлен на учебу в Германию, откуда он вернулся профессором и открыл в Кабуле художественную школу. Мухаммад Анвар Басмаль был назначен хакимом (начальником уезда) в одну из северных провинций. Мир Замануддин из Бадахшана получил пост губернатора провинции Герат. Низамуддин Аргандиваль стал сначала заведующим отделом в министерстве общественной безопасности, а затем — секретарем афганского посольства в Берлине. Пача Мир-хан Логари был назначен хакимом, а Кака Сеид Ахмад-хан Лодин привлечен к преподавательской работе. Абдуррахман Лодин стал членом чрезвычайной миссии Мухаммад Вали-хана. Абдул Хади Дави поднялся до посольских и министерских постов.

Такая атмосфера политической свободы благоприятствовала легализации политических кружков, запрещенных в свое время эмиром Хабибуллой, и переходу их к открытой деятельности. В этих условиях в Кабуле сформировались две

политические группировки, опять же на базе прежних кружков. Точнее говоря, ядро движения младоафганцев, которое в период Хабибуллы действовало как единое политическое течение, теперь раскололось на два крыла, различные в своем отношении к реформам Амануллы, — радикальное и либеральное.

В состав радикальной группировки входили Абдуррахман Лодин, Тадж Мухаммад Пагмани, Файз Мухаммад Барутсаз, Гулам Мохиуддин Арти, Саадуддин, Мирза Абдуррахман, Мухаммад Анвар Басмаль, Мирза Hyp Мухаммад, Абдул Латиф, Мир Гулам Мухаммад Губар.

Либеральная группировка, которую возглавлял Мир Сеид Касем-хан, включала Абдул Хади Дави, Факира Ахмад-хана, Сеида Гулам Ахмад-хана Пача, Гулам Реза-хана, Гулам Ахмада Рахмани, Файз Мухаммада Насери, сардара Абдул Хусейнхана Азиза.

Обе группировки занимались преимущественно просветительской деятельностью. Ряд их членов, кроме того, вели общественную работу. Так, их усилиями в Кабуле была открыта национальная публичная библиотека. М. Г. М. Губар и А. Х. Дави работали редакторами газет.

Запустив механизм реализации реформ, Аманулла предпринял важные шаги по дальнейшему укреплению внешнеполитических позиций Афганистана.

Уже к 1923 г. афганское правительство имело политические отношения с РСФСР, Англией, Италией, Францией, Германией, Бельгией, Турцией, Ираном и Египтом.

31 марта 1926 г. Советский Союз заключил с Афганистаном Договор о нейтралитете и взаимном ненападении, подписанный в пригороде Кабула Пагмане - «Пагманский пакт». Согласно договору, состоявшему из семи статей и заключительного протокола, стороны взяли на себя обязательства в случае войны или военных действий между одной из договаривающихся сторон и одной или несколькими третьими державами соблюдать нейтралитет (статья 1-я). Статья 2-я предусматривала, что стороны будут не только воздерживаться от всякого нападения друг на друга, но также обязуются: 1) не участвовать в союзах или соглашениях военного и политического характера, которые были бы направлены против другой стороны; 2) не принимать участия в финансовом или экономическом бойкоте или блокаде; 3) воздерживаться от всякого вмешательства во внутренние дела другой стороны. Эта же статья предусматривала возможность оказания помощи друг другу, если в этом будет необходимость.

10* 131

В договоре была статья, запрещавшая организацию и деятельность группировок и отдельных лиц, которые наносили бы ущерб Советскому Союзу и Афганистану, готовили ликвидацию существовавшего государственного строя, покушались на целостность территории, проводили вербовку вооруженных сил в целях, враждебных другой стороне. Обе страны обязались не разрешать транспортировку через свои территории вооруженных сил, оружия, военного снаряжения, боеприпасов и других материалов, направляемых против другой стороны. Статья 5-я предоставляла сторонам право полной свободы в своих внешних сношениях. Этим подчеркивалось взаимное признание суверенитета и равноправия обеих стран. Договор был заключен на три года с правом автоматического продления.

Для Афганистана Пагманский пакт имел важнейшее значение: традиционная политика нейтралитета афганского государства впервые получала юридическое оформление в международном документе. Тем самым укреплялись политическая независимость Афганистана и его международное положение162.

