Глава 9. Закат бихевиоризма, 1950-1960 307

зической окружающей среды, и правильное применение такта подкрепляется вербальным сообществом. Итак, ребенок получает подкрепление со стороны родителей за произнесение слова «кукла» в присутствии куклы (В. F. Skinner, 1957). Подобный оперант устанавливает контакт с физической окружающей средой и называется тактом. Скиннер свел традиционное представление о ссылке или наименовании к функциональным взаимоотношениям между ответом, его различительными стимулами и его положительным стимулом. Эта ситуация абсолютно аналогична функциональным отношениям, существующими между педалью для крысы в проблемном ящике Скиннера, различительным стимулом, задающим ситуацию для ответа, и пищей, которая его подкрепляет. Анализ такта, проведенный Скиннером, был откровенным распространением парадигмы экспериментального анализа поведения на новую ситуацию.

Радикальный анализ такта, проведенный Скиннером, проливает свет на его понимание человеческого сознания и частных стимулов. Скиннер придерживался мнения, что методологические бихевиористы предшествующего периода, такие как Э. Ч. Толмен и К. Л. Халл, ошибались, исключая частные события (например, психические образы или зубную боль) из рассмотрения бихевиоризма просто потому, что эти события частные. Скиннер утверждал, что часть окружающей среды каждого человека включает в себя мир, ограниченный его кожей, стимулы из которого обладают привилегированным доступом к этому человеку. Подобные стимулы могут быть неизвестны внешнему наблюдателю, но они переживаются человеком, который обладает ими, могут контролировать поведение и, таким образом, должны быть включены в любой бихевиористский анализ человеческого поведения. Многие вербальные утверждения находятся под таким контролем, в том числе и сложные такты. Например, фраза «у меня болят зубы» — пример тактового ответа, контролируемого внутренней болевой стимуляцией определенного сорта.

Простой анализ подразумевает важное заключение. До какой степени мы в состоянии произносить подобные утверждения как частные такты? На этот вопрос Скиннер отвечал следующим образом: вербальное сообщество обучило нас наблюдать за нашими частными стимулами, подкрепляя высказывания, имеющие к ним отношение. Родителям полезно узнать, чем расстроен ребенок, поэтому они стараются научить ребенка вербальному поведению в виде самоотчетов. «У меня болят зубы» указывает на визит к дантисту, а не к педиатру. Таким образом, подобный ответ обладает дарвинистской ценностью для выживания. Именно эти частные стимулы самонаблюдения составляют сознание. Отсюда следует, что человеческое сознание — это продукт практики подкрепления со стороны вербального сообщества. Человек, выросший в сообществе, которое не подкрепляло самоописания, не осознавал бы ничего, кроме ощущения бодрствования. Этот человек не обладал бы самосознанием.

Самоописание также позволило Скиннеру дать объяснение явно целенаправленному вербальному поведению, не ссылаясь на намерение или цель. Например, кажется, что фраза «Я ищу очки» описывает мои намерения, но Скиннер (Skinner, 1957, р. 145) утверждает: «Подобное поведение можно счесть эквивалентом следующего: когда я вел себя таким образом в прошлом, я находил свои очки и затем пере-

308 Часть IV. Научная психология в XX веке

ставал вести себя так». Намерение представляет собой менталистский термин, который Скиннер редуцировал до физического описания состояния тела человека.

Последней темой «Вербального поведения» стало мышление. Скиннер продолжал изгнание картезианского ментализма, утверждая, что «мышление — это просто поведение». Он отвергал взгляды Дж. Уотсона, согласно которым мышление представляет собой субвокальное поведение, поскольку большая часть скрытого поведения не является вербальной, хотя может контролировать явное поведение способом, характерным для «мышления»: «Я думаю, мне следовало бы пойти» можно перевести, как «Я обнаружил, что я иду» (1957, р. 449), — ссылка на стимулы самонаблюдения, но невербальные.

Чрезвычайная простота аргументации Скиннера затрудняет ее понимание. После того как Скиннер отказался от признания существования разума, единственное, что осталось — это поведение, поэтому мышление должно представлять собой поведение, контролируемое вероятностью подкрепления. Мышление Скиннера было, в его терминах, просто «общей суммой ответных реакций на сложный мир, в котором он жил». Мысль — это всего лишь такт, который мы заучили, с тем чтобы применять определенные формы поведения, такт, который Скиннер просил людей забыть или, по крайней мере, не учить ему детей. Поскольку Скиннер стремился не просто описать поведение животных или человека, но хотел его контролировать, то контроль представляет собой фундаментальную часть экспериментального анализа поведения. Скиннер полагал, что существующий контроль человеческого поведения, основанный на психических фикциях, в лучшем случае, неэффективен, а в худшем — вреден.

Научное конструирование культуры. Во время Второй мировой войны Скиннер работал над системой наведения ракет «воздух-земля», которая получила название «Проект Оркон», т. е. «проект органического контроля». Он обучал голубей, находящихся внутри ракеты, клевать проецируемое изображение мишени, на которую ракета была нацелена. Посредством клевков голуби контролировали ракету и направляли её к цели, до тех пор, пока она не попадала в нее, уничтожая как цель, так и голубей. Скиннер добился настолько полного контроля над поведением голубей, что они смогли выполнять самые трудные маневры. Скиннер пришел к выводу о возможности полного контроля над поведением любого организма. Но начальство Скиннера сочло проект неосуществимым, и ракеты, управляемые голубями, так никогда и не взлетели. Тем не менее вскоре после этого Скиннер написал свою самую популярную книгу «Второй Уолден» (1948), утопический роман, основанный на принципах экспериментального анализа поведения.

В этой книге два персонажа представляют самого Скиннера: Фрэзер (экспериментальный психолог и основатель утопической общины, которая и получила название «Второй Уолден») и Баррис (скептически настроенный посетитель, в конце концов склонившийся к жизни в «Уолдене»). Фрэзер описывает «Второй Уолден» как опытный полигон экспериментального анализа поведения и заявляет: «Ну, что вы скажете о планировании личности? О контроле над поведением? Дайте мне детальное описание того, какой человек вам нужен, и я предоставлю вам такого человека... Подумайте о возможностях! Общество, в котором нет неудач, нет скуки, нет излишних усилий... Позвольте нам контролировать жизни наших детей, и вы увидите, что мы сможем из них сделать» (р. 274).