Колесов В. В. Историческая грамматика русского языка

10.ГЛАГОЛ

10.1.Исходная система глагола

10.1.1.Категории глагола

Гл а г о л — часть речи, обозначающая действие или состояние, представленные как возникновение и фиксация признака в предикате.

Висходной — индоевропейской — системе глагольные категории синкретичны по смыслу и многообразны по форме, с их помощью отражаются представления о мире, присущие человеку того времени. Каждая категория выражает сразу несколько значений, реализующихся в контексте; категория всегда основана на фонетически ясном

иточном признаке, помогающем опознать ее в любом высказывании. В древнеславянском языке глагольные категории имели совмещенные значения — основное и дополнительные. Например, формы наст. вр. одновременно имели значение и времени (настоящее), и вневремен-

ного состояния (общее значение действия); перфект одновременно обозначал и видовые, и временные, и даже залоговые отношения.

Вдревней системе глагол выражал двойственное отношение

к признаку — одновременно это и д е й с т в и е, и с о с т о я н и е. В сущности, возникала эквиполентная оппозиция с равнозначными членами:

–/+ действие : состояние +/–,

со взаимоисключающими признаками, что достаточно рано привело к градуальной оппозиции в отношении к категории времени:

презент : аорист : перфект,

в которой первые два члена явились в результате преобразования категории «действие», а последний — как остаток «состояния». Ис-

261

Морфология

торики индоевропейского языка показали, что древний перфект — выражение состояния, поэтому его формы долго употреблялись во «вневременном» значении.

Отождествляющее все и воспроизводящее это в действии мифологическое мышление четко различало действие и состояние, поскольку субъект и объект в мифологическом сознании слиты, в результате чего возникает нерасчлененность активно-пассивных форм, выраженных в форме среднего залога.

Основные к а т е г о р и и древнерусского глагола — категории наклонения, времени, лица, числа, затем залога и вида.

Категория лица показывает отношение действия к субъекту этого действия, т. е. по функции отчасти совпадает с залогом; естественно, что категория залога вырабатывает свои формы в связи с развитием категории лица.

Для исторической грамматики проблемой остается форма 3-го л. глагола, поскольку ни в одной из временных форм оно не выделяется достаточно четко; предполагают, что добавлением флексии -tь в 3-м л. завершался процесс сложения древней глагольной парадигмы. Первоначально эта флексия обозначала о т с у т с т в и е л и ц а, ч и с л а

из а л о г а в п р о т и в о п о с т а в л е н и и другим глагольным формам. Когда говоришь об отсутствующем, эти сведения необязательны. В праславянском подобное отсутствие противопоставления по лицу, числу и залогу выражалось отсутствием форманта в форме 3-го л.

Категория числа совмещена с обозначением лица и является синтаксической категорией, поскольку обозначает не отношение к действию (или состоянию), а связана с подлежащим, с которым

исогласуется. Семантического значения множественности глагольного действия также не было (имелись лишь итеративы — как способ выражения п о в т о р я ю щ е г о с я действия), так что надобности в данной категории не было, особенно в живой речи с использованием речевых формул. Развития категории числа потребовали новые условия системной организации глагольных форм — в парадигмы спряжения.

Основа как слово- и формообразовательная категория определяет принцип порождения формальных классов и семантических групп глаголов; это чисто формальное образование, которое сохраняет черты древности, потому что основано на фонетическом принципе (чтобы слышать и говорить) разграничения глагольных форм.

Именно характер глагольной основы и связанные с ней типы чередований в древнеславянской системе языка определяли все другие категории в их образовании. Даже отглагольные имена зависели от характера основы; ср. жив-у — жи-вотъ (животное) как обозначение субъекта жизни в его действии, но жи-ти — жи-тие, жи-знь как выражение состояний такого пребывания в жизни.

262

10. Глагол

10.1.2. Основы и классы глагола

Индоевропейские по происхождению языки Европы изменялись прямо противоположным образом в отношении к системе основных морфологических категорий и частей речи.