Подписанию договора предшествовал инцидент, произошедший на границе двух государств. В конце 1925 г. население одного из пограничных районов Таджикистана, поддержанное отрядом красноармейцев, вытеснило афганцев с острова Урта-Тугай на реке Амударья на том основании, что остров ранее, еще в XIX в., принадлежал Бухарскому эмирату, который в 1917 г. передал его афганцам. Москва, получив протест афганского правительства по этому поводу и предприняв ряд неудачных дипломатических попыток закрепить остров за собой, в феврале 1926 г. вернула его Афганистану163. Так СССР продемонстрировал готовность решать споры мирными средствами, готовя почву для Пагманского пакта. Инцидент, впрочем, вызвал, как пишут западные исследователи, неприятный осадок у Амануллы, который не избавился от ощущения, что русская агентура продолжает активно действовать в Афганистане164.

Стабилизировав ситуацию в стране, Аманулла предпринял длительную поездку за рубеж. Она началась в декабре 1927 и завершилась в июле 1928 г. В поездке его сопровождали королева Сорайя и официальные лица: министры иностранных дел и финансов, председатель Государственного совета, губернатор Кабульской провинции и пять высших офицеров.

Первой страной, пригласившей Амануллу, была Италия, с которой отношения были серьезно испорчены вследствие убийства в 1925 г. афганского полицейского итальянцем Пи-

перно, который был осужден афганским судом. И хотя за убийство были заплачены деньги, итальянца бросили в тюрьму, откуда он бежал. Но на советско-афганской границе он был схвачен, доставлен в Кабул и повешен.

До этого ни один афганский монарх не ступал на европейскую землю. Нежелание двух его предшественников диктовалось их страхом оставить трон незащищенным. «Беспрецедентное решение Амануллы, — говорилось в сообщении британского правительства по этому поводу, — свидетельствует о его уверенности в стабильной ситуации внутри страны и прочности его собственных позиций. Мы верим, что эта стабильность и в дальнейшем не будет поколеблена»165.

22 сентября 1927 г. афганский посланник в Лондоне, близкий друг Амануллы и бывший начальник службы безопасности Шуджа уд-Даула-хан, информировал британское министерство иностранных дел о том, что Аманулла в середине декабря отправляется в поездку и хотел бы посетить Англию. В ряде других столиц, включая Москву, афганские посланники сделали аналогичные заявления. «В целом мы поддерживаем эту идею, — говорилось в заявлении правительства Ин-

дии, — ибо это будет удобный случай, когда король встретится с королем»166.

Аманулла был теперь действительно королем (падишахом), а не эмиром. В июне 1926 г. он принял этот титул как более приемлемый в современном мире, и англичане, которые оспаривали право Амануллы обращаться к нему со словами «Ваше Величество» в начале его правления, теперь рутинно использовали этот титул. Ни Москва, ни Лондон не были первыми столицами, которые собирался посетить Аманулла. Но каждая из этих столиц гадала, что будет во время визита афганского короля в другую страну.

Говоря о целях визита, Аманулла заявил, что «это не увеселительная поездка, а поездка с целью ознакомления и изучения», которая позволит ему привести в страну все лучшее, что он увидит в европейской цивилизации, и показать Европе, что Афганистан занимает свое место на карте мира. «Я так старался поднять мою страну до уровня европейской цивилизации, — говорил он, — в соответствии с тем, что я познал из книг. Теперь пришло время закончить мою учебу личными наблюдениями и опытом»167. Газета «Аман-е Афган» писала: «Эта поездка совершается с целью подготовки условий для улучшения благосостояния и ускорения прогресса нашей родины». Аманулла, подчеркивалось в газете, едет в

Европу с тем, чтобы «изучить мировую политику и найти самый лучший путь для политики нашей страны»168.

Англичане были недовольны маршрутом поездки афганского короля через Индию, так как, получив официальное приглашение от вице-короля лорда Ирвина, он решил не останавливаться в Дели, а ехать инкогнито и избежать торжественных церемоний, помня, что англичане предпочитают решать проблемы англо-афганских отношений преимущественно через Дели, а не через Лондон. И когда британский посланник в Кабуле Хэмфрис предупредил короля, что его поездка по Индии должна быть согласована с британским правительством, Аманулла заявил: «Я вообще хотел проехать

через Индию как можно быстрее как частное лицо под именем Азизуррахман»169.

