29.Праксеология – наука, исследующая явления, лежащие в основе рефлексивного управления

Переходя из области практики рефлексивного управления, где возникли наши первые идеи, в область научных оснований управления, нам необходимо не только обнаружить, идентифицировать, но и как-то назвать искомую науку. И это последнее есть достаточно ответственный акт, на что указывает тот же Полани /116, 165/: «Современные авторы восстали против власти слов над нашими мыслями, выразив свой протест в низведении их к чистой конвенции, устанавливаемой ради удобства общения. Но это столь же ошибочно, как и утверждение, будто теория относительности была выбрана ради удобства. … Наш выбор языка – это вопрос истины или заблуждения, справедливости или несправедливости, наконец, жизни или смерти». Сохранение (вслед за названием соответствующих концепции и практики) и по умалчиванию предполагаемого за «нашей» наукой термина рефлексивное управление (или просто управление) имеет тот существенный недостаток, что недопустимо сужает область потенциальных исследований этой гипотетической науки. Понятно, например, что физика не может быть одноименной ни с одной из инженерных областей или технических практик, поскольку обосновывает феноменологию большинства из них. Аналогично и мы предполагаем, что та наука, которая окажется в основаниях рефлексивного управления, возможно составит основания и других направлений инженерии и человеческой практики.

Проведенное нами уточнение объекта научного исследования в концепции рефлексивного управления, а это – собственная деятельность человека, уже позволяет нам задаться вопросом о существовании уже сейчас в системе наук такой дисциплины, которая имеет тот же объект исследований или, по крайней мере, объект, который существенно с ним пересекается. И, действительно, такую дисциплину мы находим – это праксеология.

Появление праксеологии было заявлено выходом монографии Т. Котарбинского «Трактат о хорошей работе» /79/. В предисловии к ней Г.Х. Попов пишет /79, 9/: «Какова задача праксеологии? ... Найти общие законы всякой человеческой деятельности и вывести на этой основе наиболее общие правила такой деятельности». И далее /79, 11/: «Очень важный аспект праксеологии – ее связь с общими моментами абстрактного процесса труда, сформулированными К. Марксом в «Капитале». Гениальные мысли К. Маркса о всеобщности труда с полным правом можно назвать отправным пунктом праксеологического анализа».

Правда, сам автор праксеологии оценивал ее задачи более скромно /79, 20/: «Рассуждения, содержащиеся в данной работе, относятся к праксеологии, или общей теории эффективной организации деятельности. Необходимость и возможность разработки такой дисциплины ясны. Ведь рецепты эффективной работы бывают более или менее общими. ... Праксеологи ставят своей целью исследование наиболее широких обобщений технического характера. Речь здесь идет о технике рациональной деятельности как таковой, об указаниях и предостережениях, важных для всякого действия, эффективность которого необходимо повысить». То есть, у Котарбинского речь идет о технической (инженерной) деятельности, к которой только и приложимы понятия эффективности, «хорошей» работы. К науке подобные понятия отнести нельзя. В то же время инженерное средство в значительной мере оценивается заложенным в него научным основанием.

Естественнонаучная методология нашего подхода к исследованию деятельности существенно отлична от принятой в работе Котарбинского методологии междисциплинарного, преимущественно инженерного исследования. Однако, мы считаем, что наша концепция не выводит нас из области, которая раскрывается понятием праксеологии, но лишь обогащает последнюю еще одним направлением исследований. Отчасти в открытости праксеологии к такому обогащению можно даже видеть предвосхищение Котарбинским будущих новых горизонтов исследований в праксеологии. На это качество открытий в научных исследованиях обращает внимание Полани /116, 101/: «Личностное знание в науке является результатом не выдумки, но открытия и как таковое призвано установить контакт с действительностью. Оно заставляет нас отдаться видению реальности с той страстью, о которой мы можем и не подозревать. Ответственность, которую мы при этом на себя принимаем, нельзя переложить ни на какие критерии верифицируемости и фальсифицируемости. Потому что мы живем в этом знании, как в одеянии из собственной кожи. Таково подлинное чувство объективности. ... Порядок, который обнаруживает ученый, выходит за пределы его понимания; его триумф состоит в предвидении множества следствий своего открытия, которые станут ясными в иные времена, иным поколениям». Таким образом, свои исследования в определенной степени мы считаем предвосхищенными автором праксеологии. В то же время эти исследования составляют отдельное направление в связи с их методологическим отличием от принятых в праксеологических исследованиях Котарбинского. А также в связи с более узко очерченной предметной областью – это собственная деятельность субъекта, в то время, как Котарбинским предмет деятельности берется очень широко, включая также и коллективную деятельность. Ограничение нами предмета праксеологических исследований осуществлением субъектом собственной деятельности сужает также и разнообразие актуальных для нас областей инженерии и практики управления.