Глава 23 солнечная система

9.23.1. Творчество и суб-творчество

Солнечная система – наш космический дом, и мы должны знать ее, как человек знает свой очаг. Это, очевидно, большое целое, составленное из многих связанных частей; вместе с тем, мы знаем очень мало об их взаимоотношениях. Рассматривая все, что может сказать нам астрономическая наука, мы узнаем немного более того, что это – собрание масс, трансформирующих энергию на широкой шкале, и все же – не говоря о нашей биосфере – собрание безжизненное, бесцельное и бесполезное. Рассматриваемая в гипономных терминах, солнечная система кажется не имеющей даже связности и значимости материального объекта, а воспринимается простым собранием трипотентных сущностей, актуализирующихся почти без взаимодействия. Мы не находим контекста, в котором ее существование могло бы иметь распознаваемое значение. Это немногим более, чем материал для наблюдений при изучении физических или химических трансформаций.

То, что мы знаем о солнечной системе, может быть обобщено в нескольких предложениях. Она состоит из солнца, планет, астероидов, комет, пыли, газа, свободных частиц и корпускул, а также силовых полей – гравитационного, электрического и магнитного. Мы знаем немало о физике и химии солнца и планет, и можем делать заключения об их происхождении и возможном течении их будущих физических трансформаций. Несмотря на поразительные успехи физики солнца, достигнутые на глазах предыдущего поколения, мы поняли немногим более того, что солнечная система – это сущность, более высоко организованная и интегрированная, чем ранее предполагалось. Знать солнечную систему таким образом – это то же, что знать человека с расстояния нескольких миль и, посредством различных опытов оценить его вес, форму и химический состав. Человек, исследуемый таким образом, может быть знаем как материальный объект, но его значимость как человеческого существа или хотя бы как живого животного может оставаться не только незнаемой, но даже неподозреваемой. Положение по отношению к нашему знанию солнечной системы реально даже хуже этого, поскольку нам следует стремиться познать солнце не только до уровня октопотентной индивидуальности, но как проявление творческой силы, как носителя космического плана на десятой ступени в шкале существования.

Систематическое рассмотрение гиперномного мира следует начинать с планет – новемпотентных сущностей, и лишь затем переходить к изучению децемпотентных звезд. Мы, однако, сталкиваемся с той трудностью, что мы не имеем прямого доступа к скрытой природе планет, и должны, поэтому нащупывать дорогу косвенными методами. Единство солнечной системы делает возможным искать соответствующие роли солнца, планет и подчиненных членов системы и таким образом, возможно, выяснить что-то об отношениях в гиперномном мире.

Нам нужно придать большую конкретность гипотезе существования, согласно которой творчество плана приписывается солнцу, а творчество паттерна – планетам. Мы можем, например, представить себе, что солнце относится к планетам как учитель к ученикам и смотрит на меньшие составляющие солнечной системы как на кандидатов, которые еще даже не поступили в школу. Учитель ставит проблемы, а задача учеников – вырабатывать решение. Род проблем зависит от специальной области интересов учителя. Если он химик, он может предложить ученикам предпринять исследование определенной группы химических соединений. Если он художник, он может предложить им изучить работы школ, которые его интересуют. Тот факт, что каждый учитель является специалистом, накладывает жесткое ограничение на диапазон проблем, изучаемых в его школе, но сколь бы ни была специализированной область, остается значительная неопределенность относительно результата конкретного исследования. В такой ситуации мы можем назвать учителя "творцом" плана операции, а учеников – "творцами" условий, в которых находится решение. Следует заметить, что учитель не "создает", а формулирует проблему, а ученики не "творят", а "находят" решение.

Продолжая аналогию, мы можем рассматривать корректно поставленную проблему как законченное целое, следовательно – как представляющую закон структуры. Она должна, следовательно, иметь семь основных качеств, а каждое из них – семь подчиненных черт, и так далее до предела, когда дальнейшая детализация становится практически бессмысленной. Если учитель имеет семь учеников, каждому может быть доверена одна линия экспериментирования, в то время как их ассистенты в свою очередь будут выполнять обычные процедуры, необходимые для сбора данных. Интерпретируя аналогию, мы можем рассматривать солнечную систему как распадающуюся на большую группу из семи планет, каждая из которых разделяется на подчиненные группы, внутри которых вырабатывается определенный паттерн планетарного существования. Древняя традиция, гласящая, что солнце и планеты представляют семеричный характер полной структуры – это один из фрагментов утерянной космологии, достигшей нас в форме легенд и символов, имеющих мало значения, если их интерпретировать буквально, но являющихся, тем не менее, свидетельством того, что в некоторое время некие люди где-то достигли глубокого понимания универсальных законов. От их работы осталось столь малое, и это малое столь испорчено, что мы едва ли можем надеяться получить что-то от этого, если не разработаем сами, от первых принципов, применение универсальных законов к данным естественных наук.

