27. Понятие и соотношение правовых дозволений и запретов в обществе.

Здесь на основании прицнипа формального равенства должно быть достигнута сбалансированность соотношения дозволения и запретов.

Запрет – его смысл состоит в том, что норма права возлагает на своих адресатов прямую юридическую обязанность воздержаться от совершения определенных юридически значи­мых действий в условиях, предусмотренных данной нормой. На­пример, сотрудникам милиции запрещено использование оружия в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности, а также при значительном скоплении людей, например, для осво­бождения заложников и т.п.

Дозволение – это юридическое разрешение совершать те или иные юридически значимые действия в условиях, предусмотрен­ных данной нормой, либо воздержаться от их совершения по свое­му усмотрению.

Можно сказать, что в общем плане будет справедливым следующее положение. Если обратиться к оценке удельного веса того или иного типа в решении задач целенаправленного воздействия на поведение людей в обществе, то мы обнаружим известные различия между названными типами правового регулирования в объеме и широте сферы их реализации, что вполне соответствует роли и социальной значимости управомочивающих, обязывающих и запрещающих норм российского права  Так, например, запрет как способ юридического воздействия на поведение людей имеет в целом сравнительно меньшую распространенность, поскольку применяется лишь к таким относительно немногим (по сравнению с другими вариантами положительного поведения) вариантам, которые противоречат интересам общества. Эта особенность уже известным образом заложена в запрещающей норме российского права, которая, как известно, представляет собой меру должного поведения, выраженного в пассивной форме. Что же касается дозволения и предписания, то эти способы имеют значительно более широкую сферу, охватывая многочисленные и разнообразные связи и явления, имеющие различную отраслевую принадлежность.  При этом не вызывает сомнений, что процессы общественного развития порождают необходимость соответствующего изменения удельного веса, например, дозволений и предписаний в их соотношении. Особенно наглядно за последнее десятилетие это произошло с дозволением и предписанием в экономической сфере. Еще сравнительно недавно, в период существования государственной собственности на средства производства, основным, а пожалуй, даже единственным методом управления была директива, предписание, находящиеся на вооружении существовавшей тогда административно-командной системы управления экономикой. Другой способ правового регулирования — дозволение — в хозяйственной сфере если и просматривался, то кое-где лишь в качестве исключения.  Закрепление Конституцией Российской Федерации 1993 г. частной собственности наряду с государственной, муниципальной и другими фор-  мами повлекло за собой коренное изменение удельного веса дозволений и предписаний в регулировании общественных отношений экономический сферы. Теперь заметен приоритет дозволений, хотя, разумеется, это не Означает устранения предписаний из арсенала правового регулирования Отношений в экономической сфере. Достаточно напомнить, например, установленную государством обязательность регистрации недвижимого имущества и сделок с ним.              ;  Аналогичная тенденция изменения удельного веса дозволений и ; предписаний проявляется также в социально-культурной сфере, где возникло и функционирует все возрастающее число учреждений негосударственного характера, регулирование деятельности которых требует уже иных пропорций в соотношении дозволения и предписания как элементов единого метода правового регулирования.              ’Ч 

Диаметрально противоположными и в то же время неразрывно связанными друг с другом являются такие способы правового регулирования как дозволение и запрет.

По сравнению с дозволением исторически первым способом правового регулирования стал запрет. Возникнув одновременно с человеческим обществом, запреты первоначально представляли собой первые социальные нормы в виде «табу», содержавшие общеобязательные правила поведения. Появление и распространение дозволений требовало достижения обществом более высокого уровня развития, предполагающего качественное правовое воспитание его членов, соответствующее правосознание и правовую культуру [6, с. 14–15].

Отдавая должное значимости запретов академик В.С. Нерсесянц писал о них: «в праве запреты носят исходный, фундаментальный характер и выражают самую суть права и правовой регуляции, состоящую в том, чтобы исчерпывающе, четко и прямо запретить все негативное (общественно вредное в действиях и отношениях людей) и таким путем признать и взять под свою защиту все остальное в качестве положительного, общественно не вредного» [10, с. 91].

Даже сегодня, в условиях построения в России демократического общества, в котором на первое место выходит общедозволительный тип правового регулирования – «разрешено все, что не запрещено законом», запрет остается главным, первичным, наиболее важным способом правового регулирования общественных отношений. Имеются в виду не количественные показатели, чем больше запретов, тем лучше, а воздействующие на общественные отношения свойства запрета.

