110 Смысл тревоги

не, что в них не учитывался привычный уровень тревожности испытуемого,

который следовало бы отделить от ситуационного, то есть созданного эксперии

ментаторами. Это, конечно, справедливо.

Но никто даже не упомянул о моральной стороне этих экспериментов, о том,

что испытуемого обманывали, полагая, что потом, после “разъяснения”, все

само встанет на свои места. По моему мнению, подобные исследования должж

ны занять свое место в одном ряду с лоботомией или электрошоком, то есть

подобные исследования должны находиться под контролем, как это делается у

любых настоящих специалистов.

Какую бы этическую позицию по отношению к этим вопросам мы ни занимали,

в любом обзоре, посвященном изучению человеческой тревоги, можно найти

следующие факты. Прежде всего, наиболее плодотворные исследования, проо

ливающие свет на проблему тревоги, наряду с экспериментальными методами

включают в себя и клинические техники. Это можно сказать про изучение паа

циентов с язвенной болезнью или про случай Тома, о чем мы говорили в прее

дыдущей главе64. Сюда входит также исследование людей в ситуациях, порожж

дающих тревогу. Ирвинг Дженис, например, изучал тревогу и стресс у

пациентов госпиталя, готовившихся к хирургической операции. К числу поо

добных испытуемых относятся солдаты, участвовавшие в боевых действиях,

незамужние матери, парашютисты, школьники, испытывающие страх при тесс

тировании. Очевидно, что при этом можно изучать тревогу, не вызывая ее у

испытуемых искусственными методами.

Обращает на себя внимание и тот факт, что исследователи, оставившие в сфее

ре академической экспериментальной психологии наиболее ценные работы по

проблеме тревоги, пришли к пониманию проблемы через клиническую работу

и в своих исследованиях использовали клинические техники. К их числу можж

но отнести О. Хобарта Маурера, Ирвинга Джениса и Джона Мэсона.

Третий очевидный факт заключается в том, что наиболее ценные сведения о

тревоге поставляют психотерапевты — Фрейд, Ранк, Адлер, Салливан и др.,

с помощью клинических методов изучавшие субъективную динамику. В центре

их внимания находился отдельный человек, столкнувшийся в своей жизни

с кризисами.

Другое мое замечание касается любопытных феноменов, с которыми я сталкии

вался в своей психотерапевтической практике и которые невозможно объясс

нить с помощью классических представлений психоанализа о тревоге. Я обраа

тил внимание на то, что некоторые пациенты практически не вытесняют свои

сексуальные, агрессивные или “антисоциальные” (по терминологии Фрейда)

желания. Вместо этого они вытесняют потребности и стремления, касающиеся

ииголохисп яинерз икчот с аговерТ111

отношений с другими людьми, в которых присутствовала бы ответственность,

дружба и милосердие. Когда в процессе анализа мы касались агрессии, сексуу

альности или других форм эгоцентричного поведения, это не вызывало у паа

циентов тревоги. Но когда возникали противоположные потребности и желаа

ния — желание построить с кеммто конструктивные и ответственные

взаимоотношения, — они сопровождались интенсивной тревогой и теми реакк

циями, которые характеризуют пациента, чьи жизненно важные психологичее

ские стратегии оказываются под угрозой. Подобное вытеснение конструктивв

ных социальных желаний свойственно агрессивным пациентам с вызывающим

поведением. (Если использовать греческое слово, то это будет вытеснение

любви в форме агапе, а не вытеснение либидо.)

Всем известно, что такой тип агрессивного человека с вызывающим поведении

ем широко распространен в нашей культуре. Но подобные люди редко посещаа

ют психоаналитиков, поскольку в нашей культуре, ориентированной на соревв

нование (где человек, умеющий агрессивно эксплуатировать других, не

испытывая при этом чувства вины, в некотором смысле добился “успеха”), он

чувствует большую поддержку и комфорт, чем человек противоположного

типа. Обычно именно “слабый” (с точки зрения культуры) человек обращается

к психоаналитику, поскольку в контексте своей культуры он “страдает невроо

зом”, а агрессивный, успешно приспособившийся человек — нет. Именно перр

вый, неагрессивный тип людей вытесняет свое “вызывающее поведение”, свои

сексуальные или агрессивные тенденции. Быть может, именно этим объясняя

ется тот факт, что в психоаналитических теориях причиной тревоги считают

вытеснение сексуальности и агрессии. Если бы у нас была возможность чаще

анализировать людей агрессивного типа — “успешных” людей, которые нии

когда не посещают психотерапевтов, — может быть, мы увидели бы, что тревоо

га очень часто рождается вследствие вытеснения ответственности.

Конечно, многие люди испытывают вину и тревогу, потому что боятся выраа

жать свои личные склонности и желания, в частности, имеющие сексуальную

природу, как об этом говорил Фрейд, но в то же время многие чувствуют вину

и тревогу иззза того, что получили “автономию” без “ответственности”65.

В последнем случае предметом вытеснения является то, что Адлер называл

“социальным интересом”. Адлер подчеркивает одну чрезвычайно важную

вещь: потребность человека быть ответственным социальным существом не

менее важна, чем потребность выражать свои индивидуальные эгоистичные

стремления. На это можно возразить, что эгоистичная потребность удовлетвоо

рять себя является первичной по отношению к социальному интересу и благоо

родству, поскольку последние появляются лишь на поздних стадиях развития

ребенка. Но не так давно мы поняли важность того факта, что каждый человек

при рождении находился в состоянии взаимоотношений со своей матерью и