186 Смысл тревоги

центре внимания стоят такие формы поведения, которые соответствуют домии

нирующим в наше время методам исследования, то есть к которым удобнее поо

дойти с точки зрения математического рационализма.

Ниже я кратко сформулировал свои представления о происхождении тревоги и

страха, основанные на моих знаниях и практическом опыте. После первых

рефлекторных защитных реакций появляется диффузная недифференцированн

ная эмоциональная реакция на опасность, то есть тревога. Затем, когда рее

бенок достигает определенного уровня развития, появляются дифференции

рованные эмоциональные реакции в ответ на конкретные, локализованные в

пространстве сигналы опасности, то есть возникают страхи. Тот же поряя

док можно наблюдать в реакциях взрослых на стимулы, свидетельствующие об

опасности, например, на неожиданный выстрел. Сначала возникает реакция

испуга. Затем, когда человек осознает опасность, но не понимает, откуда был

сделан выстрел и не является ли он сам мишенью, возникает реакция тревоги.

И уже потом, если человек способен определить источник выстрела и пытаетт

ся спрятаться от потенциальной пули, его реакцию можно назвать реакцией

страха.

ТРЕВОГА И СТРАХ

До недавних пор в психологических работах сравнительно мало внимания

уделялось отличию тревоги от страха, иногда же оба эти понятия смешивали

на том основании, что они опираются на один и тот же нейрофизиологический

механизм. Иззза этого страдало понимание обоих этих феноменов. Реакции

страха могут резко отличаться от реакций тревоги, поскольку страх и тревога

затрагивают различные психологические уровни личности.

Эти отличия легко увидеть при изучении психосоматических феноменов, в чаа

стности, изучая деятельность желудочноокишечного тракта при реакции страа

ха или тревоги. Когда Том, мужчина с желудочным свищом (см. главу 3), окаа

зывался в ситуации, где ему угрожала конкретная опасность, — что, например,

раздраженный врач обнаружит оплошность, допущенную Томом в работе, —

наблюдалось снижение активности желудка, психологическое и физиологичесс

кое состояние Тома означало готовность к бегству. Очевидно, в этом случае

Том переживал страх. Но когда Том провел бессонную ночь, беспокоясь о потее

ре работы в госпитале, его нейрофизиологические реакции были прямо протии

воположными: активность желудка усилилась, а симпатическая активность

(“бегство”) свелась к минимуму. В этот раз Том испытывал тревогу. Можно

описать различие этих двух реакций такими словами: испытывая страх, Том

зетнис и воготи еинедевдоп :иговерт иироеТ187

знал, чего он боится, и он мог приспособиться к опасности, то есть убежать.

При реакции тревоги, хотя поводом к ней и послужила конкретная опасность,

внешняя угроза пробудила внутренний конфликт: способен ли Том содержать

свою семью или же ему следует жить на государственное пособие. Разоблачее

ние, которое угрожало Тому в первом случае, было бы неприятным, но не прии

вело бы к катастрофе. Но во втором случае под угрозой оказались те ценносс

ти, которые играли важную роль в существовании Тома, поскольку на эти

ценности опиралось его самоуважение. Мне тут хочется подчеркнуть не тольь

ко тот факт, что реакции страха и тревоги — это совершенно разные реакции,

но и тот факт, что страх и тревога представляют собой угрозу для разных

уровней личности.

При изучении детских страхов было выявлено, что значительная часть страхов

обладает “иррациональным” характером, то есть не имеет отношения к тем нее

приятностям, с которыми дети сталкиваются в реальной жизни. Заслуживают

внимание и такие выявленные в процессе исследования характеристики детсс

ких страхов, как “непостоянство” и “непредсказуемость”. Все эти данные свии

детельствуют о том, что за детскими страхами скрываются какиеето другие

эмоции. Строго говоря, само выражение “иррациональный страх” содержит в

себе противоречие; если страх невозможно понять как реакцию на конкретт

ную опасность, которая, как ребенок знает на своем опыте, влечет за собой

боль или неприятные переживания, тогда это какаяято иная реакция.

Ктоото может возразить, что выражение “иррациональный страх” не является

противоречивым, поскольку Фрейд и другие авторы пишут о “невротических

страхах”, то есть о страхах, которые иррациональны по той причине, что

неадекватны реальной опасности. Но Фрейд причисляет к невротическим

страхам фобии, а фобия — это, по определению, разновидность тревоги, когда

тревога привязана к конкретному объекту. По моему мнению, именно тревога,

стоящая за невротическим страхом, придает ему нереалистичную, “иррации

ональную” окраску. Изучение страхов открывает другую реакцию, более глуу

бокую, чем сами конкретные страхи.

Теперь следует определить взаимоотношения между тревогой и страхами. Споо

собность организма реагировать на опасность, угрожающую его существоваа

нию и его ценностям, в своей самой общей и первоначальной форме проявляя

ется как тревога. Позже, когда развитие нервной системы и психологических

процессов позволяет организму различать конкретные объекты опасности, заа

щитная реакция может стать специфичной, такая дифференцированная реакк

ция на конкретную опасность называется страхом. Таким образом, тревога явв

ляется базовой, более глубокой реакцией, то есть более широким понятием,

а страх есть проявление той же способности в специфичной объективироо

ванной форме. Эта формулировка относится в равной мере и к невротическим,

и к нормальным реакциям. Невротический страх — это специфичное диффее