М и р : Р у к о в о д с т в о д л я н а ч и н а ю щ и х

ной почвой, а также с более жесткими репрессивными мерами, чем в Европе или Америке.

Сама идея реактивной модернизации заключалась в сохране­ нии традиционной власти в новых условиях. На таком пути к модерну — в той мере, в какой он был успешным, — возник­ ло тесное переплетение современности с традицией, иерархии и поклонения с чувством общности, гордости за традиции страны со стремлением к новизне, присущем эпохе модерна. Распространяющийся повсюду консервативный национализм (с маленькой буквы «к») подавил слабые и/или изменчивые по­ литико-идеологические расколы. Уважение к рангу и старшин­ ству по-прежнему важно в японском и тайском обществах.

СУДЬБА РЕЛИГИЙ

Во всем мире религия — это древний традиционалистский ин­ ститут. Священные правила и обряды были ядром большин­ ства обществ до эпохи модерна и в значительной степени самой Европы. Однако в резком скачке к эре политического модерна роль религии была очень различной.

Во внутренних конфликтах в Европе христианские церкви (протестантские, но также католическая и православная) были на стороне проигравших традиционалистских сил антимо­ дерна. Образец был задан Английской гражданской войной и Великой французской революцией, несмотря на тот факт, что на начальном этапе революции во Франции в ее первых рядах выступали представители низшего духовенства, такие как аб­ бат Сийес и аббат Грегуар. В XIX в. папство стало центром ев­ ропейского антимодернизма. Протестантизм оказался разделен на консервативную «Высокую церковь»69 и умеренно прогрес­ сивных инакомыслящих, главную основу англосаксонского и германского либерализма (ср.: [Porter 2000: ch. 5]). При этом ли­ берализм в Латинской Европе и Латинской Америке тяготел к антиклерикальному секуляризму. Но в Европе возник и реакци­ онный протестантский фундаментализм, лучше всего представ­ ленный голландскими контрреволюционерами-кальвинистами,

69 Высокая церковь — направление в рамках протестантизма, стремя­ щееся сохранить дореформационное традиционное богослужение. На­ стаивает на важности церковного облачения, архитектуры и музыки. —

Примен. ред.

11б

I . П о ч е м у м ы т е , к т о м ы е с т ь

появившимися изначально в роли врагов Великой французской революции и оставшимися таковыми в отношении всех после­ дующих революций, в том числе антиколониальной революции в Ост-Индии.

Такая антимодернисткая позиция дорого стоила европей­ ской церкви, и сегодня Европа является самой секуляризован­ ной частью мира. Однако были и исключения, когда церковь становилась главным глашатаем нации, выступавшим против иностранных, как правило, ориентированных на модерниза­ цию, сил. Так произошло в католических Хорватии, Ирландии, Литве, Польше и Словакии, а также православных Балканских странах и протестантской Северной Ирландии.

В Америке протестанты-нонконформисты Новой Англии считали себя строителями нового социального мира — «града на холме» — и передовым отрядом небес. Здесь не было ни од­ ной «высокой церкви», которая отождествляла бы себя с британ­ ским правлением. Сегодня Северная Америка является богатым мировым центром религиозности. Она выступила инициато­ ром слияния христианства и капитализма в «теологии успеха» и в телевизионных религиозных программах, занимающихся личной «раскруткой» пастырей и торговлей набожностью. Она также породила жестокий фундаментализм, не имеющий хри­ стианских эквивалентов нигде в мире, но схожий с современ­ ным воинствующим исламизмом. Американские крестоносцы атакуют, в частности, клиники, в которых делают аборты, и ра­ ботающих в них врачей, что иногда приводит к убийствам.