У них либо формально сворачивалась, семантически обедняясь, категория имен — в то время как глагольная система сохранялась или даже увеличивала число формальных единиц, усиливая часть речи, обслуживающую предикат, с к а з у е м о е; либо, напротив, глагольная система сжималась, сокращаясь формально, в то время как имена расширяли сферу своего распространения, увеличивались в вариантах как равноценные части речи и сохраняли (или расширяли) число единиц, обслуживающих тему, субъект, п о д л е ж а щ е е.

Первая тенденция характерна для западных языков, вторая присуща многим славянским, и русскому прежде всего. Это противопоставление двух типов культур, двух представлений о самом важном в

высказывании, в речи, в м ы ш л е н и и.

Существенно то, что уже д а н о к а к ц е н н о с т ь и ц е л ь - н о с т ь и потому выражено в законченном понятии посредством имени; или важно то, что еще только рождается в момент мышления, высказывания, речи, что я в л я е т с я к а к з а д а н н о е в н о р м е

ивыражено в разворачивающемся суждении посредством гл а г о л а в широком смысле как предикат, даже как связка. Английский философ Гоббс утверждал даже, что народ, в языке которого отсутствует связка, неспособен логически мыслить.

Историю древнерусских имен мы только что рассмотрели и убедились, что основное направление в семантических преобразованиях имен было: дифференциация имен с формальным выделением признака количества (имя числительное) и признака качества (имя прилагательное); постоянное усложнение категорий имени — вплоть до выработки основных признаков предметности у имен существительных (категория числа, развитие суффиксальных, противопоставление единичности понятия и множественности вещей и т. д.). Кроме того, каждое русское имя символично, т. е. предстает во множестве своих значений, заменяющих друг друга в тексте.

Сейчас нам следует проследить, как изменялись глагольные формы и категории, исключительно многообразные в древнеславянском языке, унаследовавшем из индоевропейского множество форм, основ

исемантических классов, с о б р а н н ы х в определенные типы на

основе р а з л и ч е н и я ф о н е т и ч е с к и м и п р и з н а к а м и. Как и имена, глагольные формы определялись характером основы.

У глаголов их было две: 1) основа наст. вр. (презентная): тьр-еши,

дъм-е-ши, плов-еши, дви-неши, ход-иши и 2) основа прош. вр., или инфинитива (претеритная): соответственно тере-ти, ду-ти, плу-ти,

263

Морфология

двину-ти, ходи-ти. Основ буд. вр. не было, или они не сохранились.

Презентная основа — краткая, связанная с нею претеритная — долгая, поэтому формы со вторичной долготой в формах наст. вр. кажутся загадочными (например, глаголы типа кажу, кладу, паду, палю).

От основ наст. вр. образуются формы наст. вр., повелительного наклонения, причастий наст. вр., а также производные имена конкретного значения (например, жив-отъ, ровъ).

От основ прош. вр. образуются все формы прош. вр. (аорист, имперфект, три типа причастий), супин, инфинитив, а также производные имена отвлеченного значения (например, жи-ть-je > житие,

ръва-нь > рвань).

Можно предположить, что в праславянском обе основы исполняли роль временных форм, соединяя в себе все признаки разграничения действия во времени, т. е. в эквиполентности противопоставления одновременно содержали признаки способа действия, вида и времени:

основа наст. вр. — незавершенная длительность наст. вр. основа прош. вр. — завершенная законченность прош. вр.

Как длительность в прошлом, так и законченность в настоящем одинаково абсурдны с точки зрения реально вещного, даже предметного понимания времени и действия вообще. Поэтому одинаково возможны допущения, что исходной системой была видовая или что таковой была система времен.

Глагольные классы определялись соотношением двух основ и связанным с этим распределением форм, семантических групп глаголов

иакцентных соответствий, особенно важных именно в устной речи.

Кл а с с глагольных основ рассматривается как грамматический разряд глаголов, имеющих одинаковое и постоянное морфонологическое чередование, одинаково и словоизменительного, и словообразовательного характера; в частности, определенные по составу глагольные классы отличаются общностью семантики и указывают на особые формы в древности.