В общей теории права под запретом как способом правового регулирования понимается возложение обязанности воздерживаться от совершения определенных действий [8, с. 262], как правило, вредных и опасных для личности, общества и государства.

Внешней формой выражения запретов являются запрещающие нормы права. Они устанавливают обязанность для субъектов права воздержаться от совершения определенных действий, запрещают определенные варианты поведения [3, с. 356].

Исходя из данного положения, словесно правовые запреты в нормативных правовых актах выражаются как непосредственно словом «запрещается», так и при помощи других слов: «не вправе», «не допускается», «не может быть», «не должно» и др.

Правовое регулирование в конечном итоге заключается в реализации права, а правовые запреты реализуются в жизни в форме соблюдения.

Соблюдение – это форма реализации, которая выражается в том, что субъекты сообразуют свое поведение с юридическими запретами. Характерная черта данной формы – пассивное поведение субъектов: они не совершают действий, запрещенных юридическими нормами, т. е. выполняют возложенные на них пассивные обязанности [2, с. 222].

По мнению С.С. Алексеева запреты – это необходимые, важные юридические средства обеспечения организованности общественных отношений, охраны прав и законных интересов граждан, общественных объединений, всего общества, создания барьера для нежелательного, социально вредного поведения. Во многих случаях запрещения представляют собой переведенные на юридический язык и оснащенные юридической санкцией моральные запреты [3, с. 355–356]. Вместе с тем запреты можно рассматривать в качестве таких юридических средств, с помощью которых обозначаются пределы правовой свободы индивида и в то же время ограничиваются возможности вмешательства государства в сферу субъективных прав и свобод [12, с. 6].

В свою очередь дозволение определяется как выражающийся посредством юридических норм способ правового регулирования, заключающийся в предоставлении субъекту в очерченных законом рамках свободы выбора варианта поведения, стимулирующий его правовую активность, творческие и созидательные качества, способствующий наиболее полному удовлетворению интересов личности, общества и государства [12, с. 10, 15].

Дозволение в правовом регулировании общественных отношений не может быть абсолютным или безграничным. Оно заключено в правовые рамки, определяемые запретами. Подчеркивая это, И.А. Ильин писал: «Ограничивая свободу каждого известными пределами, правовой запрет обеспечивает ему зато беспрепятственное и спокойное пользование своими правами, т.е. гарантирует ему свободу внутри этих пределов. Свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, правовой запрет содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарился порядок, основанный на свободе» [7, с. 96]. То есть запреты определяют границы правовой свободы гражданина, то, что ему дозволено. В этой связи стоит еще раз отметить неразрывную связь запретов и дозволений.

В отличие от запретов, внешней формой реализации которых является соблюдение, дозволения реализуются в форме использования. Характерная черта данной формы реализации – активное поведение субъектов, касающееся, прежде всего, их субъективных прав, причем прав на «собственное» активное поведение, на использование предоставленных правом юридических возможностей (например, права на защиту, права юридического распоряжения объектами личной собственности, избирательных прав и т. д.) [2, с. 221–222].

С другим способом правового регулирования – позитивным обязыванием (предписанием), запреты также имеют тесную связь. Как было сказано выше, запрет представляет собой возложение обязанности воздерживаться от определенных действий. В свою очередь позитивное обязывание (предписание) также предусматривает возложение обязанности, но совершенно иного характера, обязанности по совершению активных, общественно полезных, действий. То есть всякий запрет в праве – юридическая обязанность пассивного содержания. И с этой стороны для запретов, в принципе, характерно все то, что свойственно юридическим обязанностям вообще (принципиальная однозначность, императивная категоричность, непререкаемость, обеспечение действенными юридическими механизмами) [1, с. 48].

Противоположность права и уравниловки отчетливо проявляется при сопоставлении дозволений и запретов уравниловки с правовыми запретами и дозволениями.

Дозволение и запрет — два основных способа регуляции поведения людей. В любой сфере жизни официально признанный порядок выражается посредством тех или иных общеобязательных норм-дозволений и норм-запретов. И вполне естественно, что эта нормативная сторона общественных отношений стала в постсоциалистических условиях одной из тех актуальных проблем, которая требует нового осмысления и решения в русле перехода от уравниловки к праву.