Во главе национального движения испаноязычной Амери­ ки часто стояли священники (например, Идальго и Морелос в Мексике), дававшие его лозунги [Brading 1998: 43ff; Démelas 2003: 353ff]. Мексиканские националисты боролись под зна­ менем Девы Марии Гваделупской, впервые явившейся в 1531 г. Церковь подверглась преследованиям со стороны испанских Бурбонов во второй половине XVIII в. и не была колониаль­ ным оплотом испанской королевской власти. Эпоха Просвеще­ ния оказала влияние на часть духовенства, которое зачастую идентифицировало себя больше с индейцами, чем с испанской властью, как, например, иезуитская миссия в Парагвае. Хотя вдохновленный Европой антиклерикализм позже достиг и это­ го региона, религиозность оставалась центральным элементом общественной жизни Латинской Америки.

П7

I . П о ч е м у м ы т е , к т о м ы е с т ь

самом деле, скорее, укреплена, чем ослаблена. Японские модер­ низаторы продвигали государственный синтоизм, сиамские монархи сохранили свои индо-буддийские ритуалы легитим­ ности, а иностранные миссионеры привили миноритарное хри­ стианство даже в Японии и Китае, но наиболее успешно в Корее (в протестантской форме) и во Вьетнаме (в католической).

ВОттоманской империи, напротив, мусульманское духо­ венство соорудило защитный бастион, преодолеть который удалось только после крушения империи и утверждения Му­ стафы Кемаль-паши, впоследствии называвшего себя Отцом турок — Ататюрком — и создавшего светское турецкое госу­ дарство сверху с подчиненной, но постоянно присутствующей религиозностью снизу. В то время как сиамским и абиссинским монархиям успешно удалось заручиться поддержкой, соответ­ ственно, буддизма и христианства, выступавший после Второй мировой войны за модернизацию шах Ирана был окончательно повержен исламской революцией.

Вкрайне изменчивых современных условиях религии попрежнему представляют важные формы современной жизни. Но они больше не являются подавляющими. В Китае прожи­ вает больше китайских граждан (1320 млн), чем во всем мире мусульман всех конфессий (около 1270 млн); в мире чуть боль­ ше католиков, чем индийцев в Индии — ИЗО млн и 1123 млн соответственно (по данным Ватикана, взятым из [International Herald Tribune, 31/3/2009. Р. 3.] Источник данных о населении [World Bank 2009: Table 1]). Треть человечества исповедует христианство различных конфессий, пятая часть — ислам, 1415% — индуизм. Ббльшая часть оставшейся трети человечества включает секуляризованное и мультирелигиозное население Китая и Японии, буддистов из Юго-Восточной Азии (около 6%),

атакже последователей африканских религий, сикхизма, джай­ низма и иудаизма.

ОКНА ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Открытое будущее модерна бросило вызов наследственным не­ равенствам, однако направление и степень изменений сильно варьировали. В Европе усилия были сосредоточены на упразд­ нении наследственных привилегий аристократии и высшего ду­ ховенства, а также сословного общества как такового. Последнее

119

М и р : Р у к о в о д с т в о д л я н а ч и н а ю щ и х

стало постепенно и неравномерно замещаться индустриальным классовым обществом. Французская революция заменила пра­ ва и привилегии сословий общенациональным гражданством, а перераспределение земли изменило распределение доходов и богатства. Придя на смену культурно-церемониальным поняти­ ям «ранг», «класс» в период после Великой французской рево­ люции возник в качестве центральной концепции европейского социального анализа, обозначая новый тип внутреннего нера­ венства национальных обществ, имеющего экономическое ос­ нование [Wallech 1992]. В целом распределение доходов в стра­ нах Западной Европы, как представляется, было относительно стабильным на протяжении веков вплоть до Первой мировой войны, после которой последовало значительное экономиче­ ское выравнивание, продолжавшееся до последнего десяти­ летия XX в. Однако, как и утверждал Маркс, промышленный капитализм усилил экономическое неравенство: в Великобри­ тании во второй половине XVIII в., в Пруссии и Германии во второй половине XIX в. и во Франции в период с Июльской мо­ нархии до Третьей республики [Lindert 2000; Morrisson 2000].

