3. Зарождение игр

С рассматриваемой точки зрения выращивание детей есть вос- питательный процесс, в ходе которого Ребёнка учат, в какие игры играть и как в них играть. Его обучают также процедурам, риту- алам и развлечениям, соответствующим его положению в местной общественной ситуации, но всё это не столь важно. Его знания и ис- кусность в процедурах, ритуалах и развлечениях определяют, при прочих равных условиях, доступные ему возможности; но как он использует эти возможности и что он извлечёт из возможных для него ситуаций, зависит от его игр. Его любимые игры как элементы

его сценария, то есть бессознательного плана жизни, определяют (опять-таки при прочих равных условиях) его окончательную судь- бу: итоги его брака и карьеры, а также обстоятельства, при которых он умрёт.

Добросовестные родители посвящают много времени обучению детей процедурам, ритуалам и развлечениям, соответствующим их общественному положению; столь же тщательно выбирают они шко- лы, колледжи и церкви, где это обучение закрепляется. Но при этом обычно упускается из виду вопрос об играх, которые состав- ляют основную структуру эмоциональной динамики каждой семьи и которым дети обучаются в важных переживаниях их повседнев- ной жизни, начиная с первых месяцев. Относящиеся сюда вопросы в течение тысячелетий обсуждались, весьма общим, несистемати- ческим образом. Некоторые попытки более методического подхода предпринимались в современной психиатрической литературе, но без концепции игры здесь почти невозможно содержательное иссле- дование. Теории внутренней индивидуальной психодинамики до сих пор оказывались неспособными удовлетворительно решать пробле- мы человеческих отношений. Отношения между людьми представ- ляют собой ситуации взаимодействия, изучение которых требует по- строения теорий общественной динамики, а такая теория не может быть выведена из одних только индивидуальных мотиваций.

Так как пока ещё мало опытных специалистов по детской пси- хологии и детской психиатрии, практически владеющих анализом игр, имеющиеся наблюдения над зарождением игр довольно скуд- ны. К счастью, следующий далее эпизод произошёл в присутствии квалифицированного специалиста по теории взаимодействий.

Тэнджи, семи лет, почувствовал за обедом боль в животе и по- просил извинения по этому поводу. Родители посоветовали ему при- лечь. Тогда его младший брат Майк, трёх лет, заявил: “У меня тоже болит живот!”, рассчитывая, очевидно, на такое же внимание. Отец, немного присмотревшись к нему, ответил: “Но ведь ты не хочешь иг- рать в эту игру, не так ли?” Майк рассмеялся и сказал: “Нет!”

Если бы у родителей Майка был “пунктик” в отношении питания или пищеварения, они перепугались бы и уложили бы в постель и его. Если бы он и его родители повторили такой спектакль несколь- ко раз, то, как нетрудно предположить, эта игра стала бы у Май- ка частью его характера, что часто и случается, когда родители согласны “сотрудничать”. Каждый раз, когда Ребёнок позавидует какой-нибудь привилегии соперника, он будет жаловаться на бо- лезнь, чтобы вынудить некоторую привилегию и для себя. Скрытое

взаимодействие будет иметь следующий вид: (общественный уро- вень): “Мне нехорошо!” + (психологический уровень): “Вы должны предоставить привилегию и мне!”. Впрочем, Майку не грозит судьба ипохондрика. Он может, конечно, впасть и во что-нибудь похуже, но не в этом дело: дело в том, что игра была тут же разбита — in statu

nascendi¹ — вопросом отца и откровенным признанием сына в том,

что он предлагал игру.

Это ясно показывает, что маленькие дети начинают игру вполне намеренно. Когда эти игры превращаются в фиксированные шаб- лоны стимулов и ответов, их происхождение теряется во мраке вре- мени, а их скрытая природа погружается в общественный туман. То и другое может быть доведено до сознания лишь с помощью надлежащей процедуры: происхождение — некоторыми видами ана- литической терапии, а скрытый аспект — антитезисом. Как видно из ряда клинических наблюдений, игры по своей природе подра- жательны. Первоначально они вводятся в действие Взрослым (нео- психическим) аспектом личности Ребёнка. Если удаётся оживить во взрослом игроке Детское состояние эго, то психологические спо- собности этого сегмента (Взрослый аспект Детского состояния эго) оказываются столь поразительными, а его умение манипулировать людьми столь завидным, что в обиходе этот сегмент называют “Про- фессором” (психиатрии). Поэтому в психотерапевтических группах, занимающихся анализом игр, одна из самых изощрённых процедур

• это как раз поиск маленького “Профессора” в каждом пациен- те. Его воспоминания о том, как он затевал игры между двумя и восемью годами, выслушиваются всеми присутствующими с захва- тывающим интересом, а часто — если эти игры не трагичны, — с удовольствием и даже весёлостью, к которым, с оправданным само- довольством, часто присоединяется и сам пациент. Если он оказался к этому способным, он вступает тем самым на путь освобождения от некоторого злополучного шаблона в поведении, без которого ему будет гораздо лучше.

Из сказанного ясно, почему при формальном описании игры все- гда делается попытка описать ее прототип в младенческом или дет- ском возрасте.