И.Г. Калантарян

Стиль мышления и мыслительный коллектив как основополагающие понятия концепции л. Флека

Социокультурная обусловленность научного познания, а так же стилевое своеобразие научной деятельности и её продуктов стали неотъемлемым объектом рефлексии современной науки. Важным становится необходимость исследования феномена стиля мышления и его роли в когнитивных процессах постигающего действительность субъекта.

В связи с этим представляет особый интерес концепция стиля мышления Л. Флека (1896-1961), изложенная им в ряде его эпистемологических работ, а так же в ставшем классическим произведении «Возникновение и развитие научного факта: Введение в теорию стиля мышления и мыслительного коллектива», вышедшем в Базеле в 1935 году.

Следует отметить, что при жизни Л. Флек был известен как выдающийся микробиолог и только после публикации в 1962 г. книги Т. Куна «Структура научных революций», в предисловии к которой автор сослался на упомянутую выше работу Л. Флека как на один из теоретических источников собственных идей о природе научного познания, имя польского учёного стало известно в широких научных кругах. Невостребованость идей Л. Флека в 30-50-х гг. XX в. обусловлена тем, что в философии науки того времени доминировало движение, возглавляемое участниками Венского кружка и Львовско-Варшавской школы, сводившее философию науки к логическому анализу языка научных теорий. Их актуальность проявилась лишь в конце 50-60-х гг. XX в., когда проблема единства социального и когнитивного аспектов науки вновь оказалась в центре внимания философии науки.

Концепция Л. Флека явилась срединным путем между превалирующими в этот период крайностями вульгарного социологизма, опасность которого связана с потерей вечных ценностей науки: истинности и объективности, и интерналистского имманентизма, утверждавшего самодетерминацию научного познания, не связанного с социокультурным контекстом значимыми отношениями. В частности, взятая на вооружение политиками идея о социальной обусловленности познания, приводила к формулировке и пропаганде идей о социально-классовом характере познавательных процессов, либо о национальном и расовом духе, пронизывающем все культурные эпохи. Л. Флек отмечал опасность такого подхода, поскольку отказавшись от идеи объективности научного познания, а, как следствие, «утратив доверие к разуму, одни становятся фанатиками, другие – циниками, убедившись в том, что нет столь большой глупости, которая не могла бы снискать всеобщее одобрение благодаря умелой и назойливой пропаганде».¹

Л. Флек так же разделяет идею о влиянии среды на познавательный процесс, однако, анализируя её с несколько иных позиций. Явная социальная обусловленность познания, по его утверждению, проявляется не только в коллективной организованности научной деятельности с её внутренним разделением труда, техническим обслуживанием, взаимным обменом идеями, традициями полемики, научной иерархией, но в коллективности научного познания как такового, которое предстает не как индивидуализированный процесс, происходящий в каком-либо теоретически мыслимом конкретном сознании, а как «результат социальной активности»². Для Л. Флека обычная трактовка познания как отношения между субъектом и объектом является слишком далекой от действительности, он вводит третий компонент в познавательную схему, оставляя за ним главную и определяющую роль. Этим компонентом является мыслительный коллектив, как сообщество людей, находящихся в состоянии интеллектуальной коммуникации, в рамках определённой сферы мышления, уровня знания, культуры и обладающий своими особыми правилами поведения. Мыслительный коллектив всегда вырабатывает определённый стиль мышления, который выступает в качестве детерминанты в познавательном процессе и предполагает готовность мыслительного коллектива к направленному наблюдению «вместе с соответствующей ментальной и предметной ассимиляцией воспринимаемого. Для него характерны общие проблемы, которыми занимается коллектив, общие суждения, принимаемые им за очевидные, общий метод, используемый как познавательное средство».¹ Стиль мышления предполагает направленность познания под определённым углом, а как следствие, ограниченность в восприятии фактов. Объект, тем самым, имеющий множество граней, исследуется только с одного ракурса, раскрывая только те тайны, которые способен постигнуть данный исследователь.

Л. Флек подразделяет мыслительные коллективы на временные и стабильные. Первые могут состоять из минимального числа участников и создаются спонтанно, на краткое время существования взаимодействия между ними. Вторые - возникают там, где есть организованные социальные группы, существующие длительное время, вследствие чего стиль мышления приобретает устойчивость и формальную структуру. Стабильные мыслительные коллективы обладают определенной замкнутостью. С формальной стороны они ограничены юридическими нормами и традиционными установлениями, иногда особым языком или специфическим жаргоном. С содержательной - сферой мышления и кругом допустимых проблем.