Но из диалектики промышленного капитализма возникла позднее и сила равенства, если не социализма, как предсказы­ вал Маркс. Европа — это регион мира, характеризующийся наи­ меньшим уровнем неравенства, особенно это относится к евро­ пейским странам, располагающимся к востоку от Британских островов, к западу от Польши и к северу от Альп (по данным Люксембурского исследования доходов <www.lisproject.org/lzeyfigures>).

На американском континенте равенство людей считалось «самоочевидным», как утверждает американская Декларация независимости. Ключевой вопрос тогда стоял следующим обра­ зом: «Кто является равным?» И ответ также был самоочевиден: белые люди. В XVIII-XIX вв. уровень неравенства среди белого населения Северной Америки было явно ниже по сравнению с европейскими странами, не только благодаря отсутствию арис­ тократии, но и более равномерному распределению доходов и богатства, чем в Великобритании. Либеральный француз­ ский аристократ Алексис де Токвиль был так поражен этим в 1830-х годах, что увидел в «постепенном развитии» равенства «силу провидения», находя его истоки в истории Франции, на­ чиная с XI в. [Tocqueville 1835/1961: 41]. Но равенство белых

120

I . П о ч е м у м ы т е , к т о м ы е с т ь

сосуществовало с рабством черного населения, и расовый рас­ кол до сих пор виден в городских гетто. Кроме того, равенство белых, имевшее такое значение для отцов-основателей США, относилось к «жизни, свободе и стремлению к счастью», но не включало экономику. Оно было экзистенциальным и соци­ альным. «Классы» — за исключением «среднего класса», пред­ положительно включавшего всех, кроме этнической бедноты и элиты, — всегда сталкивались с трудностями формирования в обществе поселенцев, основанном на индивидуализме, этниче­ ской иммиграции и расовом признаке.

Завоевание независимости латиноамериканскими странами также сопровождалось возвышенными декларациями граж­ данского равенства, но и они редко соблюдались. Латинская Америка всегда была более иерархической по сравнению с ан­ глоязычной Америкой. Причем она характеризовалась, скорее, расовыми иерархиями (от Квебека до Ла-Платы), чем просты­ ми дихотомическими делениями. В 1811 г. великий немецкий ученый Александр фон Гумбольдт был поражен огромным не­ равенством доходов в Новой Испании (вскоре ставшей Мек­ сикой), противопоставив ее Лиме, с гораздо меньшим уровнем неравенства [Humboldt 1822/1966; 83ff]. Иберо-Америка была изначально территорией конкистадоров (завоевателей), а не поселенцев и иммигрантов. Сейчас это часть мира с наиболее высоким уровнем неравенства, соединяющим латиноамерикан­ ские социальные иерархии с наследием крупномасштабного по­ рабощения индейского и чернокожего населения. В настоящее время оно усиливается радикальной «деформализацией» пост­ индустриальных, неолиберальных рынков труда. Но до стре­ мительного натиска неолиберализма в конце XX в., две латино­ американские страны, в наибольшей степени сформированные массовой иммиграцией XIX в. — Аргентина и Уругвай, — харак­ теризовались значительно меньшим уровнем неравенства, чем остальные страны региона.

В колониальной зоне требование равенства подразумевало прежде всего равенство с колонизаторами. Это подготовило сцену для постколониального общественного разделения меж­ ду большинством населения: бедными и новой политической элитой. Классовая организация была ограничена небольши­ ми группам докеров, железнодорожников, шахтеров, рабочих плантаций и незначительной частью промышленных рабочих.

121

М и р : Р у к о в о д с т в о д л я н а ч и н а ю щ и х

Многие страны Африки к югу от Сахары в настоящее время схожи со странами Латинской Америки по уровню и характе­ ру неравенства, связанного с постколониальной добычей неф­ ти и других полезных ископаемых и характеризующегося еще ббльшей долей маргинализированного населения, проживаю­ щего в городских трущобах. Расовым делениям в Америке со­ ответствуют этнические деления в Африке, воспроизводящие позиции в колониальной структуре и/или этнический состав правителей.

