112 Смысл тревоги

плод формировался в утробе в течение девяти месяцев. Так что индивидуализм

появляется после взаимоотношений. Каждый человек соединен социальными

связями с другими изначально, еще находясь в утробе (по словам Салливана),

и не так важно, в каком возрасте он осознает эту связь и ее смысл.

Это согласуется с представлениями Маурера, который утверждал, что мы плохо

представляем себе, какую важную роль в нашей культуре играют вина и соо

циальная ответственность, порождающие тревогу. Иллюстрацией этих слов

служит случай Элен (глава 9), которая не могла принять свою экзистенциальь

ную вину, касающуюся внебрачной беременности, поскольку это чувство встуу

пило бы в конфликт с ее “разумным” представлением о себе как об эмансипии

рованной личности. В результате сильное чувство вины осталось

вытесненным и плохо поддавалось терапии. Создается впечатление, что вытесс

нение вины, сопровождающееся появлением невротической тревоги, в нашей

культуре характерно для некоторых групп населения и в какоммто смысле

присуще нашей культуре в целом.

Конечно, многие пациенты страдают под тяжелым бременем иррациональной

вины и тревоги, не имеющих отношения к ответственности. По моим наблюдее

ниям, это особенно ярко выражено у пограничных психотиков. Нет сомнения,

что в процессе психотерапии следует прояснить иррациональную вину и освоо

бодить от нее пациента. Но существуют и совсем другие пациенты, и с ними

дело обстоит иначе: когда в результате работы аналитика их чувство вины

снижается, оказывается, что пострадало подлинное, хотя и запутанное, понии

мание пациентом самого себя и пациент лишается наиболее ценных и объекк

тивных мотивов для изменения. Мне известны случаи неудачного психоаналии

за, который не привел к положительным результатам именно иззза того, что

аналитик стремился устранить или обесценить чувство вины своего пациента.

Конечно, наступало временное облегчение от тревоги, но проблемы, порожж

давшие тревогу, не были разрешены и лишь глубже спрятались с помощью боо

лее сложной системы вытеснения.

Не стоит ли отвести феномену вины более важное место в психотерапии?

Конечно, стоит. Я думаю, что Маурер именно это и делает в своих поздних раа

ботах. Вспомним, например, с каким почтением он относится к термину “Суу

перрЭго” и как пишет о “вытеснении СуперрЭго”. Столкнувшись с таким позии

тивным отношением к СуперрЭго, ктоото может подумать, что Маурер просто

рекомендует соблюдать моральные нормы своей культуры, как если бы свобоо

да от тревоги и психологическое здоровье были свойствами человека, послушш

ного “правилам”, поведение которого никогда не выходит за рамки общеприи

нятых культурных норм.

Проблему, о которой я говорю, хорошо иллюстрирует случай Ады (речь о ней

пойдет ниже). Ада — одна из двух черных незамужних матерей. У нее сильь

ииголохисп яинерз икчот с аговерТ113

ное СуперрЭго — в том смысле слова, в котором его употреблял Фрейд, и, полаа

гаю, также и в том, в каком термин “СуперрЭго” использует Маурер. Ада облаа

дает “сильной потребностью оценивать, но у нее нет свободно выбранной цели

или чувства того, чему бы она хотела соответствовать”. В результате ее

спонтанность и внутренние инстинктивные порывы оказались почти полносс

тью вытесненными из сознания. Чуткое отношение к людям порождало тревоо

гу, поскольку Ада не могла относиться к окружающим так, как того требовали

ее стандарты. Женщина чувствовала, что не может жить в соответствии со

своими внутренними требованиями, поэтому она испытывала глубокую потее

рю ориентации и сильную невротическую тревогу.

Ада была как бы в плену иззза того, что с детства привыкла подчиняться автоо

ритетным людям, и когда молодой человек, от которого она забеременела, наа

стаивал на своих желаниях, девушка не могла сказать “нет” наперекор его авв

торитету. Вина, которую она испытывала, не связана ни с сексуальностью, ни с

беременностью как таковыми. Причина вины состояла в том, что Ада послушаа

лась другого авторитетного человека вместо своей матери. В этом заключаа

ется дилемма человека, привыкшего подчиняться авторитетам — внешним

по отношению к своему Я. При этом не имеет значения, насколько мудрым

или добрым является авторитетный человек на самом деле, важно лишь то,

что авторитет, а не собственная целостность человека становится для

него высшей инстанцией. Перед подобной дилеммой оказывается человек,

стремящийся освободиться от невротической тревоги посредством подчинения

родителю или своему СуперрЭго, которое есть просто интернализованный роо

дитель.