Колесов В. В. Историческая грамматика русского языка

10. Глагол

наст. вр., так и аориста, причем сам имперфект в ответ «не давал им ничего».

Из отсутствия источников заключать об отсутствии столь важной категории, как имперфект, неосмотрительно. Судя по ясно осознаваемым и последовательно по всем источникам до XVI в. проведенным значениям имперфекта, всегда создававшего в тексте «второй план повествования», это была весьма активная форма выражения сначала относительно-временных, а затем и видовых различий.

По происхождению имперфект вторичен; его формы возникли в результате осложнения корневого аориста суффиксом -ѣах. Окончания аориста и имперфекта восходят к индоевропейским вторичным активным, но в славянском они оказались затертыми позднейшими фонетическими изменениями, ср.:

В 1-м и 2-м л. мн. ч. окончания не различались, в 3-м л. мн. ч. формы простого и сигматического аористов различались: идъ и идоша. Сигматический аорист возникал как ответ системы на появление имперфекта, в результате чего и образовалось четкое формальное противопоставление аориста (сигматического нового) и имперфекта как простых прошедших времен. Их исходное семантическое различие признается всеми: аорист обозначал законченно точечное, а имперфект — длительно-линейное, длящееся действие.

Имперфект образовывался от инфинитивной основы, но по ударению полностью совпал с основой наст. вр., от которой он впоследствии и стал образовываться.

Акцентная парадигма а с постоянным ударением на корне (знаахъ, знааше и т. д.) противопоставлена парадигмам b и с, которые поначалу различались:

281

Морфология

При образовании древнерусских стяженных форм положение у парадигм b и с различалось: -аа- > а)дали нисходящее ударение, а -ѣа- > а восходящее на основе, и в ряде форм обозначилось влияние основ наст. вр., поскольку после стяжения большинство форм совпало бы с формой аориста. Они и совпали формально, но, видимо, у основ типа b позже, чем у основ типа с; у них дольше сохранялись нестяженные формы. Соотнесение глагольной основы имперфекта с основами наст. вр. на некоторое время сохранило формы имперфекта, но уже с уклоном в видовое, а не во временное значение, потому что сама по себе глагольная основа передавала значение предельности/непредельности действия. В подвижной парадигме с произошло обобщение ударения по сильной форме 1-го л. ед. ч.: несяхъ > несяше, несяхомъ

ит. д. Такое ударение соотносилось с ударением основ наст. вр., в которых несеши, несетъ и т. д.; ср. ношаше — носиши, носить и вплоть до сохранения наконечного ударения во 2-м л. мн. ч. (несете как несяше).

Связь с основами наст. вр. в рукописях сохраняется до XVI в., главным образом в псалтырных текстах, которые заучивались наизусть. Это одна из причин новых образований форм имперфекта от основ настоящего времени.

Уимперфекта два основных значения. Его формы показывают: 1) длительность действия, не ограниченного временем, — постоянную или развивающуюся в данном высказывании, и 2) многократную повторяемость действия, также не ограниченную временными пределами, — последовательную или прерывистую.

Длительность действия или состояния в общем показана лексически, и каждая группа глагольных основ своим лексическим значением определяет характер имперфекта. Исторические грамматики выделяют значения длительного развивающегося действия (это глаголы действия типа идяше, несяху, радовашеся, плакааше и др.), устойчивого состояния (глаголы «переживания»: любляаше, веселяше, трьпяше, тужашеть, живяше), постоянной длительности (бытийные глаголы быти, пребывати), модальности (можаше, можаху,

хотяше, хотяху, жадаше, веляше, веляху и под.), неопределенной длительности (глаголы восприятия, речи, умственной деятельности:

видяше, слышаху, зьряху, мьняше, помышляше, мълвяше, глаголаше

ит. д.). Выделена также группа глаголов, выражающих продолжаю-

282

10. Глагол

щееся действие, представленное как фон другого действия в прошлом. Это очень важная группа, которая имеет самостоятельное значение. Контексты показывают, что такие формы имперфекта зависят от аориста в главном высказывании и стоят в одном ряду с формами наст. вр. Запись писца к Пс. 1296, где последовательность имперфектов, очень редких для такого жанра, задана исходным аористом: Того лѣта быс пооскуду хлѣба, а в Суждальскои земли голодъ бяше, мнози худии идяху в новгородьску волость кормитъся. То же бяше все по грѣхомъ нашимъ, не имѣяхомъ бо любъви межи собою, нъ зависть,

нъ сънѣдаху друѣ друга завистию. Это описание длительного действия в прошлом, представленного для этого прошлого как настоящее. Длящееся и есть абсолютно настоящее, потому что оно н е п р е - к р а щ а е т с я.