Отправляясь в поездку, Аманулла оставил регентом в Кабуле Мухаммада Вали-хана и взял с собой губернатора столицы, своего двоюродного брата Али Ахмад-хана, которого небезопасно было оставлять в Кабуле, так как он давно попал под влияние англичан. Аманулла опасался также оставлять в столице кого-либо из братьев Надира. Сам Надир и его брат Хашим-хан находились в Швейцарии, вскоре к ним присоединился Шах Вали, который был отправлен во Францию сопровождать афганских студентов. Из оставшихся в Афганистане братьев клана Яхья Шах Махмуд неохотно принял предложение занять пост губернатора Джалалабада, где он стал править фактически от имени Надира, поддерживая семейную традицию сохранять добрые отношения с племенами170.

Король включил в свою свиту и председателя Государственного совета Шер Ахмад-хана, поскольку он конфликтовал с Мухаммадом Вали-ханом. Министр иностранных дел Гулам Сиддик должен был на месте определиться в своих отношениях с европейскими странами, посему тоже попал в свиту короля. Вся она насчитывала в общей сложности 31 человек.

Аманулла начал свою поездку через Кандагар, куда он прибыл 1 декабря 1927 г. Он обратился к местному населению, призывая не слушать косных мулл, а следовать законам и быть преданным своему отечеству.

По пересечении границы Аманулла был встречен почетным караулом британских войск и получил телеграмму от английского короля, приглашавшего его в Британскую империю.

Сев на приготовленный специально для него поезд в Чамане, король, минуя Дели, проследовал прямо в Карачи. Там он выступил с речью на банкете, подчеркнув наличие тесных связей и дружественных отношений между афган-

ским и индийским народами, призвал проявлять социальную и религиозную терпимость, советовал мусульманам не следовать за невежественными муллами. Эта речь должна была звучать как его послание индийскому народу. Далее он на пароходе проследовал в Бомбей. Вице-король не встретил его, сославшись на болезнь. Действительно, согласно западным источникам, у него был приступ малярии. Однако афганского короля и его министра иностранных дел охватило подозрение, что лорд Ирвин специально уклоняется от встречи. От имени вице-короля его встречал британский посол в Кабуле Хэмфрис171.

Другая реакция на приезд афганского короля была у местного населения. Его приветствовали тысячи людей, индусы и мусульмане. Обращаясь к ним, он призывал их к единству независимо от веры, к прекращению национальных и религиозных распрей. Особенно тепло Амануллу приветствовали мусульмане, называя главой ислама. Среди встречавших его людей царило восхищение, многие прорывались через полицейские кордоны, протягивали руки. Призывая к свободе, Аманулла говорил, что «свобода не даруется, а завоевывается». Он стоял на трибуне радом с женой Махатмы Ганди и, обращаясь к мусульманам — участникам митинга, говорил о том, что индусы — это соседи и братья афганцев172.

Отплыв из Бомбея на пароходе «Раджпутана», первую остановку он сделал в Египте. По пути туда Хэмфрис тщетно пытался отговорить Амануллу от возвращения из поездки через Советскую Россию, предлагая маршрут через Суэцкий канал, Бомбей, Карачи и Пешавар.

В Порт-Саиде король и его свита сошли на берег, где были встречены братом египетского короля Фуада. Их окружили фотографы, и вскоре фотографии были растиражированы по всей Европе. Во время поездки короля Фуада и Амануллы по улицам Каира их приветствовали восторженные толпы горожан, скандировавших «Египет и Афганистан!». Когда Аманулла выступал в парламенте, в зале раздавались лозунги: «Да здравствует афганский народ! Да здравствует демократический король!» Это была реакция на слова афганского короля о том, что «египетский парламент является единственным священным местом, где народ выражает свою волю». Британский верховный комиссар в Египте докладывал в Лондон: «Беспримерные усилия Амануллы в деле процветания Востока и его успешное лидерство в борьбе против Запада, естественно, снискали ему всеобщие симпатии»173. Каирская газета «Аль-Ахрам» приветствовала его как «монарха подлинно

независимого». Король Египта Фуад наградил Амануллу орденом Мехмета Али. В заявлении для египетской прессы афганский король подчеркнул, что независимость его страны была достигнута благодаря тому, что афганцы стремились к свободе. Он напомнил, что народ Афганистана пять раз воевал, защищая свою независимость, даже тогда, когда понятие «родины» еще не вошло в их сознание174.

