152 Смысл тревоги

Почти все люди, изображенные Микеланджело, на первый взгляд кажутся

сильными и торжествующими, но если приглядеться внимательнее, у них расс

ширенные глаза, что является признаком тревоги. Мы ожидаем увидеть исс

пуг на его фреске “Осужденные, ужасающиеся о своем падении”, но удивии

тельно то, что подобное испуганное выражение, хотя не столь ярко

выраженное, свойственно и другим человеческим фигурам, нарисованным на

стенах Сикстинской капеллы. Можно подумать, художник хочет продемонстрии

ровать, что это внутреннее напряжение присуще не только его времени, но и

ему самому как сыну своей эпохи: на автопортрете Микеланджело глаза

опятььтаки сильно расширены, что является типичным признаком настороженн

ности. Можно найти такую же скрытую зарождающуюся тревогу за сознательь

ными идеалами у многих художников Возрождения (возьмем, например, гарр

моничных людей, изображенных Рафаэлем). Но именно Микеланджело,

проживший долгую жизнь, перерос юношеские мечты Ренессанса и видел верр

хнюю точку развития новой эпохи. Благодаря своему гению и глубине восприи

ятия он выразил свое время лучше, чем его предшественники. Скрытые тенн

денции той эпохи также нашли в его творчестве свое ясное выражение.

Человеческие фигуры Микеланджело можно считать символом как сознательь

ных идеалов, так и “подводного течения” Ренессанса; они выглядят сильными

победителями, всесторонне развитыми людьми — и одновременно напряжены,

взволнованы и тревожны.

Важно заметить, что скрытое напряжение и отчаяние присутствует в работах

тех людей, которые достигли успеха в соревновании с другими людьми. Поэтоо

му их тревогу нельзя рассматривать как проявление фрустрации на пути к доо

стижению успеха. Скорее, как я полагаю, она связана с двумя прямыми следд

ствиями крайнего индивидуализма: с психологической изоляцией и с потерей

коллективных ценностей.

Эти две черты крайнего индивидуализма эпохи Ренессанса описывает Фромм:

“Создается впечатление, что новая свобода принесла с собой две вещи: увелии

чила ощущение своей силы и одновременно усилила чувство одиночества, соо

мнение, скептицизм, в результате чего родилась тревога”22. Одним из симптоо

мов скрытых психологических тенденций стала, по выражению Бурхарда,

“болезненная жажда славы”. Иногда жажда славы доходила до того, что челоо

век совершал перед публикой убийство или еще какоййлибо антисоциальный

поступок, возмущавший общественное мнение, в надежде, что потомки не заа

будут его имени23. Это свидетельствует об одиночестве и неполноценности

взаимоотношений между людьми и о сильнейшей потребности найти признаа

ние окружающих, хотя бы путем агрессивного действия против них. Останется

ли о человеке добрая или худая память — подобный вопрос не был самым

главным. Это отображает одну характерную черту индивидуализма, которую

можно обнаружить и в экономической жизни нашего времени: агрессия, наа

арутьлук и аговерТ153

правленная на других, является способом добиться их признания. Иногда поо

добным образом ведет себя одинокий ребенок, который совершает антисоции

альный поступок, чтобы получить заботу и признание — хотя бы в извращенн

ной форме.

Честолюбивое стремление к соревнованию отразилось на отношении человее

ка к самому себе. В результате естественного психологического процесса отт

ношение человека к другим людям превращается в его отношение к самому

себе. Отчуждение от других приводит к отчуждению от самого себя. Манипуу

лирование другими людьми ради увеличения своей власти и богатства (наприи

мер, дворяне и бюргеры) приводит к тому, что “это отравляет отношение челоо

века к самому себе, разрушает чувство безопасности и веру в себя. Свое

собственное Я, подобно окружающим людям, превращается в объект манипуу

ляций”24. Кроме того, самооценка человека попадает в зависимость от достии

жения успеха в соревновании с другими. Успех приобретает безусловный

вес — “безусловный” в том смысле, что от него зависит как социальная ценн

ность человека, так и его уважение к самому себе. Так зарождается навязчивое

стремление к успеху в социальном соревновании, свойственное современным

людям. Кардинер описывает проблемы современного человека так:

“Западный человек начинает испытывать тревогу по поводу успеха,

который превратился в форму самореализации; так средневекового

человека мучила мысль о спасении. Но в отличие от человека, ищуу

щего спасения, современный человек стоит перед гораздо более

трудной задачей. У него есть обязанность, и если он не способен с

нею справиться, возникает не столько социальное неодобрение и

презрение, сколько презрение к самому себе, чувство неполноценн

ности и безнадежности. Успех есть цель, стремясь к достижению коо

торой невозможно найти удовлетворение. Желание успеха по мере

его достижения не снижается, а, наоборот, вырастает. Как правило,

успех используется для того, чтобы получить власть над окружаа

ющими”25.

Кардинер объясняет возникновение беспокойства по поводу личного успеха

тем, что изменилась система наград и наказаний: средневековый человек ожии

дал “потусторонней”, посмертной награды, в то время как человек эпохи Возз

рождения был озабочен наградами и наказаниями здесь и теперь. Я согласен с

тем, что в эпоху Ренессанса люди стали придавать большее значение ценносс

тям земного мира или возможности получать удовлетворение в настоящем.

Это можно увидеть уже у Боккаччо или на полотнах Джотто с его гуманизмом

и натурализмом. Но еще большее впечатление на меня производит тот факт,

что в средние века человек ожидал награды за свои корпоративные добродетее

ли, то есть за участие в жизни семьи, феодальной группы или церкви, а в эпоо