Как и у имен существительных, у глаголов также наблюдается переход некоторых основ из класса в класс, но на другом принципе. Здесь не изменяется основа, как у имен (голосъ из консонантных в тип *о-основ), а из многих вариантов, возможных для общего корня основ, выбирается, обобщаясь, какой-то один.

Исходно без тематического гласного в основе были многие семантически важные и древние по образованию глаголы; ср. *bēg-, *sēd-, *sēk-, *ēd-, но они перешли в другие классы, поскольку исторически вступили в формальные и семантические чередования с иными классами глагольных основ.

264

10. Глагол

Немецкий славист Август Лескин в 1871 г. предложил простой и удобный принцип распределения глагольных основ по пяти классам, которым пользуются до сих пор. Для определения исконной основы сравнивают формы 1-го и 2-го л. наст. вр., ср.:

1-й класс —основы на согласный: вести — веду–ведеши, грести — гребу–гре- беши;

2-й класс —основы на -не-/-ну-: пьнути — пьну-пьнеши, съхнути — съхну– съхнеши;

3-й класс —основы на -je-: дремати — дремлю-дремлеши, чесати — чешу–че- шеши;

4-й класс —основы на -i-: возити — вожу–возиши, ловити — ловлю–лови- ши;

5-й класс — несколько архаических глагольных основ, не содержащих тематического гласного: 1-е л. ед. ч. наст. вр. вûмь от вûдûти, дамь

от дати, ûмь от ясти, имамь от имûти, есмь от быти.

Совпадение основ 2-го класса (двину — двинеши при двину-ти) объясняется тем, что все глаголы с носовым суффиксом происходят от основ наст. вр. Глаголы 4-го класса по происхождению также вторичны; они входили в атематический класс, в котором суффикс основы -i- после переразложения основ дал другой тип «спряжения».

Современные историки языка в учебных целях сохраняют именно такое распределение глаголов по классам, но в их границах иногда выделяют особые т и п ы глаголов (от 10 до 12) в соответствии с формальными их признаками.

Нет определенной границы и между глагольными основами 2-го и 3-го классов. Наиболее древние глаголы и здесь совмещали в себе морфологические признаки обоих классов; это видно на примере основ типа станеши — стати, стынеши — стыти и др. Постоянное взаимодействие форм типа гыбле- — гыбне- происходит длительное время, оно отражается в первых старославянских памятниках, а в русских церковных текстах не завершено еще и в XVI в. Морфологическая неопределенность границ у основ 2-го и 3-го классов подтверждается не завершенным по значению разрывом между основами типа минути — миновати, стану — становити и др.

Итак, глаголы трех первых классов с самого начала объединяла общность их происхождения от основ наст. вр.

Глаголы 2-го и 3-го классов соотносятся семантически, долгое время они могли заменять друг друга в определенных стилистических контекстах. Так, в ЕК ХII глаголы 2-го класса употребляются без -не-:

обыче, умлъче, отъвьрже, постиже, възниче, измлъкоша, навыкохомъ,

ищезоша (исключения: дьрьзну, издригну). Замечено, что -nе- основы включали в свой состав непереходные, а -jе-основы — переходные глаголы: stane — staje, děne — děje, kl’une — kl’uje, pl’une — pl’uje,