Иерархичность присущая мыслительному коллективу и деление на «элиту», к коей относятся авторитетные специалисты и «массу», предполагает при максимальной дистанции между ними догматичность и таинственность всей когнитивной системы, в противном случае - создание демократической тенденции, превалирующей в ней. Первый случай приводит к консерватизму и застою. Второй - к прогрессу и развитию идей.

Взаимоотношения между участниками коллектива способствуют возникновению общего специфического настроя и придают мыслительным структурам всё большую прочность и адекватность стилю мышления. На определенном этапе своего развития мыслительный коллектив отказывается даже от верификации, его «мнение приобретает известную округлость, систематичность, ограниченность - другими словами, оно созревает, приобретает вид, соответствующий стилю мышления данного коллектива. Всякие дальнейшие вопросы коллектив признает излишними и даже неприличными».¹

Л. Флек подчеркивает, что причиной общности стиля не является сознательное следование ему. «Как правило, участник сообщества просто не способен мыслить иначе, чем его окружение, не способен иначе видеть, использовать иные понятия и образы, нежели те люди, с которыми он живет. Он враждебно настраивается ко всему чужому».² При этом если «человек с раннего детства воспитывается в определенной интеллектуальной традиции, а сама эта традиция складывается усилиями многих поколений, она обретает твердокаменную прочность». Поскольку «на определённой стадии мыслительные навыки и нормы приобретают статус очевидности, воспринимаются как единственно возможные, как нечто такое, над чем не следует задумываться».³

Переход одного стиля мышления к другому происходит постепенно, вследствие изменения трактовки понятий, выявления новых фактов. Грандиозные изменения стиля мышления, а как следствие, значительные научные открытия, часто возникают в периоды общего социального замешательства, поскольку в этот беспокойный период происходит обострение убеждений, доминирует плюрализм мнений. Но при этом идеи могут одержать верх только если они обладают «особой суггестивностью, возникая в то время, когда этому благоприятствуют социальные обстоятельства».⁴

При этом осколки старого стиля всегда сохраняются в небольших сообществах, не разделяющих новый мыслительный настрой. Да и новый стиль мышления сохраняет следы исторически преходящих элементов своих предшественников. В связи с этим польский учёный отводит особую роль протоидеям в научном познании. По его мнению, понятия и идеи находятся в состоянии постоянной трансформации, их интерпретация зависит от доминирующего стиля мышления. При этом многие научные понятия развиваются из протоидей, которые в свое время не нашли доказательств. Ценность протоидеи заключена не в её содержании, истинном или ложном, а в её эвристической роли, которую она исполнила в естественном ходе исторического развития. Тем самым не предполагается оценка истинности протоидеи, вырванной из контекста времени и мыслительного коллектива, в которых она возникла. Нет абсолютно полных дефиниций понятий, нет понятий как статичных, раз и навсегда установленных, есть понятия, находящиеся в постоянной трансформации, смысл которых изменяется в виду изменения стиля мышления. Любая теория рано или поздно может быть переосмыслена, могут быть вскрыты дополнительные факты, ещё более точно раскрывающие её содержание, влекущие к пересмотру её основоположений с иных позиций или вовсе отбрасывающие теорию в целом, ввиду её противоречивости и необоснованности. Возможно и возвращение к идеям, признанным ошибочными, которые способны заиграть новыми красками в умелых руках исследователей иных эпох. К тому же, по мнению Л. Флека «мы не можем освободиться от прошлого со всеми его ошибками. Они продолжают жить в принятых нами понятиях, в понимании проблем, в школьном обучении, в языке и социальных институтах. Понятия не рождаются из ничего, они детерминированы своими предшественниками».¹

К тому же, Л. Флек подчеркивает, что в истории науки «нет формально-логической связи между понятиями и их доказательствами: последние часто подгоняются к теоретическим концепциям, и, наоборот, концепции подгоняются к доказательствам».¹ Сами же концепции являются лишь «смысловыми конструктами», соответствующими стилю мышления, и лишь в качестве таковых они развиваются или подлежат забвению, переходят в другие конструкты вместе со своими доказательствами. Учёный утверждает, что каждый стиль мышления оперирует совершенно ясными для него понятиями, однако, несмотря на эту ясность, непосредственное общение сторонников различных стилей мышления невозможно. А как следствие невозможно говорить об истинности или ложности, развитости или примитивности различных стилей мышления, поскольку каждый из них имеет свою собственную систему понятий, собственный способ познания окружающей действительности, а также собственный ракурс, под которым эта действительность воспринимается.

