§ 4. Отношение русского крестьянства к православной церкви и духовенству

Давно было отмечено, что простому народу, особенно крестьянству, был далек и непонятен абстрактный для него церковный догматизм. Ему больше было свойственно исполнение внешнеоб­рядовой стороны православия. Руководствуясь лишь небольшим набором известных ему молитв, крестьянин стремился связать право­славие с реальными потребностями своей повседневной жизни.

Крестьянину ближе была непосредственно связанная с его трудовой деятельностью земледельца традиционная, по существу, языческая в своей основе, обрядность. Крестьянин верил не только в Бога, но и в «нечистую» И «неведомую» силу и в крайних,

критических случаях он мог обратиться к знахарю или колдуну, «знающихся» С этой силой. Отсюда живучесть в народной среде многочисленных поверий в домовых, леших, водяных, кикимор и прочих духов. Бытописатели, краеведы, этнографы и фольклористы конца XIX - начала ХХ в. собрали обильный и исключительно интересный материал об этих поверьях.

Соединение православия с дохристианскими обычаями и по­верьями церковные и светские историки XIX в. именовали «двое­верием», позднее стали называть «бытовым православием», а сами традиционные поверья - «язычеством в православии».

Хотя Русская православная церковь издавна боролась с этими традиционными поверьями и обрядами народа, но, как это ни парадоксально, сама в значительной мере способствовала их сохра­нению. По определению известного знатока народных верований С. А. Токарева, «многие языческие божества, низвергнутые с древ­неславянского Олимпа в преисподнюю, превратились в образы нечистой силы» и тем самым закрепились в сознании верующего православного человека как реально действующие существа. С другой стороны, крестьяне наделяли некоторых христианских свя­тых свойствами прежних языческих богов. Так, христианские святые Фрол и Лавр («лошадники»), Власий («телятник»), Агафья («коров­ница») , Козьма и Демьян ( «курятники»), Амвросий («овчарник»), Георгий (Егорий, Юрий, которого называли «скотьим И звериным богом») как бы заменили собой прежних языческих богов, покро­вителей скота и птицы, - Хорса, Велеса, Мокоши и пр. К святым православной церкви крестьяне обращались с молитвами, очень напоминавшими мольбы - заговоры, связанные с магическими дейст­виями.

В крестьянском мировоззрении православные святые выступали как покровители и помощники В жизни и работе. Крестьянин наделял каждого святого особыми индивидуальными свойствами, своеобразной «квалификацией. при обращении к ним с просьбами и молитвами. Например, об исцелении обращались к св. Пантелей­мону, для успеха в женских работах -к Параскеве-Пятнице. Кре­стьянин обращался в молитвах к Богу и его святым - не столько о . «вечном спасении», сколько с просьбами. о своих повседневных нуждах - об исцелении, избавлении от стихийных бед, даровании благополучия в хозяйстве и в личной жизни.

Дни поминовения христианских святых служили ориентирами 11 крестьянском аграрном календаре. Святые получали и особые прозвища, указывающие на изменения В природе, на время начала или окончания тех или иных земледельческих работ (к примеру, Петр-полукорм, Евдокия-капельница, Алексей с гор вода, Агра­фена-рассадница, Алена-льняница, Сидор-огуречник, Иов-го­рошник).

Надо сказать, что и сама Русская православная церковь приспо­сабливалась к древнеславянской обрядности, даже включала ее в церковную обрядность. Характерно, что сельское духовенство, на которое возлагалась обязанность бороться с крестьянскими взгля­дами и представлениями, противоречившими официальному пра­вославию, само способствовало укоренению этих взглядов и представлений, даже принимало участие в исполнении некоторых обрядов, весьма далеких от православия. Было писатели конца XIX в. приводят немало фактов, как сельское духовенство «корысти ради» служило молебны, чтобы отогнать «колдовской заговор» (например, против «заломов» В хлебах в поле), или позволяло себя весной «катать на зеленях» («катание на зеленях» попа, по крестьянскому поверью, должно было обеспечить высокий урожай). Да и сами священники не прочь были спекулировать на невежестве и суеве­риях народа. Историк церкви профессор Казанской духовной ака­демии П. В. Знаменский в своем исследовании о приходском духовенстве писал: «В видах умножения своего дохода духовенство прибегало злоупотреблениям, пользуясь народными суевериями, например, разглашало ложные известия о чудотворениях икон, служило молебствия и панихиды у неведомых и не освидетельствен­ных церковью гробов или у какого-нибудь суеверно чтимого дуба, источника, камня».

К приходскому духовенству крестьянство относилось неодно­значно, что зависело от нравственного уровня и поведения самого духовенства. В среде духовенства было немало лиц, преданных 'своему пастырскому делу, настоящих подвижников, но, к сожалению, большинство священнослужителей не было таковым, что и отрази­лось в крестьянских отзывах, исполненных иронии и даже явного недоброжелательства к духовным лицам. Крестьян возмущали жад­ность, стяжательство и вымогательство приходских священников, их формальное отношение к своим пастырским обязанностям и недостойное поведение в быту.

Церковный публицист и историк Русской православной церкви И. Г. Айвазов усматривал причину нравственного падения приход­ского духовенства в его приниженности, придавленности и нищен­ском существовании. «Собирая от народа по копейкам, как попро­шайка, и завися экономически от милости прихожан, какое духов­ное влияние может иметь наш сельский священник на народ? Ведь для влияния он должен иметь самостоятельность, независимость, хорошую обстановку. Бедность хоть кого подчас сломит... сознание личного достоинства притупляется, и эстетические и нравственные чувства грубеют». Все это в конечном счете являлось следствием и показателем кризисного состояния Русской православной церкви, обнаружившегося к началу ХХ в.