265

Морфология

sune — suje, rine — reje и т. д. Это могло стать причиной перераспределения глаголов между двумя классами, особенно в связи с формированием категории вида, поскольку глаголы на -je- передавали действие длительное, а глаголы на -nе- — длительное, но с постепенным переходом от одного состояния в другое (инхоативы); значение единичного мгновенного действия, ставшее типичным для глаголов 2-го класса (дви[г]ну — двигаю), признается (не всеми) вторичным по происхождению. На самом деле именно такие глаголы преобладают в древнерусском языке, все более распространяясь со временем; ср. глаголы типа двинути, канути, коснути, пльснути и др. Список же собственно инхоативных глаголов в древнерусском ограничен: выкнути, вязнути, вянути, грязнути, гынути, кыснути, мьрзнути, мьркнути, пухнути, съхнути, присмянути, тонути. Иногда к ним добавляют глаголы гыбнути, зябнути, мокнути, мякнути, никнути, сякнути, оговаривая, что в современных говорах таких глаголов сохранилось около сорока. Инхоативы по своим грамматическим свойствам — это глаголы несовершенного вида, непереходные, неотглагольные (образованы от именных основ) и неподвижноударные (ударение постоянно на корне: парадигма а). У них нет никаких признаков различения ни в категориальном, ни в контекстном смысле: они не маркированы по всем признакам различения. В этом, по-видимому, и причина неопределенности, возникающей в связи с историей таких глаголов.

10.1.3. Семантические группы глагола

Семантически глаголы соотносятся с характером основ. Различием

вкорневом вокализме и ударением в основе семантически различались даже однокоренные глаголы. Например, *-i-основы представляли:

1)глаголы состояния (в противопоставлении глаголам действия) с нисходящей интонацией основы и с редукцией в корне: мьни*ть,

бъди*ть, свьти*ть;

2)итеративы (неоднократно повторяющееся действие) и каузативы (побудительное значение) с восходящей интонацией основы

винфинитиве и с нисходящей в презентной, при кратком корне: ловити, носити; часто они не отличались от отыменных (гостити с теми же признаками);

3)дуративы (длительное действие) с дифтонгом в корне и с нисходящей интонацией основы: блюсти;

4)дезидеративы (значение пожелания действия) с суффиксом -s-, который в других языках развил суффикс буд. вр., а в славянском не сохранился по причине отсутствия формально выраженного будущего (имеется в составе некоторых основ: слы-ш-ати — слу-ш-ати).

От одного и того же глагольного корня мог быть составлен семантически разложимый ряд:

266

10. Глагол

бъдûти — бъдить — состояния;

блюсти — блюдешь — дуратив; (въз)бънути — (въз)бънеть — инхоатив;

(въз)буждати — (въз)буждаеть — итератив;

будити — будить — каузатив (значение причины, начала действия).

Действие показано аналитически, путем смысловых расхождений в данной л е к с и к о - с е м а н т и ч е с к о й г р у п п е глаголов общего корня, которые совместно и предстают как своеобразная семантическая парадигма, с помощью которой можно описать конкретные действия в отрыве от других конкретных действий. Различение корня по основам становилось формальным средством разграничения грамматических категорий, представленных еще весьма конкретно, даже предметно, но с точки зрения устной речи весьма выразительно.

Некоторые следы совмещения однокоренных основ наблюдаются еще и в древнерусских источниках, в виде грамматических исключений сохранились они и в современном спряжении, у глаголов типа хотеть, дышать, слышать, бежать и под.; разноспрягаемые типа бежишь — но бегут, хочешь — но хотят и т. д. Особенно много нарушений старых форм произошло в связи с падением редуцированных, когда появились формы типа 1-го л. ед. ч. чьчу при чтить: чтут и чтят; еще раньше фонетические изменения развели некоторые глаголы на разные лексемы; ср. пары типа жену — гоню, годить — ждать, (с)гибать — гибнуть и др.

В индоевропейском языке согласно реконструкциям его системы существовало противопоставление по ударению: на суффиксе в инфинитиве (претеритная основа) и на корне в основе наст. вр.; по распределению это напоминает имена *о-основ: указание на действие сопровождается ударением на корне, указание на производителя действия — ударением на теме. Впоследствии это и дало чередование основ типа *bеr-/*bьr-, во многом затертое поздними выравниваниями основ.

Из многих глагольных значений, известных праиндоевропейскому языку, праславянский сохранил, по крайней мере, четыре семантические группы, собрав в их пределах все, возможные прежде, частные значения глагольных основ. Внутреннюю зависимость их друг от друга можно показать на традиционных примерах, приведенных еще в XIX в. и неоднократно обсужденных славистами. Они могут быть представлены следующим образом: дуратив (блюсти) — инхоатив (въз-бъ(д)нути) — итератив инхоатива (въз-быдати) — глагол состояния (бъдѣти) — итератив глагола состояния (съ-на-бъдѣва-ти) — каузатив (будити) — итератив каузатива (у-буж-дати).

