4. Методологическая схема работы в области управления. Характеристика инженерной (проектной) деятельности.

Проектирование (инженерия) выступает между практикой и наукой в качестве своеобразного транслятора, точнее даже интерпретатора понятий с языка одной (практики) на язык другой (науки). Раскрытие инженерной деятельности как преобразования естественного (научного) в искусственное (практическое), было дано П.И. Балабановым. И практика, и наука пребывают в мире собственных, оригинальных понятий, и, будучи самодостаточными областями деятельности для своих субъектов, они по самой сути не могут быть увязаны друг с другом непосредственно. И.Т. Касавин по этому же поводу замечает: «целесообразностью деятельности не гарантируется ее рациональность, как не гарантируется и соответствие цели и средств друг другу». Эту функцию соответствия (гарантии рациональности) и выполняет инженерия – вспомогательная, соответствующим образом связанная, область деятельности. С позиции практики инженерия дает, таким образом, адекватные (научно обоснованные) средства и методы (инструменты) осуществления практических действий.

На свойстве адекватности – точного соответствия – артефакта (инженерного средства) практическому действию следует остановиться несколько подробнее, поскольку оно не очевидно. Обратимся к схеме на рис. 3.1. Созданию артефакта должно предшествовать выявление в практическом действии тех его характеристик (параметров, свойств), которые определяют его «природные корни». Такая основа (эти «природные корни») всегда в практическом действии обнаруживаются, в противном случае оно невозможно в осуществлении. На приведенной иллюстративной схеме к таким параметрам практического действия отнесены: мощность, производительность, целесообразность, надежность, экономичность. Выявленные уходящие «корнями» в природу (материальную или человеческую) параметры дают возможность приписать действию количественные характеристики (киловатты, тонно-километры, рубли, трудодни и т.п.), поскольку именно в науке природному явлению (его понятиям) соотносятся некие метрики. Однако, практика, хотя и берет на вооружение количественные характеристики, сама осуществить их посредством природных явлений не может, поскольку таковых в арсенале ее «собственных» средств нет, ее средства – это артефакты (инженерные методы и средства). А вот артефакт, ориентированный на одну или несколько характеристик, востребованных практикой, уже непосредственно выстраивается (осуществляется) на некотором природном базисе – на совокупности природных явлений, причем так, что выполняемое посредством этого артефакта действие достигает требуемых характеристик. И теперь адекватность артефакта практическому действию можно определить, как достижимость им определенных значений «рабочих» параметров на основе описанных наукой природных (физических, праксеологических и др.) явлений. Таким образом, именно ориентированность инженерии на востребованные практикой характеристики, с одной стороны, и опора инженерии на науку, с другой, обеспечивают надежность, результативность, эффективность, экологичность и гуманность создаваемых ею средств. Сегодня особенно актуально осознание того, что среди «опорных» наук должны быть не только науки о физической природе, но и науки о природе человека.

Одна из принципиальных характеристик субъекта в любой деятельности, а в управлении особенно, – его способность к действию, непопадание в «тупиковую» ситуацию. Во многом данная характеристика определяется качеством (адекватностью и полнотой) инструментальной (операционной) вооруженности субъекта деятельности. Операциональность управления – наличие образцов действия – как раз упрощает выход субъекта из «тупиковых» ситуаций. Обращаясь, как это часто бывает в трудных ситуациях, к методу проб и ошибок субъекту в этом случае есть что пробовать – под рукой набор операций и инструментов. А у творческого человека угроза тупика присутствует постоянно, поскольку ему приходится создавать как бы из «ничего», многие его действия не обусловлены внешними причинами, ничем извне не регламентируются, безопорны.

Деятельность первого лица как раз творческая, поэтому при отсутствии инструмента (операциональности) – ему как бы некуда смотреть, нечего анализировать, не с чем соотносить свои решения (нет элементарных шаблонных ходов для «эксперимента») – руководитель оказывается в сложнейшей ситуации. Хотя во всех профессиональных областях стремятся не оставлять своих специалистов невооруженными перед лицом проблем, но в области управления это до сих пор мало удается, повсеместно руководители обнаруживают свою безоружность перед реально возникающими проблемами. Конечно, в современной практике управления невозможно достичь полной вооруженности руководителя, но ее следует максимизировать, что определит в итоге результативность его профессиональных действий. Таким образом, для инженерии управления актуально дать практике средства, которые позволят перевести деятельность субъекта управления, непрерывно протекающую в сложнейшем контексте смыслоопределения и целеполагания, от усилий невооруженного интеллектуального и эмоционального воображения в конкретные и более простые действия специальных управленческих технологий. Руководитель должен иметь возможность «продлить», «расширить» себя, свои возможности через собственную инструментальную вооруженность.

В управлении инструментальные средства деятельности преимущественно имеют символический характер, прежде всего это некий профессиональный язык. В рефлексивном управлении такими символами становятся те абстрактные понятия, в которых субъект управления выстраивает собственную деятельность. Полани: «Язык может содействовать мысли только в той мере, в какой его символы могут воспроизводиться, храниться, перемещаться, перестраиваться легче, чем вещи, которые они означают. В этом «закон оперирования». Вот это оперирование и достигается субъектом управленческой практики при ее выстраивании в концепции рефлексивного управления.