Второе основное значение имперфекта — последовательная или прерванная многократность действий, что подтверждает: имперфект как глагольная форма времени по функции близка наст. вр., ср.: (в Киево-Печерском монастыре монахи) зелие съваривъше едино и то ядяху, еще же и рукама своима дѣлахуть дѣло: ово ли копытьца плетуще и клобукы и ина ручьная дѣла строяще; и тако, носяще въ градъ, продаяху и тѣмь жито купяху, и се раздѣляхуть, да къждо въ нощи свою часть измеляшеть на състроение хлѣбомъ

(УС XII).

Основные значения имперфекта совпадают со значениями наст. вр., а именнно при передаче постоянного, вневременного, повторяемого и относительного действия. Такое распределение значений понятно, поскольку имперфект есть о п и с а т е л ь н о относительное время, приуроченное к прошлому моменту действия. Если соотнести имперфект с другими значениями наст. вp. (см. с. 278), окажется, что место его чрезвычайно ограничено; имперфект может быть помещен только в квадpaт, очерченный признаками «относительное» время применительно «к действию» (нижний левый — символический).

Аорист

В древнерусском языке активно использовались формы нового сигматического аориста, образованного с помощью тематического гласного -о. В древнерусском языке различались все три акцентные парадигмы, т. е. а с постоянным ударением на корне, b с ударением на тематическом гласном и с с подвижным ударением; два последних типа уже претерпели все акцентные изменения праславянского языка.

283

Морфология

Подвижная парадигма рано подверглась влиянию со стороны парадигмы b. В старорусских текстах с XIV в. представлено ударение несохъ, несосте и т. д. В отличие от форм наст. вр., у которых ударением выделялись формы 1-го л. ед. ч., в аористе ударением выделялись формы 2-го и 3-го л. ед. ч., что весьма характерно: 1-е л. ед. ч. — форма субъекта речи, 2-е и 3-е л. ед. ч. — основная форма описания действий другого лица. Отклонения от исконного ударения в средневековых рукописях отмечены с середины XIV в. Старое ударение типа рече, и рече, умре, паде и т. д. заменилось на обобщенное новое рече, умре, паде. Колебания в рукописях XVI в. показывают, что во многом такие формы уже не являлись живыми разговорными; ср. глаголахъ —

глаголахъ.

Остатки архаичных аористных форм твердо сохраняли исконное ударение: рѣхъ, рѣхомъ, рѣста, рѣша.

Отличие аориста от имперфекта состоит в обозначении х а р а к - т е р а п р о т е к а н и я д е й с т в и я. Аорист обозначает нерасчлененное, законченное в прошлом действие, обычно в сочетании с другими, столь же завершенными в своей предельности действиями.

Разграничивая отдельные «значения» аориста, привлекают для этого семантически различные группы глагольных основ, говорят, например, о действии завершенном (глаголы движения или состояния типа сѣсти, лѣчи, ѣхати, идти), целостном (глаголы речи: речи, глаголати), предельном (глаголы чувственного ощущения: видѣти, чюти, хотѣти) или результативном (глаголы действия: творити, дѣяти, мьстити, крыти) и т. д. Несомненно, что в конкретном контексте в границах речевой формулы лексические ограничители видоизменяют перспективу глагольного вpeмeни, иcкажaя ee для взгляда современного наблюдателя.

284

10. Глагол

Основное (инвариантное) значение аориста — значение предельности действия, взятого в свободном его употреблении, независимо от других действий. Аорист — в р е м я а б с о л ю т н о е. Оно обозначает само действие в его законченной точечности и точности.

В древнерусском видовые различия не разграничены с временными; и аорист, и имперфект одинаково могли образовывать свои формы от глагола любого «вида»; ср. в «Повести временных лет» (Лавр.):

Ходиша бо князи русстии вси на половци; Они же слышавше поидоша к ним. Ходяху на миръ князи рустии.

И тогда изыдяше в келию.

Все три значения древнерусского аориста — начинательное, результативное и суммирующее — укладываются в это инвариантное значение, которое и в переводных текстах соотносится с формами греческого аориста.

