126 Смысл тревоги

не только порождает теоретическую непоследовательность, но также отвлекаа

ет внимание от центрального аспекта проблемы, то есть от организма, оказавв

шегося в ситуации опасности35.

Таким образом, применение топографической модели порождает проблемы;

это можно увидеть на примере размышлений Фрейда о беспомощности при

тревоге. Он считает, что при невротической тревоге Эго становится беспомощщ

ным благодаря конфликту с Ид и СуперрЭго. Но не является ли этот конфликт

скорее конфликтом между противоречивыми ценностями и целями человека в

межличностном мире? Разумеется, одни аспекты этого конфликта доступны

сознанию, другие бессознательны, нет сомнений также и в том, что при невроо

тической тревоге снова активизируются конфликты прошлого. Но, на мой

взгляд, лучше рассматривать настоящие и прошлые конфликты не как рее

зультат столкновения между собой различных “частей” личности, а как рее

зультат столкновения взаимоисключающих целей, к достижению которых

человек стремится, чтобы приспособиться к опасной ситуации.

Мы не будем рассматривать все теоретические достижения Фрейда, которые

помогают лучше понять проблему тревоги. Нам достаточно выделить главное:

Фрейд с различных сторон осветил вопрос о возникновении симптома, указал

на первичный источник тревоги, то есть на отделение ребенка от матери, и,

кроме того, подчеркивал субъективный и интрапсихический аспекты невротии

ческой тревоги.

Фрейд останется в истории как величайшая фигура современной психологии,

поскольку именно он правильно понял все значение психологии — и такой ее

разновидности, как психотерапия, — для современного изменяющегося и бесс

покойного общества. И, повторю, неважно, соглашаемся мы с ним или нет. Его

теория тревоги, этой “узловой проблемы”, остается центром, вокруг которого

располагаются все прочие теории и подходы.

РАНК: ТРЕВОГА И ИНДИВИДУАЦИЯ

Представления Отто Ранка о тревоге согласуются с его мнением о том, что

центральной проблемой развития человека является индивидуация. По его

убеждению, вся жизнь человека — это непрерывная череда отделений, напоо

минающих отделение от матери, каждое из которых дает человеку возможж

ность стать автономнее. Рождение является первым и наиболее драматичным

событием в этом ряду отделений, но подобные переживания — в большей или

иипаретохисп в аговерТ127

меньшей степени — человек испытывает при отлучении от груди, когда он

впервые идет в школу, когда взрослый отделяется от своего холостого состояя

ния и вступает в брак, и то же самое происходит на каждом этапе развития

личности вплоть до последнего отделения, которым является смерть. Тревога

же, по мнению Ранка, есть опасение, сопровождающее подобные этапы отдее

ления. Тревогу испытывают при изменении предшествующей ситуации, где суу

ществовало относительное единство с окружающей средой, от которой человек

зависел: это тревога перед необходимостью стать автономным. Но тревога возз

никает и в том случае, когда человек сопротивляется отделению от безопасной

ситуации: это тревога потери своей автономии36.

Знаменитая концепция травмы рождения Ранка повлияла на его представлее

ния о тревоге37. При интерпретации любых психологических событий человее

ческой жизни он постоянно опирается на символ рождения, хотя его утвержж

дение о том, что ребенок испытывает тревогу в момент своего рождения,

вызывает сомнения. Ранк уверял, что “ребенок переживает свой первый страх

в момент рождения”, и такое переживание ребенка он называл “страхом перед

жизнью”37. Это первичная тревога — тревога отделения от ситуации полного

единства с матерью, когда человек попадает в абсолютно новые условия своее

го обособленного существования в окружающем мире.

Я могу себе представить, что при мысли о тех бесчисленных новых возможноо

стях, которые влечет за собой рождение, у взрослого человека возникла бы

тревога. Но какие переживания испытывает рождающийся младенец, можно ли

вообще назвать его переживания “чувствами”— это другой вопрос, и, по моее

му мнению, пока еще этот вопрос остается открытым. Правильнее было бы гоо

ворить о “потенциальной”, но не реальной тревоге рождения и относиться к

рождению как к важному символу. В своих поздних работах Ранк (за исключее

нием некоторых высказываний, подобных приведенным выше) склоняется к

символическому пониманию переживаний, сопровождающих рождение. Он,

например, считал, что пациент переживает свое рождение при отделении от

аналитика на последней стадии психотерапии39.

Ранк настаивает на том, что тревога появляется у младенца, прежде чем он наа

чинает связывать ее с конкретным содержанием. “Человек приходит в мир в

состоянии страха, — говорит Ранк, — и этот внутренний страх не зависит от

внешних опасностей сексуальной или какоййлибо еще природы”. Позже по

ходу развития ребенка этот “внутренний страх” привязывается к внешним

переживаниям, несущим в себе угрозу; в результате этого “внутренний страх

объектифицируется и распределяется между отдельными объектами”. Ранк наа

зывает установление такой связи между первичной тревогой и конкретными

переживаниями “терапевтичным”, поскольку человеку легче справиться с конн

кретными потенциальными опасностями40. Таким образом, Ранк отделяет перр

вичное недифференцированное ощущение опасности, которое мы в этой книге