5 января 1928 г. Аманулла и его свита отплыли в Европу, направившись в Италию. Они сошли на берег в Неаполе. И здесь он встретился с братьями Надиром, Хашимом и Шах Вали, которые прибыли в Италию встретить его. Многое изменилось за те два с половиной года, что они расстались. Теперь Аманулла был для них не просто правитель, связанный с ними национальными традициями и родством, которым даже он не смел пренебрегать. Теперь он купался в лучах славы, его имя было у всех на слуху, и не было газеты, где бы ни публиковалась фотография короля. Аманулла, похоже, выиграл битву за прогресс. Надир, в свою очередь, не имел никакого официального статуса. Он и его братья выступали как частные лица. И когда Аманулла предложил ему вернуться в Афганистан, Надир поставил свои условия.

Это не были политические условия, которые касались бы темпов модернизации или уступок в области клановых предрассудков. Надир настаивал на том, чтобы Аманулла сместил со своих постов Махмуда Тарзи, Мухаммада Вали, Махмуда Сами, Гулама Наби Чархи, Гулама Сиддика Чархи. Некоторые из них пришли на замену Надиру, с другими у него были разногласия. Для Амануллы согласиться с Надиром было равнозначно тому, чтобы расстаться с теми, кто помог ему достичь вершины. Это означало бы, что Надир и только Надир командовал в государстве. И король ответил отказом. Они все потом вновь встретились на Французской Ривьере, и их дискуссии носили острый характер175.

Пока Аманулла путешествовал по Европе, в Афганистане обстановка оставалась неспокойной. Источником напряженности ситуации стал высланный в Индию Шер Ага, глава религиозного клана хазратов Шур Базар, переселившийся в отсутствие короля в Дера Исмаил Хан, поближе к афганской границе. К концу января 1928 г. к нему началось паломничество его приверженцев, недовольных политикой Амануллы, — мулл из Кабула, Хоста и других районов. Через них хазрат развернул в Афганистане широкую антиамануллистскую пропаганду, строя планы поднять мятеж в Хосте.

ла ему в банковском деле, Германия — в эксплуатации природных ресурсов, Англия продала ему вооружение, а Россия беспокоила всех их»178.

На вокзале в Париже афганского короля встречал президент Французской Республики Гастон Думерг, который склонился над протянутой рукой королевы Сорайи. Фотография, на которой королева Афганистана касается иностранца, вмиг облетела не только Европу, но и фанатичные племена Сулеймановых гор и достигла Бомбея, где местная газета опубликовала карикатуру, изображавшую муллу, который застыл в ужасе, глядя на королеву без чадры179.

Во Франции Аманулла осмотрел ряд промышленных предприятий и заключил соглашение о покупке довольно крупной партии винтовок и боеприпасов. Уделяя большое внимание развитию культурных связей с Францией, король решил увеличить число афганцев, посылаемых в эту страну, а также пригласил преподавателей в Афганистан. Здесь он договорился о покупке пяти броневиков, двух батарей полевых орудий, одной горной батареи и двух грузовиков.

Из Франции Аманулла направился в Германию, где его встречал президент фон Гинденбург. Германия продемонстрировала ему свою военную мощь, пригласив присутствовать на военном параде. Во время посещения компании «General Electric» он неожиданно встретил старого знакомого — фон Хентига, возглавлявшего германо-турецкую миссию в Афганистан. Они встретились как старые друзья.

В Германии Аманулла окунулся в деловую жизнь. Германское правительство подарило ему три пассажирских самолета «Юнкере», назвав их «символом дружбы между двумя странами, которые разделяют большие расстояния, и эти самолеты позволят им поддерживать между собой постоянную связь»180. Аманулла, услышав в обращенной к нему приветственной речи, что авиалинию Берлин—Москва хорошо бы продолжить до Кабула, повел переговоры об организации авиасообщения по маршруту Кабул—Кандагар—Герат.

Германия предоставила Афганистану беспроцентный кредит на пять миллионов марок сроком на восемь лет, а Аманулле был подарен грузовик, на котором афганский король решил возить детей в школу. На этот кредит было закуплено типографское оборудование, два небольших «Юнкерса», мельница и фабричное оборудование, в том числе для мыловаренной фабрики. Эмир заключил соглашение с одной из германских фирм о продаже афганского лазурита общей стоимостью 850 тыс. рупий сроком на три года. Король привез с