Аорист и имперфект вступали в эквиполентную оппозицию равнозначных форм. Обе категории отмечены определенным признаком: аорист маркирован по признаку «время», имперфект — по старому признаку «длительность» (непредельность действия). Аорист выражал предельность/время как объективно существующие, имперфект (согласно своим контекстам) ту же нерасчлененную категорию длительность/время выражает как субъективное: здесь действие представлено как явленное в сознании, в высказывании оно соотносится с реальным временем в аористе. В глагольных парах типа стояша — сташа дано различие по длительности/законченности (непредельности/предельности) действия, а в парах типа поиде — иде столь четкого противопоставления нет; это разные способы выражения «вида» как предельности или непредельности: глагольной основой в поиде и формой аориста в иде. Первый тип выражения длительности, как формально более выразительный, впоследствии стал формой передачи глагольного вида.

Соотношение простых временных форм на примере глагола быти можно представить следующим образом:

Длительное действие в наст. вр. выражается различными корнями — это опорное время высказывания.

285

Морфология

Основа имперфекта совпадает с основами наст. вр. в выражении законченного действия, т. е. соотносится с идеей простого буд. вр. Длительность (непредельность) аористной формы бѣхъ стала причиной ее перехода в имперфект, именно для имперфекта существенно показать сам процесс в его протекании вне связи с другими глагольными временами.

В средневековом «Азбуковнике» соотношение аористных форм объясняется так: Ино же есть бѣхъ и ино быхъ. По изгнании из рая рекъ себѣ Адамъ: Увы мнѣ! Что бѣхъ и что быхъ: бѣхъ бо царь всѣмъ сущимъ на земли и быхъ рабъ грѣху — бѣхъ прежде и быхъ после.

Б ы л беспредельно долго (бѣхъ), п р е б ы л моментально одним актом (быхъ). В переводе «Диалектики» Иоанна Синайского XIV в. все формы глагола быти: Богъ... ниже бѣ, ниже будеть, ниже бысть, ниже бываеть, ниже быти иметь, паче же — ниже есть, но самъ

есть еже быти сущимъ. При переводе текста необходимо помнить, что глагол быти имел значения ‘пребывать, существовать’ — уже, и ‘становиться’ — еще. Одна и та же глагольная форма времени могла иметь разные значения в зависимости от контекста. Кроме того, степень отвлеченности каждой связки была различной: например, аорист бысть еще сохранял бытийственное значение, а аорист-имперфект бѣхъ уже имел вполне отвлеченное значение связки.

Форма бимь (би, б с носовым гласным), с помощью которой образовывалось сослагательное наклонение, возводят к индоевропейскому *bhui-, представляя эту форму как остаток перфекта с выражением длительного действия без перехода в буд. вр. (в отличие от буду) и одновременно как результат ирреального действия. Вся совокупность форм от глагола быти отражает глубокие философские воззрения древних славян, полная система которой нам неизвестна.

Из изложенных фактов и вытекающих из них суждений следует, что в древнерусском языке старшего периода невозможно отрицать наличие аориста и имперфекта. Из раннего устранения таких форм в текстах определенного жанра не следует их отсутствие вообще. Русские формы аориста и имперфекта (в их отличии от старославянских), их строго функциональное распределение, обозначение аористом прошедшего (завершенного), а имперфектом — настоящего (незавершенного в прошлом) действия, постоянные и последовательно проведенные преобразования глагольных основ в направлении к развитию видовых различий, статистическое распределение форм и стилистических вариаций в средневековых текстах — все это показывает, что аорист и имперфект в древнерусской системе времен были представлены. Иначе были бы непонятны остатки аористных форм в современных формах типа чу!.. а он возьми и скажи... прыг-скок и т. д. Характер некоторых текстов и жанров, конечно, исключал употребление этих времен как категорий живых и потому постоянно изменяющихся.

286

10. Глагол

10.2.5. Перфектные времена

Перфектные формы мотивированы основным глагольным словом, которое представлено действительным причастием прош. вр. на -лъ: былъ, ходилъ, зналъ. Сочетание такого причастия с вспомогательным глаголом быти в наст. вр. (перфект) или в имперфекте (плюсквамперфект) образовало составное глагольное сказуемое праславянского языка:

есмь зналъ, ecи зналъ, есть зналъ...

есмь знала, ecи знала...

суть знали...

бû зналъ, ушли бûаху, бûша яли и т. д. —

или с русским типом вспомогательного глагола бяхъ зналъ, бяше была,

почали бяхомъ...

СXIII в. известна новая, собственно русская форма плюсквамперфекта, в которой вместо имперфекта появляется перфект глагола быти:

то дали есме былѣ Андрѣю... се уже прелстилъ мя ecи былъ, диаволе! — или сокращенная за счет связки форма: не ленива мя былъ створилъ худаго на всѣ дѣла члвчская!

