224 Смысл тревоги

Тревога Хелен была самым непосредственным образом сосредоточена на берее

менности и приближающихся родах. И тревога, и связанные с ней защитные

механизмы интеллектуализации, отшучивания и уклонения от ответа проявляя

лись не только в наших интервью, но и в ее манере общения с другими молоо

дыми женщинами в приюте. Она часто отказывалась говорить о своей берее

менности с социальным работником, заявляя: “Просто мне кажется, что я не

беременна, и я не допущу даже мысли об этом, пока ребенок не родится”. Но с

другими обитательницами приюта Хелен подолгу обсуждала беременность в

псевдонаучной, интеллектуализированной манере. Она описывала им эмбрион

на разных стадиях развития, как будто цитировала медицинский учебник. Одд

нажды она получила письмо от тети, в котором сообщалось, что та отправии

лась рожать в больницу; Хелен отреагировала на это приступом истерических

рыданий. Было очевидно, что она перенесла на тетю большую часть своей трее

воги по поводу родов, но все равно отказывалась говорить о собственной бее

ременности даже после того, как социальный работник прямо указал ей на

это.

Когда я обмолвился, что результаты ее теста Роршаха указывают на тревогу по

поводу рождения ребенка, Хелен ответила:

“Нет, у меня нет ни малейшего страха. Возможность смерти или

перспектива заботиться о ребенке вызывает у меня только одну

мысль: “Как драматично!” Но здешние девушки все время рассказыы

вают ужасные истории про роды. Они описывают докторов в больь

нице, которые стоят у них над душой, и вообще все детали. Расскаа

зывают жуткие истории о стонущих женщинах. Еще они говорят о

кесаревом сечении и наложении щипцов и прибавляют: “Как раз таа

ким, как ты, и приходится это делать”. Они пересказывают множее

ство баек старых кумушек о том, что любое волнение оставляет отт

печаток на младенце. Ходят кругами и щупают друг у друга животы;

они хотят пощупать мой, но я им не позволю. Я даже сама его не

буду трогать. (Ее руки были сложены на животе, а в этот момент она

резко отдернула их.) Я думаю, у меня нет никакого страха, мне не

терпится отправиться в больницу. Я готова пройти через все круги

ада, лишь бы это побыстрее закончилось”.

Я думаю, читатель согласится, что слова о возможности катастрофы и желании

ее скорейшего наступления принадлежат сильно испуганному человеку. Можж

но представить себе человека, который насвистывает в темноте и отгораживаа

ется от ужасающей его перспективы патетической бравадой. Это напоминает о

наблюдениях Р.Р. Гринкера и С.П. Шпигеля в книге “Человек, испытывающий

стресс”, где говорится, что тревожный летчик первым поднимается в воздух в

ситуации повышенной опасности, потому что опасность сама по себе не так

болезненна, как ее ожидание.

йеретам хинжумазен еинаводелссИ225

Хелен так виртуозно владела “техниками” бравады и отшучивания, помогаюю

щими ей снизить тревогу, что прибегала к ним вплоть до последнего момента

перед родами: уезжая в больницу, она оставила мне записку: “Я удаляюсь, чтоо

бы раздобыть себе новую фигуру”. Акушер рассказал мне, что перед тем как

потерять сознание под наркозом Хелен произнесла: “Это будет неплохое сырье

для усыновления”.

Из описания детства Хелен удалось почерпнуть следующие основные факты:

яростные ссоры родителей, частые перемены в кругу семьи (развод родителей,

конфликты с отчимом и мачехой и т.д.) и ее собственное признание в том, что

она была очень одиноким ребенком. Есть множество доказательств того, что

отец открыто отвергал Хелен и других детей. Она вспомнила, что он частенько

отправлял детей на весь день в кино, пока сам играл в гольф. После этого он

приходил домой пьяным, и между родителями разражались скандалы.

По отношению к матери Хелен испытывала сожаление и обиду за ее “нелояльь

ность”. Хелен стала ощущать эту “нелояльность” в пятнадцатилетнем возрасте,

когда они с матерью начали ругаться. Хелен сочла свою мать нелояльной по

следующим причинам: (а) беспорядочные любовные связи матери; (б) мать тее

перь считается не с Хелен, а с ее сестрой; (в) мать получила небольшой срок

тюремного заключения за соучастие в мелком преступлении. Чувство вины

Хелен снова противоречит ее моральным нормам: она считала мать морально

ответственной за правонарушение, хотя, по ее утверждению, они с матерью

полностью освободились от нравственных стандартов.

Трудно однозначно определить отношение Хелен к матери в раннем детстве.

Она рассказывала о своей “чрезмерной преданности” матери, но у меня возз

никло впечатление, что “преданность” была вымышлена на основе того факта,

что в те годы Хелен считалась маминой любимицей. В ответах на тест Роршаха

и в интервью присутствовали очевидные признаки враждебности и отвержее

ния со стороны обоих родителей. Один из подобных ответов на тест был таа

кой: “Дети, до смерти пугающие своих родителей”, другой ответ — “Домовые с

круглыми животами смеются от удовольствия, потому что они только что сыгг

рали злую шутку, перепачкав пол в хозяйском доме”. Судя по последнему отт

вету, ее беременность ассоциировалась с агрессией против матери. При поо

вторном тестировании после родов враждебные, агрессивные элементы исчезз

ли, и домовые теперь описывались как “грустные, но не злые”. После родов

уменьшились и враждебность, и агрессия по отношению к родителям. Сами соо

бой напрашиваются некоторые гипотезы: либо перед родами Хелен была боо

лее тревожной и, следовательно, испытывала больше враждебности и агресс

сии, либо она использовала беременность как оружие против родителей, и

после родов необходимость в нем отпала. Наконец, она могла считать родитее

лей отчасти виновными в своих затруднениях. Прозвучавшая тема “нелояльь