Хотя социокультурное разделение на элиту и население явля­ ется общей чертой постколониальных обществ, национальная политика может, конечно, играть важную роль. В Индии после обретения независимости был предпринят ряд важных мер, направленных на «выравнивание» статуса населения. Самыми значительными из них стали земельная реформа и широкая программа поддержки представителей низших, «перечневых» каст71, в том числе предоставления специального доступа к об­ разованию и занятости в государственном секторе. В Индии начал развиваться и организованный промышленный рабочий класс, главным образом, на текстильных фабриках Бомбея; од­ нако он все же составлял меньшинство в почти исключительно непромышленной постколониальной экономике, а в 1980-х го­ дах был в значительной степени искоренен.

Для правящей элиты реактивной модернизации равенство означало прежде всего равенство наций. Такой взгляд был на­ правлен против унизительных неравноправных договоров с Китаем, Японией, Оттоманской империей и другими государ­ ствами эпохи премодерна, навязанных им имперскими держа­ вами Европы и Северной Америки с целью обеспечения этим державам специальных торговых и портовых концессий и экс­ территориальной юрисдикции. На Версальской мирной конфе­ ренции в 1919 г. Япония предложила внести в Устав Лиги Наций принцип «расового равенства» — равноправия наций — незави­ симо от расы. Белые поселенческие доминионы выступил про­ тив, в наиболее резкой форме — Австралия. Президент США

71 «Перечневые касты» (scheduled castes) — термин от конституционно закрепленного в 1950 г. перечня из более чем 1000 каст по всей Индии, относившихся к исторически угнетаемым классам и наряду с «переч­ невыми племенами», пользовавшимися некоторыми преимуществами в образовании и трудоустройстве. — Примеч. пер.

122

I. П о ч е м у м ы т е , к т о м ы е с т ь

Вильсон исключил это требование из рассмотрения комиссией по подготовке Устава [Shimazu 1998].

Сегодня Япония (наряду с двумя другими вдохновленными этим принципом национальными развивающими государства­ ми Северо-Восточной Азии — Южной Кореей и Тайванем) яв­ ляется наименее неравным с экономической точки зрения ре­ гионом мира после Европы, что также вытекает из интересов национальной сплоченности и императива noblesse oblige72yха­ рактерного для реактивной модернизации. Ранее реставрация эпохи Мэйдзи отменила наследственные привилегии сословия воинов-самураев, но не по требованию народа, а в рамках все­ объемлющей программы увеличения эффективности и спло­ ченности. После Второй мировой войны страх перед комму­ низмом способствовал реализации земельной реформы. Хотя после запоздалой демократизации Южная Корея обладала до­ статочно сильными профсоюзами, равенство доходов в СевероВосточной Азии вряд ли можно объяснить внутренними соот­ ношениями классовых сил.

Еще один важный вопрос — это экзистенциальный статус. Консервативная реактивная модернизация фактически хотела сохранить традиционную систему иерархии, этикета и уваже­ ния, и в значительной степени ей это удалось сделать. И хотя классовая организация и классовые конфликты имели ограни­ ченное значение в обоих регионах, сегодня картина неравенства в Северо-Восточной Азии противоположна североамерикан­ ской и характеризуется большим статусным неравенством и меньшим неравенством доходов.

Вопросам, связанным с патриархатом и правами женщин, не удалось сразу войти в повестку дня во время начального этапа политической модернизации. Вопросы гендерного равенства имеют свою собственную траекторию развития, которая может быть соотнесена с основными историческим путями к модерну [Therborn 2004]. Но это уже другая история. Женщины сыграли значительную роль в ранний период Великой французской ре­ волюции, особенно в Париже, а ряд отважных женщин-револю- ционерок попытались продвинуть права человека дальше «прав

72 Noblesse oblige — французский фразеологизм, буквально означаю­ щий «благородное (дворянское) происхождение обязывает». Перенос­ ный смысл — «честь обязывает» или «положение обязывает» — власть и престиж накладывают известную ответственность. — Примен. пер.

123