Л. Флек утверждает, что самодовольство его современников, полагающих себя обладателями «истинного мышления», просветленными мудрецами, с полностью раскрытыми глазами, - наивно. Пренебрежение к иному стилю мышления в виду его противоречивости современному, неприемлемо, поскольку сравнение стилей мышления посредством категорий истины и ложности, логичности и нелогичности, должно кануть в Лету. Учёный устанавливает принцип несоизмеримости и равноправности стилей мышления, каждый из которых руководствуется своей логикой, оперирует собственными понятиями и принципами, которые не лучше и не хуже, но просто иные, понимаемые только в контексте эпохи.

Убеждения и понятия предшествующих этапов развития познания в той или иной области, вели науку вперёд и приносили удовлетворение. «Они сменились другими не потому, что были ложными, а потому, что наука развивается. И наши сегодняшние понятия – не истина в последней инстанции, ибо развитие знания бесконечно…».² Понимание этого, по мнению Л. Флека, приходит только при использовании понятия стиль мышления, требующего для своего исследования социологических методов в теории познания. При этом «стиль мышления - это не только различия в смысловых нюансах понятий или определенный способ их взаимосвязи. Это определенные границы мышления; это общая готовность интеллекта видеть и действовать так, а не иначе. Зависимость научного факта от стиля мышления неоспорима»¹.

Тогда что же представляет собой истина в контексте рассуждений Л. Флека? Учёный утверждает, что истинно «такое решение конкретной научной проблемы, которое соответствует стилю мышления»² и является единственно возможным в данном контексте. При этом истина не относительна и не субъективна, не связана с конвекцией учёных, она всегда или почти всегда детерминирована стилем мышления. Польский учёный указывает на то, что какое-либо утверждение является истинным или ложным для исследователей, принадлежащих к одному мыслительному коллективу, но в случае если они относятся к разным сообществам-то, для них это уже не будет одно и тоже утверждение: для одного оно будет либо неясным, либо иначе понимаемым. Истина «в исторической перспективе - событие в истории мысли; в современном контексте - мыслительное ограничение со стороны стиля».³ Как следствие, понятие истины приобретает смысл лишь в конкретных исторических условиях его применения, в рамках, определяемых стилем мышления.

При этом Л. Флек не становится на позицию релятивизма, истина «как актуальный этап в развитии стиля мышления всегда только одна», а «разнообразие картин реальности является прямым следствием разнообразия предметов познания».⁴ Субъект в процессе познания является не пассивным наблюдателем, а активным интерпретатором окружающей его реальности, которая в онтологическом смысле не зависит от субъекта, поскольку не меняется в процессе его познавательной активности, однако её вербальное выражение, взгляд на неё под определенным углом, зависит от ограничителя восприятия, коим является стиль мышления. Несмотря на то, что в полемике с Т. Биликевичем Л. Флек открещивается от идеализма, его представление о реальности очень схоже с идее «вещи в себе» И. Канта. Стиль мышления, через призму которого реальность воспринимается, облачает её лишь в предложенные им же понятийные одежды. Соприкосновение с ней невозможно, поскольку познание выступает как процесс интерпретации объекта, зависимый от способностей самого субъекта, которые вырабатываются лишь в процессе его социализации внутри мыслительного коллектива, дающего ему средства вербального выражения его опыта, экспериментальную базу, транслируя знания, добытые целыми поколениями его предшественников. При этом Л. Флек подчеркивает, что взгляд учёного на многослойный, многогранный объект исследования, не может выявить все его грани, все его связи с другими объектами в одночасье. Непознанная грань объекта, не выявленная закономерность не скрывается от исследователя, она ждет своего часа, когда на смену одного стиля мышления, игнорирующего её присутствие в виду своей замкнутости, придет иной - нацеленный именно на её постижение, способный на её открытие, но посредством своих понятий, своих методов, в контексте своей способности её выражения, которое будет переосмыслено, дополнено, выражено с помощью иных понятий, интерпретировано по–новому, с приходом иного стиля мышления. Таким образом, истина как отождествленная с понятием абсолютного и статичного совпадения знания об объекте с самим объектом является для Л. Флека неприемлемой. В статье «Проблемы науковедения», он доказывает, что коллективная природа научного познания утверждает невозможность достижения окончательной, в дальнейшем не проходящей чрез сито верификации, статичной научной истины. Что, по его мнению, сопряжено с максимальной степенью оптимизма по поводу процесса научного познания. Наука, как следствие, никогда не окостенеет в догматизме, а останется вечно развивающимся, творческим, жизнеспособным организмом. При этом подчеркивается, что ни в одной области науки нет окончательных и застывших результатов, «каждый результат рано или поздно станет источником новых проблем».¹ Знать все – это значит «остановить движение планет, хаос пылинок, трепещущих в воздухе, эволюцию живых существ и…движение человеческой мысли, ибо иначе будут возникать новые, неожиданные вопросы, ответы на которые вынудят пересмотреть всю систему».¹ Как следствие, теория познания должна стать сравнительно-исторической, т.е. рассматривать каждую теорию, каждое понятие в науке как важный этап на пути её развития, как промежуточное звено в цепи последовательности идей.

