Глава 21 единство жизни

8.21.1. Октопотенция – полная индивидуальность

Если наша интерпретация опыта обоснованна, судьба вселенной зависит от успеха или неудачи первостепенной задачи, возлагаемой на жизнь – согласования утверждающей и отрицающей сил инволюции и эволюции, встречающихся и сталкивающихся на всех бесчисленных миллионах звезд и планет. Жизнь сталкивается с требованием преуспеть в существовании между чуждыми силами гиперномного и гипономного миров. Это – проявление в мире факта космической драмы, непрерывно разыгрываемой в мире ценности; и поскольку мы, люди, вынуждены, вследствие нашей органической природы, волей-неволей участвовать в ней, нам следует понимать настолько, насколько мы в состоянии, различие между ролями, отводимыми просто само-регулирующемуся организму и полной октопотентной индивидуальности. Методы естественной философии не могут дать нам полный ответ, или даже хотя бы ту часть ответа, которая наиболее необходима, и которая указала бы нам, каковы наши обязанности и как мы должны жить, чтобы выполнять их. Это – вопросы ценностей, и нам нужно будет искать ответ на них в изучении бытия и воли, которое мы надеемся предпринять в следующем томе. Тем не менее, было бы прискорбной ошибкой предполагать, что вопросы ценности могут быть отделены от материи факта. Если понимание является единственным основательным руководством к действию, само понимание должно строиться на знании фактов. В конце концов, мы должны искать способ жизни, но путь может быть лучше всего показан на карте, нарисованной и размеченной с необходимой тщательностью.

Сознание, как согласующий фактор во всех конфликтах существования, может проникнуть во время и принять участие в актуализации мира лишь при посредстве сущностей, которые могут объединять детерминирующие условия. Самоуправляемый сознательный индивидуум может противостоять как творческим силам, действующим сверху, так и механическим силам, действующим снизу. Для этого он должен быть чувствителен к обеим силам и уметь различать их, как бы они ни маскировались и ни искажались при передаче через функции. Он должен, однако, обладать чем-то большим, чем чувствительность – которая имеется и у всех септемпотентных сущностей – чтобы иметь способность не только простой реакции, но и ответа. Это "что-то большее" – индивидуальность, изучением которой мы займемся в этой главе, последней из посвященных автономному миру.

Индивидуальность полностью исторична в том смысле, что она может участвовать во всех актуализациях. Она равным образом и в такой же степени не-исторична, то есть вечна, неизменна и виртуальна. Эти кажущиеся противоречащими качества для индивидуальности возможны, поскольку она есть инструмент сознания, и истинное состояние ее существования есть полная внутренняя триада вечности, гипарксиса и времени.

Индивидуум в полном смысле – это независимый фактор в универсальной актуализации. Таково – и не меньше – значение самодетерминации. Это способность, которая не может возникнуть в отдельном существе, подверженном разделению времени и вечности как условий существования. Первые семь градаций существования, до септемпотентного организма включительно, – это машины в том смысле, что они актуализируются только при взаимном воздействии своего паттерна и влияний окружающей среды. В соответствии с нашим пониманием детерминирующих условий, должен быть уровень бытия, на котором время и вечность полностью сливаются, и различение между актуальным и виртуальным исчезает. То, что существует на этом уровне, является актуально всем, чем потенциально может быть. Там, где потенциальное и актуальное едины, присутствует индивидуальность. Это – изначальная тайна автономного существования³⁴.

Мы признаем, что автономия категориально так же отлична от активности творческой силы, как от пассивности механизма. Жизнь есть результат столкновения инволюции и эволюции, и потому это – согласующий агент, избавляющий вселенную от бесплодности дуализма. Без отношения не может быть значения. Поток эволюции, стремящийся автоматически и с неизбежностью к интеграции под действием универсальных законов, не более плодотворен, чем поток инволюции, непреодолимо текущий вниз, из единства в множественность, под действием изначальной творческой силы. Вселенная полна значимости не только потому, что все есть процесс творения, не только потому, что все имеет возможность вернуться к своему источнику, но и потому, что существование есть стремление стать сознательным посредством появления и развития жизни. Новый мир приходит к существованию на временной шкале, измеряемой тысячами миллионов лет. Он рождается в жизни и через жизнь, и не будет ни всемогущим, ни бессильным, – он будет свободным. Этот мир должен быть полон риска⁾³⁵ – именно потому, что он разрывает узду неизбежности, – но только этот мир придает значимость и цель всей космической структуре.