Сейчас мы должны постичь роль солнца как творящего план силы в контексте его собственного статуса среди других звезд вселенной. Наше солнце – это звезда, и нет двух одинаковых звезд. Более того, мы должны понимать, что это утверждение глубже, чем то, что нет двух одинаковых людей или двух одинаковых песчинок. На каждой ступени в восхождении по шкале существования потенция индивидуации обретает новую ступень свободы. Нет двух одинаковых людей ни по генетической конституции, ни по результатам их актуализации во времени. Тем не менее, диапазон изменчивости невелик, и глубокое знание немногих человеческих индивидуальностей может дать нам хорошее понимание человеческой природы. Мы не можем ожидать того же в применении к звездам, где есть несравнимо больший диапазон возможных паттернов. Рассмотрим лишь лучше всего известное качество звезд – их светимость. Очень высокие энергии, ассоциируемые с существованием звезд, позволяют им иметь температуру от близкой к абсолютному нулю до тысяч миллионов градусов. Трансформации хилэ очень чувствительны к температуре и часто подчиняются экспоненциальным законам, по которым потенциальности удваиваются при сравнительно небольшом возрастании температуры. Две звезды могут мало отличаться по таким характеристикам, как масса, светимость и цвет, но быть в совершенно различных состояниях потенциальности. Обычная классификация звезд основывается на этих измеряемых характеристиках и наблюдаемых различиях в их вековых и циклических изменениях светимости. Предположить, что животные могут быть адекватно классифицированы с точки зрения их размера, цвета и скорости дыхания – менее абсурдно, чем верить, что обычная классификация звезд может дать какое-либо проникновение в их истинные различия. Есть, например, миллионы звезд приблизительно такой же массы и светимости как солнце и так же как солнце лишенные заметных изменений светимости. Паттерн существования звезды – неотличимый от солнца посредством любых известных тестов – может изменяться столь многими путями, что никакие две из миллиарда не должны быть одинаковыми в этом отношении. Более того, такие подсчеты относятся только к гипономному существованию звезды и не принимают во внимание шесть уровней потенции от пятого до десятого, каждый из которых добавляет внутренней изменчивости вечного паттерна новую степень свободы.

До сих пор мы рассматривали только вариации вечностного паттерна, но следует также учитывать и повторения. Если совершенный октопотентный индивидуум имеет только одно повторение или темпоральную актуализацию, сущности более высоких уровней могут иметь много независимых повторений, каждое из которых полно в себе. На уровне солнца повторения должны быть равными по количеству вариациям вечностного паттерна, которые, в свою очередь, должны быть равными по количеству проявлениями в пространстве одинаковых сущностей, что дает нам основание для сравнения. Предположим, что видимая форма солнца актуализирована во вселенной в тысяче миллионов звезд, по видимости неразличимых в отношении их массы и светимости; далее, каждая из этих звезд имеет тысячу миллионов паттернов потенциальности, тысячу миллионов повторений и тысячу миллионов жизней во времени. Выраженное таким образом, разнообразие гиперномных существований выглядит чем-то большим, чем хаос слабо связанных множественностей. Это не учитывает интегративную силу более высоких порядков потенции. В гиперномных мирах различия детерминирующих условий – по гипотезе – подчинены сознанию или единству.

В автономном мире мы подвержены таким разделениям, как "одно и многое", "это и то", "теперь и потом", "здесь и там, "потенциальное и актуальное", "тождественное и инакое". Ни одно из них не применимо к модусам существования, в которых утверждающий принцип является доминирующим. Это ставит нас перед крайней трудностью языка и даже мышления. Например, мы наблюдаем солнце нашей солнечной системы, и мы помещаем его во времени и в пространстве как отличное от других звезд галактики. Это справедливо только относительно гипономного элемента существования солнца. Этот элемент должен присутствовать во всем что существует, и именно благодаря этому элементу мы можем "знать" солнце. Есть также автономный элемент, который состоит из всех форм жизни, встречающихся на земле и на других планетах. Но то, что является отличительно "солнечным" – гиперномный, творческий элемент, посредством которого солнце существует как проявление универсального утверждения – этот гиперномный элемент не является ни "тем же", ни "другим" по отношению к другим солнцам. Все они и одно, и многие, и те же, и иные, и здесь, и там, и так далее относительно всех возможных дизъюнкций нашего опыта. Если мы хотим понять гиперномный мир, мы должны рассматривать его способности, то есть формы его утверждения. Поскольку мы не можем "знать", мы вынуждены изучать функциональный элемент, но при этом мы не должны удовлетворяться одним функциональным знанием, ибо это означало бы – отрезать себе возможность ответа на любые вопросы относительно "как" и "почему" о существовании. Задача не выходит полностью за пределы наших способностей, если только мы твердо придерживаемся категорий, которые даны нам в непосредственном опыте. Паттерн, творчество, доминирование и автократия встречаются во всем опыте, и мы можем, следовательно, применить их к утверждающим модусам существования.