Из тезиса о коллективной природе познания Л. Флек выводит так же коллективный характер научных открытий. Он подчеркивает, что открытие никогда не является продуктом деятельности одного учёного, а представляет собой результат накопленных знаний, берущих начало в коллективных понятиях, а так же в экспериментальной базе мыслительного сообщества, «которое осуществляя интеллектуальное взаимодействие на основе общего интеллектуального прошлого, создает возможность данного открытия и затем продолжает развитие в данном направлении».²

В связи с этим возникает вопрос также о роли интерпретации в трансляции знаний. Л. Флек утверждает, что мысли переходя от человека к человеку неизбежно переиначиваются, поскольку реципиент в точности до конца никогда не понимает сообщаемой ему информации, по-разному ассоциируя передаваемые образы и идеи. Первоначальная идея, возвращаясь к своему автору, пройдя долгий путь интерпретаций, может быть не признана им как своя собственная, в виду несоответствия её первоначальному замыслу.

Что касается межколлективной коммуникации, то её успешность зависит от того, насколько далеки друг от друга вступающие во взаимодействие мыслительные коллективы. Чем более отличны их стили мышления, тем менее продуктивной будет коммуникация, поскольку принципы чужого коллектива будут рассматриваться как нечто произвольное, принятые в нем объяснения как неубедительные или ошибочные, а проблемы как малосущественные. Отдельные факты и понятия при этом, либо будут рассматриваться как фиктивные, либо будут подвержены переистолкованию, дабы соответствовать стилю мышления данного коллектива, «они как бы переводятся на иной язык и только так могут быть восприняты соответствующим мыслительным коллективом».¹ Роль межколлективной коммуникации заключается в её эвристической значимости, поскольку идеи и понятия, переносимые на почву иного стиля мышления, могут быть подвергнуты анализу с иных исследовательских позиций, что может привести к открытию тех фактов, о которых даже не подозревал мыслительный коллектив, являющийся создателем этих понятий и идей.

Социальная обусловленность познания проявляется так же и в зависимости развития определенных областей науки от социальной мотивации, выступающей катализатором для усиления внимания именно к данной научной проблеме, приводит к концентрации всего научного сообщества на её исследовании и решении. В частности, Л. Флек ссылается на открытие реакции А. Вассермана, научная работа над которой начиналась под значительным социальным давлением, и была, в сущности, детерминирована социальным заказом, а именно, стремлением вернуть немецкой экспериментальной науке достойное место на поприще изучения сифилиса, сдающей свои позиции стремительно развивающемуся научно-экспериментальному исследованию данной болезни французами. Таким образом, соперничество двух национальных научных команд способствовало разрешению проблем диагностирования сифилиса.

Стремление исследователей к выявлению закономерностей воздействия среды на когнитивные процессы с желанием их последующей ликвидации для очищения науки от субъективных наслоений, для Л. Флека представляется абсурдным, поскольку «исходная ситуация каждого познания задана именно средой, её историей и актуальным состоянием. «Откуда же возьмутся познавательные процессы, -восклицает учёный,- если не возникнут новые ситуации, новые понятия и новые проблемы, которые всегда лишь в ходе коллективной жизни вызываются к жизни? Устранить влияние окружающей среды - значит, по меньшей мере, затормозить, познавательны процессы».¹

Исходя из вышесказанного, следует, что концепция стиля мышления, разработанная Л. Флеком, пересмотревшим основания современной ему теории познания, сохраняет свое значение и по сей день. Ключевая идея о необходимости сравнительной эпистемологии, базирующейся на понятиях «стиля мышления» и «мыслительного коллектива», сопряженных с исследованием социально-психологических аспектов научного познания созвучна проблемам современной философии науки.

Работа поддерживалась грантом РГНФ (№ 11-13-73003а/В) и ФЦП Министерства образования и науки РФ