Глава 13. Психологическое общество: 1950-2000 415

ветствии с духом эклектики 1950-х гг. Она считала бихевиоризм ограниченным, но тем не менее полагала, что он валиден в своей области; и гуманистические психологи пытались вносить дополнения в бихевиоризм, признавая существование человеческого сознания, что гармонизировало научную картину психологии человека.

Социальная «революция» 1960-х гг.

На фоне процветания и общего хорошего самочувствия 1950-х гг. возникло маленькое, но вызывающее тревогу течение, которое в самой психологии ощущалось слабо, но значительно сильнее чувствовалось в более широком мире американской культуры: что-то неправильное происходило с этосом (духом) и этикой приспособления. Роберт Криган (Robert Creegan, 1953) писал в журнале American Psychologist, что «работа психологии заключается в критике и улучшении социального порядка... а не в пассивном приспособлении и накапливании жира». Социолог К. Райт Миллз высказывал сожаление в связи с применением психологии в промышленном социальном контроле, поскольку «власть превращается в манипуляции, видимая власть становится невидимой, известное превращается в анонимное. И с повышением материальных стандартов эксплуатация становится все менее материальной и все более психологической» (L. J. Baritz, 1960). Психоаналитик Роберт Линднер (Robert Lindner, 1953) критиковал идеологию приспособления как опасную ложь, которая доводит людей до жалкого состояния и угрожает «отправить наш вид на задворки эволюции». Линднер упрекал психиатрию и клиническую психологию за то, что они поддерживают миф о приспособлении, считая всех невротиков и других несчастных людей «больными», хотя на самом деле они, по мнению Линднера, здоровы и просто не могут направить в правильное русло свое восстание против удушающей культуры конформизма. Линднер писал, что целью терапии должно быть не приспособление пациента к больному обществу, а работа над тем, чтобы «трансформировать негативный протест и мятеж пациента в позитивное выражение мятежных устремлений».

За пределами психологии восстание против приспособления получило более широкое распространение, значительно усилившись на протяжении 1950-х гг. В социологии книги Дэвида Райсмана «Толпа одиноких» и Уильяма Г. Байта «Человек организации» препарировали и критиковали американскую культуру конформизма. В политике Питер Вирек возносил хвалу нонконформизму в книге «Неприспособленный человек: новый герой Америки». Такие романы, как «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера (1951), «Человек в сером фланелевом костюме» Слоана Уилсона (1955) и «На дороге» Джека Керуака (1957), выражали несчастье людей, попавших в плен серого мира приспособления и конформизма, жаждущих более эмоциональной жизни с меньшими ограничениями. Фильм «Бунтовщик без причины» рисовал трагическую судьбу одного из тех, чье беспокойство и неудовлетворенность не находят конструктивной цели. И яростная, неугомонная энергия молодых, количество которых быстро возрастало, вылилась в рок-н-ролл, единственный творческий выход, который они смогли найти.

В конце того десятилетия социолог Дэниел Белл писал об истощении идей на протяжении 1950-х гг. Старые убеждения оказались неприемлемыми для молодых

416 Часть V. Прикладная психология в XX веке

мыслителей, а золотая середина приспособления «не для них; она лишена страсти и патетического гнева». Для.многих молодых умов мир был серым и скучным. В психологии эклектизм мог навевать скуку, поскольку не было спорных вопросов, не было таких баталий, как раньше, когда психология только зарождалась или когда функционалисты разгромили структуралистов, а бихевиористы — интро-спекционистов. Психология процветала, но шла к неизвестному концу, явно счастливому, исходя из ее усилий по приспособлению.

Критика американской культуры психологами. Психологи соглашались с критикой тогдашнего американского общества и даже развивали ее. Проведя обзор убеждений 27 ведущих психологов, Дж. Д. Кин (J. D. Keehn, 1955) обнаружил, что они были гораздо более либеральными, чем в целом по стране. По сравнению с большинством американцев, психологи были нерелигиозны или даже антирелигиозны (они отрицали существование Бога, то, что душа переживает смерть тела, и то, что людям необходима религия), возражали против смертной казни, полагали, что преступников надо не наказывать, а лечить, и поддерживали более мягкие законы о разводе.

Миф о душевных заболеваниях. В 1960 г. психиатр и политик либерального толка Томас Шац начал войну со всей системой учреждений психического здоровья, анализируя то, что он называл Мифом о душевных заболеваниях (Szasz, 1960а, Ь). Шац указывал, что концепция психического заболевания — это метафора, основанная на концепции физического заболевания, скверная метафора с пагубными последствиями. Шац опирался на идеи Г. Райла, утверждавшего, что разум — это миф о призраке в машине. Шац сделал логичный вывод, что если в человеческой машине нет призрака, то некому болеть. Мы ложно приписываем поведение некоему внутреннему призраку и, если поведение нас не устраивает, говорим, что призрак болен, что, естественно, столь же ложно. «Тех, кто страдает от своего поведения и сожалеет о нем, обычно считают "невротиками"; тех, чье поведение заставляет страдать других людей и о ком сожалеют другие люди, обычно относят к "психотикам"». Поэтому, по мнению Шаца, «психическое заболевание — это не то, что есть у какого-то человека (внутри нет больного призрака), а то, что он делает» (1960b, р. 267).

Шац полагал, что вера в психические болезни влечет за собой дурные последствия. Прежде всего, психиатрические диагнозы навешивают ярлык, подражая систематизации физических болезней, но на деле за этим кроется стремление дать политическую власть психиатрам и их союзникам в сфере психического здравоохранения. Люди, объявленные «психически больными», лишаются свободы, их запирают на неопределенные сроки, даже если у них нет преступных наклонностей. Во время заключения им дают лекарства против их воли, чего не делают даже с осужденными за тяжкие преступления, сидящими в тюрьме: «Не существует медицинских, нравственных или законных оправданий недобровольного психиатрического вмешательства. Это — преступление против человечности» (р. 268). Делая свое заявление в духе доктрины о свободе воли, Шац утверждал, что концепция психического заболевания подрывает свободу человека, веру в моральную ответственность и законодательные представления о вине и невиновности, проистекающие из свободы человека и моральной ответственности. Вместо того чтобы обра-