Активного значения в качестве самостоятельных семантических групп подобные остатки старых основ в древнерусском языке уже не имели.

267

Морфология

Приведенный перечень семантических групп у глагольных основ составляет систему соответствий:

Последовательность «развертывания действия» — смена глагольных основ, показанная как каузатив → инхоатив → (дуратив) → состояние, принципиально демонстрирует, что цельное действие не имеет конца и каждое новое состояние становится источником другой цепи действий, начинаясь с каузации процесса и завершаясь состоя- нием-результатом законченного действия.

В этой системе итеративность — это дубликат обычного действия, но представленного в многократном повторении, хотя и в той же последовательности действий. Приведенный параллелизм показывает, что в праславянском языке итеративность действительно сформировалась в законченную систему, отдаленно напоминающую систему глагольных видов. Сама разорванность общего действия на составляющие его «акты» показывает, что видовой корреляции в современном ее смысле в праславянском не было: никакое действие само по себе, без соотнесения его с другими формальными выражениями того же действия, не дано как законченное или завершенное, т. е. с о в е р- ш е н н о е. Это всего лишь семантический эквивалент в и д а при отсутствии обобщенного р о д а, скорее содержательная и д е я вида.

10.1.4. Состав атематического класса

Восстановить его сложнее всего, хотя основы и кажутся вполне ясными. Это самый древний тип основ, на что указывает уже его способность образовать парадигменные формы без помощи специально тематического гласного. Его отсутствие указывает, что у таких глаголов не могло быть акцентной парадигмы b в обычном смысле слова, потому что такая парадигма отличается постоянным ударением на теме. Самые древние глаголы этого класса все показывают постоянное наконечное ударение, следовательно, представлены с ударением на флексии. Это относится к есмь, ѣмь, а также к *eimi ‘иду’. Более новые глаголы такого типа либо сохраняли это положение (тип дамь), либо получали последовательное ударение на корне (тип вѣмь, *děmь ‘говорю’ и пр.). Только самые новые по происхож-

268

10. Глагол

дению основы могли развивать акцентную подвижность; из числа таковых до нас дошли имамь — имамъ > имамъ. Именно акцентные изменения словоформ, связанные с изменением редуцированных гласных и образованием нововосходящей интонации (дамь > дамъ, есть > есть, суть > суть и др.), привели к расшатыванию словоформ

иморфологическим изменениям типа вѣдѣ — вѣмь, дамь — даю

ит. д.

Своими изменениями атематические глаголы влияли на изменение всех остальных глагольных основ; их следует рассмотреть особо.

Различение основ инфинитива и наст. вр. у глаголов 5-го класса сохранялось довольно долго; ср.: да- и дад-, ѣ- и ѣд-, вѣ- и вѣд-, им- и имѣ-, е(с)-/буд- и бы-/бѣ.

Уже с XI в. в древнерусских текстах появляются формы даи, даите вместо даждь, дадите (И 76, СП ХI и др.), 3-е л. мн. ч. дадуть вместо дадять, с конца XIV в. 2-е л. ед. ч. дашь вместо даси, в приписках писцов на рукописях (например, Е 1393) вдаши, отдаши, дашь. Парадигма наст. вр.–буд. вр. оформляется в XIII в.; ср.: не дадуть, не въздадуть (Гр. 1229 г.), дадуть (Поуч. 1274), дадимъ, дадите (Синод. под 1224 г.), дадите (Пр. 1262), дадимъ (ПН 1296) — все во мн. ч.

