Вопрос 33. Проблема истины и ее критериев.

Критерием различения истинного и неистинного считается такая мысленная или практическая процедура, которая позво¬ляет дать ответ на вопрос о соответствии знания, т.е. познава¬тельного образа, познаваемому объекту. Проблема критерия истины сводится к вопросу о связующем звене, объединяющем субъективное и объективное и выступающем основанием для сравнения реальности и ее отражения в сознании человека. Этот вопрос не нов, в истории философии существует три ва¬рианта ответа на него.

Первый: отождествление познавательного образа с матери¬альным объектом, устранение различия между ними. В такой интерпретации содержание сознания субъекта ставится в пол¬ную зависимость от объекта: познавательный образ есть отпе¬чаток в мозгу человека. Такая позиция характерна для механи¬стического вульгарного материализма (2.4). Если сознание полностью сводимо к понятию вещественной материи, то меж¬ду ними нет разрыва, и вопрос о соотношении содержания зна¬ния и объекта не возникает: знание — просто точная копия, отпечаток объекта.

Второй: помещение познаваемого объекта в сознание субъекта, утверждение, что в познании человек сталкивается только с такими предметностями, которые конструируют его сознание. Эта позиция характерна для трансцендентального идеализма И. Канта (2.5). В этом случае разрыва между субъек¬том и объектом, а значит, познавательным образом и познава¬емым предметом также не существует: познаваемый предмет находится в сознании.

Третий: поиск связующего звена между субъектом и объек¬том, объединяющим в себе характеристики и того, и другого. Таким третьим элементом, позволяющим соотнести знание об объекте и сам объект знания, является практика. Практика определяется как предметно-чувственная деятельность челове¬ка по преобразованию материальных систем. Именно она рас¬сматривается в качестве ведущего критерия истины. Если зна¬ние истинно, то основанная на нем практическая деятельность будет успешной. Напротив, если практическая деятельность признается неудачной, то лежащее в ее основе знание с боль¬шой вероятностью является ложным.

Обосновывая роль практики в качестве критерия истины, В. Ильин указывает, что практика имеет двойственную приро¬ду. В ней есть объективный компонент — это предметная дея¬тельность по законам объективного мира. С другой стороны, в практике всегда опредмечены достижения человеческого духа, практика осуществляется на основе знания, носителем которого является человек. В практике знания человека при¬обретают материальную форму, перевоплощаются в явления и объекты материального мира. Практика, таким образом, объединяет в себе черты субъективного и объективного.

Критерий практики, однако, не всегда может быть исполь¬зован, поскольку существуют такие знания, которые напрямую непереводимы в материально-чувственный план. Например, невозможно найти такой тип практики, который позволил бы проверить теоретические идеи высшей математики или кван¬товой физики, суждения о прошлом в исторической науке, фи¬лософское знание. Для подтверждения или опровержения та¬кого рода знаний используются другие критерии истины: логическая непротиворечивость, когерентность (системность), эвристичность, красота, простота. Эти критерии описываются в неклассических концепциях истины.

Критерий непротиворечивости предполагает, что истинное знание должно выражаться в логически непротиворечивых формах. Логическое противоречие свидетельствует либо о заб¬луждении, либо о лжи.

Когерентность (системность) предполагает, что новое зна¬ние должно быть хорошо согласовано с теми результатами, которые уже оцениваются как истинные. В качестве такого фундаментального знания выступают философские принципы причинности, единства мира, сохранения энергии, самоорга¬низации мира и т.п. Критерий когерентности позволяет выб¬рать между двумя теориями, которые не могут быть провере¬ны на практике и являются логически непротиворечивыми. Из двух теорий истинной признается та, которая более совмести¬ма с фундаментальным знанием.

Критерий эвристичности вступает в силу, когда перечис¬ленные выше-способы отграничения истинного знания от не¬истинного не позволяют принять решение. Эвристичность ха¬рактеризуется накоплением новых знаний. Из двух теорий более эвристичной, а следовательно, истинной, является та, в которой теоретический рост опережает эмпирический, т.е. тео¬рия помогает предсказывать новые факты, обеспечивает при¬рост знания, а не просто систематизирует уже известное.

Суть критерия простоты в следующем: из двух теорийпредпочтение следует отдать той, которая объясняет действительность более просто. Критерий простоты восходит к таким

принципам, сформулированным в истории философии, как требование минимизации допущений при объяснении Аристотеля, «бритва Оккама» (не умножай сущности без необходи¬

мости), требование простоты знания Г. Лейбница. Как утверждает представитель современной аналитической философии У. Куайн, «...разумно искать простейшее решение. Но это предполагаемое свойство простоты намного легче почувствовать, чем описать действующие нормы простоты, как бы их ни было трудно сформулировать, играют все более важную роль». В оценке критерия простоты нет единства. Одни фило¬софы считают его действенным, другие —теоретической хи¬мерой, которую следует убрать из науки.

Красота — еще более субъективный критерий, выражает личностную удовлетворенность результатами познания. Анг¬лийский ученый — физик П. Дирак утверждал, что красивая, внутренне согласованная теория не может быть неверной. Суть принципа красоты заключается в следующем: хорошая теория отличается особой эстетической гармонией, элегантностью, ясностью и стройностью. Как считает Т. Кун, «значение эсте¬тических оценок может иногда оказываться решающим. Хотя эти оценки привлекают к новой теории только немногих уче¬ных, бывает так, что это именно те ученые, от которых зави¬сит ее окончательный триумф». Несмотря на неопределен¬ность, критерий красоты является работающим.

В качестве неклассического дополнительного критерия ис¬тины может также использоваться полезность: знание, кото¬рое обеспечивает деятельность, ведущую к успеху, следует рас¬сматривать как истинное, независимо от его содержания.

Необходимо отметить, что ни один из критериев истины нельзя рассматривать как абсолютный и применять в отрыве от других. Очевидно, что в комплексе они позволяют с боль¬шей точностью отграничить истинное от неистинного. Нали¬чие всех перечисленных выше критериев истины еще раз не¬двусмысленно свидетельствует, что гносеология не свободна от аксиологических и праксеологических моментов, а различ¬ные сферы философии тесно связаны между собой.