Так же образовывалось «преждебудущее время» (Futurum exactum):

ачьто будеть погибло, того не поминаете — обычно в предположительной модальности.

Сфункциональной точки зрения все три вспомогательных глагола относились к плану наст. вр., т. е. выражали идею наличности какогото к а ч е с т в а в наст., буд. или прош. вр. Причастная форма действительно выражает некоторое качество, полученное в результате действий, описанных в составном сказуемом. Остатком качественного значения причастий на -лъ являются полные отпричастные образования типа горелый, очумелый, спелый и т. д.

Первоначально перфект, плюсквамперфект как составные сказуемые представляли собой экспрессивные выражения, служившие для изобразительной передачи прош. вр.; это был факт речи, а не языка. Основное значение славянских перфектов иногда видят в указании на субъекта действия с оценкой того, каков он сейчас, в настоящий момент: язъ есмь писалъ — ‘я являюсь (этим) писавшим’. В этом состоит отличие славянского перфекта от перфекта родственных языков, в которых перфектная форма обращает внимание только на результат действия,

ане на действующее лицо. По происхождению -lъ- имена — это имена agentis, следы которых сохранились в таких прилагательных, как

веселъ, голъ, дряхлъ, милъ, наглъ, топлъ ‘тёплый’, цѣлъ, унылъ и т. д. Сложными прошедшими временами перфектные стали только в

связи с процессами, происходившими в языке после XII в.

287

Морфология

Перфект и плюсквамперфект неодинаково представлены в древнерусских источниках.

Основное значение п е р ф е к т а определяется как выражение результата завершенного в прошлом действия, отнесенного к настоящему: И рече имъ: «Отець мои умьрлъ есть, а Святополкъ сѣдить Кыевѣ». С точки зрения действия это аналитическое наст. вр., на что указывает связка.

П л ю с к в а м п е р ф е к т означается как «преждепрошедшее» время, оно указывает время действия, предшествовавшее другому действию также в прошлом: И тако устрьми ся къ Кыеву городу, бѣ

бо слышалъ о манастырихъ ту сущиихъ...

«П р е д п р о ш е д ш е е время» указывает на действие, которое завершится в будущем — если и действие, и будущее состоятся; это «прошедшее в будущем».

Перфектные времена — относительные; говоря о контекстных условиях их употребления, историки постоянно уточняют, что такие времена «особенно часто» (как бы не постоянно) употребляются в сравнительных конструкциях, в условных предложениях, в прямой речи, — вообще всюду, где видна их зависимость от главного (абсолютного) времени, аориста или наст. вр. Почто идеши опять? Поималъ ecи всю дань! — к данному моменту князь уже забрал все — только что.

Перфектная группа образовалась еще в те времена, когда прошлое

ибудущее одинаково противопоставлены настоящему как «не-настоя- щее», и Futurum exactum здесь представляет такой же результат действия, происходившего в д р у г о е время, как и перфект.

Взависимости от того, на что обращается особое внимание в аналитической форме времени, выделяют два основных созначения перфекта. Говорят о статальном и акциональном значениях (состояние

идействие). Если важно подчеркнуть состояние в настоящий момент, т. е. указать на результат предшествующего действия, представлено статальное значение (все сугубо далъ нам есть Богъ); если выделяется именно прошедшее действие как процесс без выделения его результата в настоящем — это уже акциональное значение перфекта:

И пакы глаголеши: нѣ ялъ есть Адамъ, но и пилъ. Другие значения перфекта, которые иногда выделяют, носят сугубо контекстный характер: например, выражается «экспрессивная категоричность отрицания» и т. д.; ср. в Евангелии: Чьто млъвите и плачетеся? отроковица нѣсть умьрла, нъ съпить! (ОЕ 1056).

Но если нужно было указать на действие в прошлом как замкнутом на самом себе в своей предельности, завершенности и абсолютности, да еще в перечислении равнозначных действий, то использовался все-таки аорист. Таким образом, по крайней мере до XVI в., для пер-

фекта оказывается важным компонентом смысла м о м е н т р е ч и, а для аориста — м о м е н т с а м о г о д е й с т в и я.