Древнерусское ед. ч. даю вторичного образования, восходит к инфинитивной основе дати в противопоставлении к даяти, но появляется после XII в.; ср.: даю (Синод. под 1232 г.), УС ХII в значении актуального наст. вр.; с конца XIV в. даеть, даемъ, дають. В Русской Правде этого значения еще нет; ср.: а господинъ начнеть не дати его... В противопоставлении к дамь форма даю стала восприниматься как наст. вр., но в древнерусском языке дамь обозначала конкретно длительное, незавершенное действие, т. е. являлась формой наст. вр. Дамь — даю как варианты представлены уже в ОЕ 1056, причем форма дамь использована для перевода греческих форм наст. вр. Новые формы окончательно побеждают с XV в.

Уже в старославянских текстах встречаются (редко) формы имперфекта от основы наст. вр. в ед. ч. дадѣахъ, 2-е л. ед. ч. дадяаше (ГБ ХI), 3-е л. мн. ч. не дадяху (ЕП ХIII). В УС ХII формы дати — даяти, глаголов давати и давывати еще нет; давати появляется в Синод. под 1343 г., в Гр. 1392 г., глагол давывати — в Гр. 1392 г.

Глагол ѣмь изменялся одновременно с глаголом дамь; ср. в повелительном наклонении ѣжь > ешь! с оглушением конечного звонкого, но еще и в текстах XIV в. сохраняются примеры типа до избытка ѣши! Во мн. ч. ѣдимъ, ѣдите и только в XVII в. ѣшьте! (у Аввакума). В формах наст. вр. те же изменения типа едят и т. д.

Глаголы вѣмь и вѣдѣ в 1-м л. ед. ч. наст. вр. встречаются часто, иногда рядом: не вѣмь же, откуду начну словесы похвалы с(вя)того,

ниже вѣдѣ, что створивъ (ГБ ХI). Обе формы рано исчезают из разговорной речи, в грамотах встречается только форма вѣдаю. В

269

Морфология

древнейших текстах могут быть также формы типа заповѣсть (НК 1282 в Русской Правде).

Соотношение яти и имѣти, от которого и стали образовываться современные формы имѣю, имѣеши, сохранялось долго, но старые формы имамь, имаши редко встречаются в древнерусских текстах, т. е. отсутствуют в древнерусской разговорной речи.

Основные изменения касаются глагола быти, который имел значения ‘есть, имеется’ и ‘происходит, случается’, т. е. является неопределенным по всем признакам, в том числе и по формам.

В текстах до XIII в. возможны формы типа будяше УС ХII, а вневременное значение у будеть представлено во всех ранних переводах; ср. в СП ХI: И елишьды тя вижю, акы огньнъ буду вьсь! ‘становлюсь’; Азъ же помышляхъ рекы: «Чьто се си убо будеть, кто есть Мария?» — есть и будеть употреблены в общем значении ‘находится, происходит’.

10.1.5. Характер древних основ

Соединяя совместно все известные факты относительно древнейших типов основ, мы устанавливаем следующее, необходимое нам для дальнейших разъяснений происходивших изменений.

1.По направлению от 1-го к 4-му классу уменьшается число структурных типов основ, входивших в данный класс: от 12–15 в 1-м глагольном классе до фактически одного общего у основ 4-го класса.

2.Начиная с глаголов 3-го класса в глагольное словообразование включаются отыменные образования, которые привнесли в систему важную для последующих изменений акцентную характеристику: кроме исходных парадигм а (постоянное ударение на корне) и с (подвижное ударение в границах синтагменных формул) стала возможной

ипарадигма b с постоянным ударением на теме — важная в морфологическом отношении парадигма, сложившаяся к концу праславянского периода.

3.Продуктивность новых типов необычайно возросла; многие глагольные «корни» стали переходить в более продуктивные типы, и, в сущности, этот процесс продолжается до настоящего времени, постепенно вовлекая все большее число глаголов в максимально ограниченное число формальных классов. Уменьшается количество глагольных основ в старых типах, и быстро расширяется число глаголов в 3-м глагольном классе.

4.Постепенно сужалась семантическая дробность глагольных основ, прежде указывавших на частные оттенки глагольного действия; из их числа вычленялись только такие, которые связаны были с указанием границ глагольного действия, — инхоативы, итеративы, ду-

270