Такого рода космологические спекуляции имеют мало значения для естественной философии, если они не могут быть соотнесены однозначно и в деталях с данными чувственного опыта – как наблюдения, так и эксперимента. Естественная философия не может прибегать к помощи откровения свыше или основываться на интуициях, возникающих в размышлениях о вселенной и ее значении. Задача естественной философии – проложить длинную и крутую тропинку, ведущую от сырого непосредственного опыта к пониманию законов, которыми управляется все существование. Для нее опыт является и путем, и средством, но она не может ни следовать по этому пути, ни использовать это средство без тех инструментов, которые даются ей в категориях и принципах.

Сейчас наша задача состоит в изучении полноты жизни, и мы не можем размышлять о ней плодотворно иначе как в терминах первых восьми категорий, потому что в своей полноте жизнь есть выражение всех их – целостности, полярности, соотнесенности, субсистенции, потенциальности, повторения, структуры и индивидуальности. Каждая из них имеет квази-бесконечный диапазон и разнообразие проявлений, и потому жизнь в ее функциональной сложности никогда не может быть знаема полно или даже адекватно. Тем не менее, мы можем надеяться понять что-то относительно места жизни в естественном порядке, если мы сможем постичь природу и значение индивидуальности.

Индивидуальность как само-детерминация подразумевает способность выбора, а это свойство, которое не только отсутствует, но и непостижимо на уровнях потенции ниже восьмого. Септемпотентный саморегулирующийся организм полон в том смысле, что его структура охватывает все семь качеств и разделений, необходимых для независимого существования. Но этого недостаточно для того, чтобы сделать организм индивидуумом. Даже такие высшие проявления септемпотенции как млекопитающие, способные регулировать свой жизненный процесс в широком диапазоне внешних условий, тем не менее, почти совершенно неспособны управлять своей деятельностью. Каждое животное в своей деятельности преследует некоторую цель, и эти цели могут изменяться от самосохранения до отдыха, от воспроизведения до удовлетворения любопытства; но ни одно животное не способно выбрать цель, к которой оно будет стремиться. Для септемпотентных сущностей цели детерминируются иными факторами, нежели сознательный выбор, вообще говоря – приспособлением темпоральной актуализации к требованиям специфического паттерна и генетической конституции рассматриваемого организма. Более того, все изучение животного поведения делает ясным, что даже когда цели животного кажутся своекорыстными, это не его цели, а цели вида, к которому он принадлежит. Корова целый день есть траву и вследствие этого продолжает свою жизнь и может дать рождение своим телятам и выкормить их. Но было бы ошибкой считать достижение старости и выращивание детей "целями" преследуемыми коровой. Вся ее деятельность направляется не ее собственным волением, а требованиями, предъявляемыми ей вечным паттерном, общим для нее и всех других членов вида, и требующим от нее быть коровой. Если бы корова могла в любое время выбрать поведение не-коровы, она была бы индивидуумом; но как раз это недостижимо для септемпотентной сущности. Выбор предполагает выделение одной возможности из нескольких, открытых в данный момент, а это неосуществимо посредством одной только органической чувствительности. Изумительные механизмы приспособления, при помощи которых организм может справляться со стрессами, вызываемыми окружающей средой и его собственной внутренней тенденцией к распаду и смерти, автоматичны в своем действии. Животное – это машина, несравненно более сложная и более гибкая в своем приспособлении, чем любая машина, какую только может надеяться построить человек, но, тем не менее – машина. Животное чувствительно, оно может радоваться и страдать; оно может также любить, может ненавидеть, но оно делает все это посредством органической чувствительности своего рода, и то, что оно делает, оно не может выбирать. Поскольку способность выбора – первое условие индивидуальности, мы должны тщательно рассмотреть значение выбора и способ, каким он возникает.