288

10. Глагол

Плюсквамперфект полностью отсутствует в церковно-проповедни- ческих и служебных текстах древнерусского периода и уже с XI в. дает примеры смешения связок безразлично к категориям лица и числа, а также колебания форм типа бяхъ — бѣхъ, бѣ — бяше и т. д. Даже

вбольших по объему переводных текстах повествовательного характера, и притом в прямой речи (что требовало употребления плюсквамперфекта), находим всего 10 его употреблений в «Хронике» Георгия Амартола, 18 — в «Александрии», 19 — в «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия, а все это обширные древнерусские переводы.

Врусской форме плюсквамперфекта связочная часть представлена перфектом вспомогательного глагола: есмь быль ишлъ ‘вышел’ (Гр. 1229 г.); также в Русской Правде, в летописях; самый ранний пример в Ип.1425 под 1157 г. (хрест есте были цѣловали, но рядом просто хрест цѣловали).

Соотношение трех перфектов (включая бессвязочный) четко передается в старших древнерусских текстах; ср.: и пришьдъ створи вѣче въ владычьни дворѣ и рече: яко «Не мыслилъ есмь до пльсковичь груба ничегоже, нъ везлъ есмь былъ въ коробьяхъ дары, наволокы и овощь, а они мя обьщьствовали» (Синод.). Здесь перфект без связки употреблен в форме 3-го л., уточняется местоимением и представляет действие как обобщенное вне временной координации (не зависит от аориста).

Основной смысл плюсквамперфекта как преждепрошедшего времени в условиях возраставшего давления со стороны «правидовых» соответствий уже не имел столь важного значения в характере основы, потому что внимание перемещалось с результативного значения на значение времени; тем самым плюсквамперфект формально совпадал с перфектом, чему способствовало несколько обстоятельств.

Во-первых, фактически плюсквамперфект употреблялся только

в3-м л., там, где перфект очень рано утрачивал связку. Перенесение внимания со связки на причастную форму приводило к утрате значения перфектности (результативности действия): есть цѣловалъ — есть былъ цѣловалъ.

Во-вторых, утрата связки в 3-м л. на самом деле может быть условием отсутствия таковой в определенных контекстных значениях, например в условных предложениях или в безличных конструкциях: игумена зашибло. Многие авторы полагали, что в этом случае связки вообще никогда не было, тогда как другие считали, что связка была (это признак составного сказуемого — описательной формы времени), но она очень рано исчезала, главным образом в связи с появлением местоимения в роли подлежащего. В древнейшей приписке к рукописи ПМ ХI форма 3-го л. употреблена без связки: Путята псалъ, во всех древних приписках и записях (до XIII в.) в форме 3-го л. перфекта связка отсутствует, как и в ранних русских грамотах, в том числе берестяных —

289

Морфология

и часто в летописных текстах. Так, в Синод. на 146 перфектных форм приходится 37 со связкой (в скобках «в том числе со связкой»):

Утрата связки в форме 3-го л. приводила к ее устранению в 1-м и 2-м л., особенно если появлялось личное местоимение; ср. известное выражение, попавшее во многие источники сборного содержания:

ты осклабилъся, а она въсмиялася (ПА ХI), или личное обращение из Мстисл. гр. ок. 1130 г.: язъ далъ рукою своею... В Лавр. таких примеров уже много, однако в форме 2-го л. связка сохраняется особенно долго и именно потому, что она заменяла отсутствующее в таких случаях личное местоимение (сам ecи таков! — в приписке на полях рукописи 1393 г.).

10.3.Исходная система времен

10.3.1.Соотношение времен

Наст. вр. и простое буд. вр. находились в дополнительном распределении, в сущности, это о д н о г л а г о л ь н о е в р е м я в двух своих проявлениях. Аорист и «эловый» перфект (перфект без связки) различаются только по результативности, поэтому они оказались взаимозаменимыми в дальнейшем. Имперфект внутренне противоречив как форма выражения глагольного времени, он связан и с планом наст. вр. как действие длительное, и с планом прош. вр. как обозначающий действие прошедшее. Перфект и плюсквамперфект фактически равноценны (после утраты связки отношение к плану наст. вр. для них становится несущественным).

Все это позволяет воссоздать систему глагольных времен как исходную, определявшую развитие всей видовременной системы древнерусского языка, начиная с первых памятников письменности.

Рассмотрим показательный текст XI в.; в скобках приведены формы, представленные в других списках данного текста.

«Сказание о Борисе и Глебе» (1015 г.).

А. Слышавъ Ярославъ, яко отьць ему умрû, а Святополкъ седѣ (сѣл, сѣдить) Кыевû, избивая братию свою, уже бо бѣ Бориса убилъ, а на Глûба послалъ, и печаленъ бысть (бывъ) вельми о отци и о братû. Уби

290