При обсуждении данной проблемы сторонники прогрессивных преобразований в жизни страны, как правило, придерживаются следующей позиции: побольше дозволений (разрешений), поменьше запретов. И при этом полагают, что приведенная формула как раз и выражает требование свободы и самостоятельности в хозяйственной, политической и иных сферах общественной жизни. К сожалению, такой стереотип глубоко укоренился в общественном сознании и является широко распространенным заблуждением. Преодоление этого заблуждения имеет существенное значение, ибо оно касается проблемы свободы и способов ее официального признания и защиты.

Названная позиция (побольше дозволений, поменьше запретов) выражает требование лишь чисто внешнего изменения сложившейся при социализме системы общеобязательной регуляции, в которой действительно очень много запретов ("паутина запретов"!) и мало дозволений, к тому же трудно реализуемых. Однако ясно, что это требование, имеющее как будто какое-то прогрессивное звучание именно для социалистического типа социальной регуляции, как раз и не может быть осуществлено в его рамках, поскольку каждый тип регулирования общественных отношений с внутренней необходимостью порождает определенную, соответствующую себе, пропорцию соотношения и взаимодействия дозволений и запретов. Иначе говоря, само соотношение дозволений и запретов в любой системе социальной регуляции имеет свою внутреннюю логику, носит необходимый, а не случайный характер и, следовательно, не может быть изменено по желанию или произволу.

Дозволения и запреты уравниловки, с одной стороны, и правовые дозволения и запреты, с другой, существенно отличаются друг от друга своим содержанием и смыслом. С сожалением, однако, приходится констатировать, что в общественном мнении уравниловка нередко отождествляется с принципом правового равенства и недостатки уравнительной регуляции переносятся на право, подкрепляя тем самым ложный образ "права" и питая правовой нигилизм, что особенно некстати в современных условиях, когда требуется сознательное движение от уравниловки к праву.

Характерные для уравниловки тип, способы и система норм принудительной регуляции — несмотря на их мимикрию под право, злоупотребление его словарем и формами выражения — являются антиподами правового регулирования. Уравниловка своим "фактическим равенством" извращает смысл самого принципа равенства, уничтожает субстанцию и суть правового равенства вообще — свободу, равные для всех меры которой только и могут быть представлены в праве, признаны, гарантированы и защищены правовым законом.

Определяющую роль при уравнительном типе регуляции, несмотря на обилие запретов, играют как раз дозволения (разрешения) как способ регулирования общественных отношений. Именно исходный минимум дозволенного (прежде всего в сфере труда и потребления) нуждается как в непосредственной силовой защите, так и в опосредованной поддержке со стороны множества соответствующих запретительных норм, призванных насильственно удержать поведение людей в тесных границах дозволений. Этой мелочной регламентацией дозволенного и густой сетью запретов порождена та "заурегулированность" жизни и труда, которая была столь характерна для социалистического законодательства и служила необходимой нормативной основой так называемых административно-командных методов управления.

При типичном для уравниловки дозволительном (разрешительном) порядке регуляции по логике вещей может быть разрешено лишь нечто ограниченное, уже известное и конкретно-определенное, а все остальное оказывается запрещенным по принципу: за-прещено все, что прямо не разрешено. Таким образом, диктуемый уравниловкой минимум дозволенного с необходимостью порождает максимум запрещенного, причем под запрет, помимо прочего, попадает и преследуется все новое, все творческое и передовое в труде и общественной жизни, все, что выходит за ограниченные рамки норм уравниловки. Требования уравниловки в своей совокупности выступают по сути в качестве весьма действенного нормативного механизма торможения общественного развития, мощного регулятивного средства консервации всех сфер общественной жизни, непреодолимого барьера против активизации человеческого фактора. Уравниловка, насильственным путем минимизируя активность членов общества, насаждает пассивность и застой. Наказуемость инициативы — естественный и массовый продукт уравниловки, всеми своими средствами отрицающей свободу людей, направляющей и ориентирующей их энергию не на улучшение качестве труда и жизни, а на то, чтобы этого не произошло. Порождаемая уравниловкой социально-психологическая и в целом жизненная установка на пассивность и иждивенчество деформирует человеческий фактор и закрывает пути к росту общественного производства и совершенствованию условий жизни.