В следующей главе мы рассмотрим возможные вариации звездного существования и их место в универсальном порядке, сейчас же нас интересует только творчество плана, присущее нашему солнцу, ограниченному в системе координат универсальных законов. Понятие подчиненного творчества кажется противоречащим понятию вселенной, управляемой законами. Дилемма разрешается посредством понятия квази-бесконечной свободы, ассоциируемой с паттерном децемпотентной сущности. Космическая гармония не нарушается, и универсальные законы не теряют своего влияния из-за свободного действия творческой силы, которая обладает почти неограниченным диапазоном актуализаций и повторений для разработки своей особой судьбы. Свободное творчество, однако, возможно только на уровне децемпотенции. Ниже этого уровня потенциальности слишком ограничены, и все, что возможно – это разработка проблемы поставленной "сверху". Для уровней существования более высоких, чем солнце, свободное творчество нарушило бы – или могло бы нарушить – космическую гармонию. Простой пример, взятый из гипономных наблюдений, может проиллюстрировать эти утверждения. Наблюдалось, что звезды иногда взрываются с интенсивностью катаклизма, порождая выброс энергии, в тысячи миллионов раз больше своего нормального излучения. Эти катаклизмы называют сверхновыми звездами, и они происходят столь редко, что за последнее тысячелетие среди сотен тысяч миллионов звезд нашей галактики наблюдались только две или три сверхновых. Астрономы считают, что эти катаклизмы имеют важные последствия в галактиках и предоставляют материал для формирования планет; но они не влияют на существование в других галактиках или на экономию вселенной как целого. Было бы, однако, совершенно иное дело, если бы все массы галактики должны были претерпеть катастрофический взрыв, превращая большую часть энергии в корпускулярную форму. Такая катастрофа могла бы нарушить весь универсальный порядок, разрушая связи пространства, времени и вечности. Внезапная аннигиляция галактики таким способом могла бы, например, иметь следствием то, что все массы вселенной вернулись бы в основное состояние хилэ, и весь космический порядок был бы разрушен.⁴⁸

Любопытное, но не неожиданное заключение, к которому мы приходим, состоит в том, что только индивидуальные звезды обладают подходящим размером и космической значимостью для роли независимых творцов. Планетарное и все подчиненное существование слишком ограничено. Галактики и все более высокое существование слишком велики и слишком могущественны. Далее из этого можно сделать тот вывод, что на уровне солнечного существования взаимные ограничения детерминирующих условий, которые мы прослеживали от корпускул до организмов, более не действуют. Рассматривая тройственную природу времени, мы видели, что сохранение и необратимость возникают благодаря связи времени с вечностью и гипарксисом. На уровне солнца эта связь заменяется полным слиянием и взаимным поглощением детерминирующих условий. Актуализация солнца может, следовательно, быть неконсервативной и обратимой, но только на гиперномном уровне его существования. Энергообмены, которые мы наблюдаем на солнце, подчиняются тем же физическим законам, как и энергообмены гипономной сущности; но есть также невидимое солнце, свободное от термодинамических законов и способное создавать и уничтожать миры, возникающие посредством его творческой воли.

Сейчас обычно считают, что земля и другие планеты нашей солнечной системы обрели существование посредством процесса, независимого от возникновения самого солнца. Солнце нужно рассматривать не как мать планет, порождающую их из своей собственной субстанции, а как отца, оплодотворяющего неоформленный планетарный материал, планом своей собственной генетической конституции. План и паттерн относятся друг к другу как мужской и женский принципы, первый – утверждающий и потентный, второй – отрицающий и актуальный. В свою очередь паттерн становится творческим и входит, в качестве космического утверждения, в конституцию биосферы. Солнечный план вызывает планетарный паттерн, как авторская рукопись вызывает формы печатника. План может быть назван пре-потентным, в том смысле, что он утверждает возможность паттерна потенциальностей.

Даже на гипономном уровне солнце преимущественно виртуально, в то время как планеты преимущественно актуальны. Солнце несет свой план как творческое утверждение, в то время как планеты устанавливают своими паттернами условия существования. Солнце отдает энергию, но не вступает в обмен. Земля принимает энергию, но не участвует в обмене. Следовательно, они актуализируются в соответствии с характерными паттернами существования. Тем не менее, паттерн земли зависим, потому что он не может реализоваться без помощи энергии от солнца и, возможно, от остальной вселенной. Более того, он требует наличия биосферы, формы существования, которая, будучи земной, тем не менее обязана своим происхождением солнечным влияниям.