36 Смысл тревоги

В девятнадцатом веке происходит культурное раздробление. Оно касается не

только теорий или наук, но и других аспектов культуры. В эстетической облаа

сти появилось такое явление, как “искусство для искусства”. Одновременно исс

кусство особенно резко отделяют от природы (в конце века против этих тенн

денций боролись Сезанн и ВаннГог). В религии вопросы веры или обряды отдее

лились от повседневной жизни. Культурное раздробление семейной жизни

изображено Ибсеном в “Кукольном доме”. Что касается психологической жизз

ни человека, то для девятнадцатого века характерно отделение “разума” от

“эмоций”, а конфликт, возникающий между ними, должен был разрешаться с

помощью произвольного усилия (то есть воли), что, как правило, приводило к

отрицанию эмоций.

Вера в способность разума управлять эмоциями, свойственная семнадцатому

веку, превратилась в привычку вытеснять эмоции из сознания. Это позволяет

понять, почему социально неприемлемые импульсы (например, сексуальность

или ненависть) отрицались с особенной силой.

Такая ситуация психологической раздробленности создала проблему, над котоо

рой начал работать Зигмунд Фрейд, и его труды можно как следует понять

лишь в историческом контексте. Открытие бессознательных процессов, появв

ление психоаналитических техник, позволяющих найти основы для психолоо

гического единства человека, — все это появилось на фоне раздробленности

личности девятнадцатого столетия28.

Неудивительно, что именно в девятнадцатом столетии, когда было нарушено

психологическое единство, перед мыслителями встала проблема тревоги. Нее

удивительно также, что в середине этого же столетия Кьеркегор пишет свою

работу, в которой тревога исследуется полнее и, возможно, глубже, чем в труу

дах любого из его предшественников. Нарушение единства, естественно, поо

рождало тревогу. Чтобы заново найти основы единства личности, необходимо

было поднять проблему тревоги и, насколько возможно, попытаться ее разрее

шить. Такую работу и проделал Кьеркегор, а позже — Фрейд.

Разрушение единства идей и единства культуры волновало многих вдумчивых

мыслителей девятнадцатого века, способных предчувствовать будущее. Мноо

гих из них можно назвать “экзистенциалистами”. Экзистенциализм как филоо

софское движение ведет свое начало с берлинских лекций немецкого филосоо

фа Шеллинга, прочитанных в 1841 году. Эти лекции слушали Кьеркегор, Энн

гельс и Буркхард29. Кроме таких мыслителей, как Шеллинг и Кьеркегор, к экзии

стенциалистам, с одной стороны, можно отнести представителей “философии

жизни” — Ницше, Шопенгауэра и Бергсона, а с другой стороны — мыслитее

лей, занимавшихся проблемами социологии, — Фейербаха и Маркса30. “Все фии

лософы, которых можно назвать экзистенциалистами, противостоят одному обб

иифосолиф в аговерТ37

щему врагу — “рациональной” системе мышления и жизни, развившейся в заа

падном индустриальном обществе, и философии этой системы”31. По словам

Тиллиха, для всех подобных мыслителей характерен “отчаянный поиск нового

смысла жизни в реальности, от которой человек отчужден, в культурной ситуу

ации, когда две великие традиции — христианство и гуманизм — потеряли

свой универсальный характер и свою убедительность”. Тиллих продолжает:

“В течение последних ста лет суть данной системы стала достаточно

ясна: это логический или натуралистический механицизм, разрушаа

ющий свободу человека, отнимающий у него возможность выбора,

препятствующий органичному развитию взаимоотношений, и анаа

литический рационализм, который лишает жизнь ее витальной силы

и превращает все, в том числе и самого человека, в объект исследоо

вания и контроля...”32.

Отвергая господствовавший тогда рационализм, экзистенциальные мыслители

утверждают, что реальность может познавать лишь человек в целом — не

только мыслящий, но также чувствующий и действующий организм*. Кьерр

кегор ощущал, что система Гегеля, смешивавшего абстрактные понятия и рее

альность, есть не что иное, как мошенничество. Кьеркегор, как и другие подобб

ные ему мыслители, считал, что страсть (для Кьеркегора это слово означало

полную поглощенность чеммлибо) нельзя отделить от мышления. Фейербах пии

сал: “Реально существует лишь то, что является объектом страсти”33. О том же

говорит и Ницше: “Мы мыслим с помощью своего тела”.

Таким образом, мыслители экзистенциального круга стремились преодолеть

традиционное противопоставление психического и телесного и тенденцию выы

теснять “иррациональный” аспект переживаний. Кьеркегор утверждал: чистая

объективность — это иллюзия; даже если такого состояния можно было бы доо

стичь, в нем нет ничего привлекательного. Он ставил акцент на “слове интее

рес (interrest), которое выражает тот факт, что все мы тесно связаны с объекк

тивным миром, и потому не можем удовлетвориться объективной истиной,

предполагающей наличие незаинтересованного наблюдателя”34. Кьеркегор каа

тегорически сопротивлялся всем попыткам дать четкое определение таким поо

нятиям, как “Я” или “истина”. По его убеждению, тут возможно лишь динамичч

ное, то есть диалектическое определение, поскольку оно постоянно

развивается людьми. “Подальше от умозрительных построений! — восклицает

он. — Подальше от “Системы”. Вернемся к реальности”35. Он утверждал, что

*Слово организм, которое у русскоязычного читателя ассоциируется с телом человека, употт

ребляется в данной книге в совершенно ином смысле: этот термин подчеркивает целостт

ность человека (или другого живого существа) и его постоянное взаимодействие с окруу

жающей средой. В этом (и только в этом) значении оно и оставлено в русском переводе

данной книги. См. также главу 3, изложение представлений Гольдштейна. — Примеч. перее

водчика.