6. Дурачок

Тезис. Тезис “Дурачка” в его мягкой форме таков: “Я смеюсь вместе с вами над собственной неловкостью и глупостью”. Но люди с серьёзными расстройствами могут разыгрывать эту игру угрюмо: “Я глуп, так уж я устроен, так помоги же мне”. Обе формы разыг- рываются с депрессивной позиции. “Дурачка” следует отличать от “Шлемиля”, где позиция более агрессивна, а неловкость является заявкой на прощение. Его следует также отличать от “Клоуна”, ко- торый является не игрой, а развлечением, укрепляющим позицию: “Я милый и безобидный”. Критическое действие в “Дурачке” состо- ит для Уайта в том, чтобы заставить Блэка назвать его глупым или реагировать так, как если бы он был глуп. Для этого Уайт ведёт себя как Шлемиль, но не просит прощения; напротив, про- щение ему неприятно, поскольку ставит под угрозу его позицию. Или же он ведёт себя как клоун, но без всякого намёка, что он ду- рачится; он хочет, чтобы его поведение принималось всерьёз, как доказательство подлинной глупости. Это даёт значительный вы- игрыш: чем меньше Уайт учится, тем больше эффективность его игры. Таким образом, в школе ему не приходится учиться, а на работе незачем особенно стараться, раз он не добивается продви- жения по службе. Ещё с детства он знает из опыта, что пока он дурачок, все будут им довольны, что бы они там ни говорили. И вдруг, к удивлению людей, в случае стресса оказывается, что он вовсе не глуп: стоит ему только захотеть, он находит выход из по- ложения, так что он не более глуп, чем “глупый” младший сын в волшебных сказках.

Антитезис. Антитезис к лёгкой форме очень прост. Не играя, не смеясь над неуклюжестью и не браня за глупость, игрок в анти- “Дурачка” тем самым приобретает себе друга на всю жизнь. Одна из тонкостей здесь состоит в том, что игра часто разыгрывается циклотимиками, или маниакально-депрессивными личностями. Ко- гда такой человек находится в эйфории, можно подумать, что ему и в самом деле хочется, чтобы его товарищи присоединились к его насмешкам над самим собой. Часто от этого трудно удержаться, так как “Дурачок”, по-видимому, обижается на отказ — в некото- ром смысле он и в самом деле обижается, поскольку ставится под угрозу его позиция и портится игра. Но когда наступает депрессия, при которой выходит наружу его обида на тех, кто смеялся вместе с ним или над ним, тогда и обнаруживается, что воздерживавшийся от смеха действовал правильно. Может случиться, что в состоянии

замкнутости пациент только его может выносить и только с ним хочет говорить, а прежних “друзей”, получавших удовольствие от игры, теперь считает врагами.

Бесполезно говорить Уайту, что он в действительности не глуп. Может быть, он и в самом деле умственно ограничен и хорошо это знает, из чего вначале и возникла игра. Но при этом он может обла- дать превосходством в какой-нибудь специальной области — часто в психологической проницательности. Не мешает проявить уваже- ние к таким способностям, какого они заслуживают; это вовсе не то, что неуклюжие попытки “утешения”. Такие попытки могут до- ставить ему лишь горькое удовлетворение от того, что другие люди ещё глупее его, но это слабое утешение. Такое “утешение” заведомо не является самой разумной терапевтической процедурой; обычно оно служит ходом в игре “Я только стараюсь вам помочь”. Антите- зис к “Дурачку” состоит не в замене его другой игрой, а просто в воздержании от игры в “Дурачка”.

Более трудной задачей является антитезис к угрюмой форме иг- ры, поскольку угрюмый игрок пытается вызвать не хохот или на- смешку, а беспомощность или раздражение, с которыми он хорошо умеет справляться под девизом “Так помоги же мне”. Таким обра- зом он выигрывает в любом случае. Если Блэк ничего не делает, то это от чувства беспомощности, а если что-нибудь делает, то от раздражения. Поэтому те же люди склонны разыгрывать игру “А почему бы вам не. . . Да, но. . . ”, доставляющую им то же удовле- творение в более мягкой форме. Здесь нет лёгкого решения и не видно, как его искать, пока не будет лучше понята психодинамика этой игры.