214 Смысл тревоги

Сны и некоторые высказывания Гарольда свидетельствуют о том, что у пациенн

та была подавленная враждебность к матери. Ведь с точки зрения практически

любой психологической школы невозможно представить себе человека, сущее

ствующего с такой дилеммой без переживания сильной враждебности. Во врее

мя терапии враждебность Гарольда проявлялась в двух противоположных форр

мах. Воопервых, он демонстрировал враждебность во всех случаях, когда ему

не позволяли оставаться в состоянии зависимости. Это была враждебность как

реакция на тревогу при необходимости принять на себя автономную отт

ветственность, для которой он чувствовал себя неадекватным. Когда Га搸

рольду казалось, что анализ требует слишком много усилий и ответственности

с его стороны, он требовал, чтобы аналитик давал ему особые советы и автоо

ритарные указания, как министр, “отдающий распоряжения в области морали

и религии”, или врач, который точно говорит ему, что с ним не в порядке и

что нужно делать, в то время как ему самому вообще не приходится отвечать

за собственные действия. Такой психосоматический симптом, как диарея, часто

сопровождал его чувства враждебности, вызванные необходимостью принятия

на себя личной ответственности. Это видно из следующего замечания Гарольь

да: “Я чувствую себя закупоренным. Если бы я только мог сделать так, чтобы

все мои внутренности содрогнулись, если бы я только мог сойти с ума!”

Другая форма враждебности возникала, как только Гарольда ставили в позии

цию беспомощности и зависимости. В эту категорию попадает большая часть

подавленной враждебности к матери. Мы уже отметили проявление такой

враждебности на пятом году жизни, когда мать, предложившая ему свое молоо

ко, унизила его указанием на то, что он еще ребенок.

В отношениях со мной, так же как и с другими людьми, Гарольду было трудно

признать открытую враждебность. Обычно враждебность принимала форму

негодования, выражалась в сновидениях или вымещалась на окружающих. Исс

пытывая тревогу, он в каждом видел врага.

Отметим, что поводы для агрессии противоречивы и соответствуют двум асс

пектам основного конфликта Брауна. Другими словами, враждебность была

реакцией на обострение одной из сторон конфликта. Между возникновением

конфликта и агрессивностью существует прямая связь: чем сильнее была его

тревога, тем больше было враждебности (скрытой или открытой). Когда тревоо

га уменьшалась, уменьшалась и враждебность. Гарольд практически не мог

признать присутствующую в сновидениях открытую агрессию в адрес матери

и все указания на нее в форме затаенной обиды на мать и особого раздражее

ния от ее писем. Враждебность чаще всего приходилось подавлять, иначе она

угрожала бы полной зависимости от матери. Две вторичные выгоды от возобб

новляющегося психологического расстройства, обнаруженные в ассоциациях,

хяачулс хыньлаудивидни в иговерт еинечузИ215

заключались в том, что Гарольд мог оставаться зависимым от матери и даже

каккто отомстить ей, когда ему требовалась ее поддержка.

Второй тест Роршаха, предложенный Брауну после десяти месяцев анализа,

когда он относительно освободился от тревоги, показал совершенно иную карр

тину10. Теперь он дал пятьдесят ответов, вместо восемнадцати при первом тесс

тировании, три оригинальных ответа, не сравнимых ни с одним из прежних, и

обнаружил гораздо большую способность относить себя к конкретной реальь

ности. Банальность, характерная для первого тестирования, исчезла; перед

нами предстала продуктивная и эффективно функционирующая личность. Нее

важно, чему именно мы приписываем изменения — году психоанализа, преобб

разующей ситуации и т.д., — но факт остается фактом: во время первого тесс

тирования Гарольд Браун пребывал в состоянии тревоги, а во время второго

таковой не наблюдалось. Напрашивается вывод, что в этих двух протоколах

мы имеем контрастную картину поведения и личности одного и того же челоо

века — как в состоянии сильной тревоги, так и в ситуации относительной своо

боды от нее. При первом тестировании мы наблюдаем индивидуума, тревога

которого блокирует способность устанавливать связи с конкретной реальносс

тью, делает реальность нечеткой и “размытой” и лишает его возможности дуу

мать и чувствовать. Это изображение человека, который не может позволить

себе осознавать присутствие других людей и отвечать на него, “замкнутой”,

несвободной и опустошенной личности. Во втором случае перед нами предд

стает гораздо более свободный человек, способный замечать окружающий мир

и устанавливать с ним отношения, осознавать других и, соответственно, себя;

личность, чья прежняя банальность исчезла и сменилась настоящей оригии

нальностью.

ВЫВОДЫ

Случай Гарольда Брауна демонстрирует несколько важных аспектов динамики

тревоги, некоторые из них я еще раз вкратце рассмотрю. В кратких обзорах

все проблемы кажутся проще, чем на самом деле. Может показаться, что в поо

следующих выводах тревога показана как ненормальное состояние, поражаюю

щее только невезучих людей. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что трее

вога — это вызов, который бросает нам жизнь на всем своем протяжении.

Трагедия Брауна состояла в том, что его тревога, временами достаточно сильь

ная, чтобы лишить его всех возможностей существования, была скорее дее