Важной особенностью рефлексивного управления оказывается возможность формализации и унификации его понятий, что позволяет, в частности, перенести работу в информационную среду – в компьютер. Однако, инструментальные действия именно в силу своей рациональности никогда не могут полностью заменить те усилия интеллектуального воображения, которые ориентируются на исходную управленческую проблему. Всегда остается неформализованная часть деятельности (и, как правило, важнейшая), которая осуществляется субъектом уже с опорой на интуицию, а не на метод и инструмент. Минимизация интуитивного компонента деятельности, а также увязывание, согласование возникающих в работе субъекта управления двух модальностей (рациональности и интуиции) – важнейшие задачи, решаемые при построении (проектировании) его деятельности

5.Переходы, взаимодействие родов деятельности. Построение, совершенствование и осуществление управленческой деятельности влечет взаимодействие обсуждаемых родов деятельности. Это взаимодействие разворачи­вается согласно нашей методологической схеме следующим образом:

1. практик (субъект управления) фиксирует неудовлетворенность в своей деятельности по производству товаров, услуг (возникшей, например, вследствие изменения экономических условий деятельности предприятия, или изменений рыночного спроса на товары, или изменений стоимости сырья);

2. практик пытается снять неудовлетворенность че­рез организационно-управленческое совершенствование своей деятельности (заметим, что возможны пути и отличные от организационного снятия неудов­летворенности, например, через решение технологических, финансовых, кадровых и других задач); при этом практик может обнаружить отсутствие адекватных этим изменениям организационных средств (возникла новая неудовлетворенность); в этом случае он выходит с данной неудовлетворенностью к оргпроектировщику;

3. оргпроектировщик (инженер) ставит проектную задачу создания таких средств и методов управленческой дея­тельности, которые снимают зафиксированную практиком неудовле­творенность;

4. оргпроектировщик решает инженерную (проектную) задачу – создает необходимые практику организационно-управленческие средства деятельности; однако, оргпроектировщик в процессе проектирования может, в свою очередь, обнаружить отсутствие достаточных знаний об используемом им [антропологическом, социальном] явлении, тогда эту ситуацию он фиксирует как собственную неудовлетворенность и выходит с ней на исследователя, который дол­жен ее снять;

5. исследователь формулирует научную проблему исследования соответствующего явления, решение которой предположительно должно снять зафиксированную неудовлетворенность оргпроектировщика; исследователь в ходе решения научной проблемы уточняет старые или вводит новые понятия, открывает новые законы и свойства того явления, которое используется оргпроектировщиком, чем снимает неудовлетворенность последнего.

Проанализируем междеятельностный переход, присутствующий в методологической схеме – переход из области практики в область проектирования (переход от шага 2 к шагу 3). Переход из области проектирования в область исследований (от шага 4 к шагу 5) обладает аналогичными свойствами. Выход практика (субъекта управления) на проектировщика происходит исключительно через потребность в снятии им своей неудовлетворенности отсутствием адекватных средств. Но фиксация данной неудовлетворенности – порог деятельности «чистого» практика. В рамках деятельности типа «практика» он не может выйти и осуществить постановку инженерной задачи – компонента уже профессионально другой деятельности. Но, с другой стороны, нельзя ожидать и от «чистого» проектировщика компетентности в неудовлетворенности практика (а именно в ее адекватности), для него это свойство адекватности также недоступная область.

Еще несколько замечаний по методологической схеме.

Существенно различаются продукты трех родов деятельности в своем институциональном статусе (в своем утверждении, признании). Если для подтверждения состоятельности некоторого артефакта (инженерного средства или метода) достаточно единственной демонстрации его успешного использования (работоспособности), и никакие сколь угодно многочисленные демонстрации его непригодности в других случаях не являются опровергающими данный артефакт – это лишь демонстрирует сужение области его приложения и не более, то научное утверждение (закон, принцип, теория, формула, другой продукт науки) опровергается уже единственным фактом, демонстрирующим его недостоверность, и эту ситуацию не поправляют сколь угодно многочисленные факты, подтверждающие выдвинутое утверждение. И в этом смысле (институциональности) продукты человеческой практики вообще не требуют какого-либо признания – они институциональны по определению, поскольку востребованы и обращены к «своему» субъекту, соответственно, не могут быть не признаны.

Можно также заметить, что субъекты выделенных нами трех родов деятельностей (и сами деятельности) различаются и в некотором общем, мировоззренческом смысле: субъект практики – это «человек действующий», субъект инженерии – это «человек созидающий», а субъект науки – это «человек понимающий» («человек, выслушивающий свидетелей» по Канту).

Ясно осознаваемое выделение и различение практики, инженерии, науки, а также и методологии (философии) важно в связи с тем, что очень много значимых для науки идей можно почерпнуть в философии, для инженерии – в науке, а для практики – в инженерии. Однако, это еще довольно редко происходит – междеятельностный переход преодолеть очень сложно. Также все меньше на решение данной проблемы работает и современное образование, которое становится все менее академическим (фундаментальным), а значит у специалиста (субъекта практики или инженерии) сегодня все меньше шансов на плодотворное использование идей науки и тем более философии.