Гегемония и международные отношения

Теперь от того, что Грамши назвал гегемонией и связанных с ней понятий, мы можем перейти к применению данной кон­цепции к теме международных отношений. Сперва было бы по­лезно изучить то немногое, что сам Грамши говорил о между­народных отношениях.

Рассмотрим следующий отрывок:

Международные отношения предшествуют или (логически) следуют из базисных социальных отношений? Нет никаких со­мнений, что следуют. Любая согласованная инновация в соци­альной структуре через свое военно-техническое выражение, внутренне преобразует абсолютные и относительные отно­шения также и в международном поле. (Грамши, 1971: 176)

Под «согласованными» Грамши подразумевает структурные, долгосрочные и относительно постоянные элементы, противо­поставленные краткосрочным и «конъюнктурным». Он утверж­дал, что базисные изменения в международных отношениях или мировом порядке, которые также рассматриваются как пе­ремены в военно-стратегическом и геополитическом балансе, могут быть отнесены к фундаментальным изменениям в соци­альных отношениях.

Грамши ни в коем случае не пытался обойти или приумень­шить значение государства. Государство остается для него базо­вым субъектом международных отношений и местом, где про­исходят социальные конфликты — и, следовательно, где может быть создана гегемония социальных классов. В этой гегемонии социальных классов особенности страны соединяются уни­кальным и оригинальным способом. Рабочий класс, который можно считать международным в абстрактном смысле, наци­онализирует себя в процессе создания гегемонии. Возникнове­ние новых блоков под руководством рабочих на национальном уровне, по данной логике, предшествовало бы любым базисным

перестройкам в международных отношениях. Однако государ­ство, которое остается главным центром внимания социальной борьбы и основным субъектом международных отношений, является расширенным и включает в себя собственный соци­альный базис. Эта точка зрения выделяет слишком узкий или поверхностный взгляд на государство, который сужает его определение, например, до внешнеполитической бюрократии или военного потенциала государства.

Будучи итальянцем, со своей стороны Грамши обладал острым чутьем на то, что мы назвали бы сейчас зависимостью. Он знал, что события, произошедшие в Италии, были замет­но спровоцированы влиянием внешних сил. На уровне чисто внешней политики великие державы обладают относительной свободой определять свою политику в соответствии со свои­ми внутренними интересами; более мелкие державы обладают меньшими полномочиями (Грамши, 1971: 264). Экономическая жизнь подчиненных государств пронизана и тесно связана с интересами могущественных держав. Кроме того, все ослож­няется существованием внутри стран структурно многообраз­ных регионов, которые имеют различные образцы отношения к внешним силам (Грамши, 1971: 182).

На еще более глубоком уровне влиятельными являются именно те государства, которые перенесли основательную социальную и экономическую революцию, последствия которой наиболее полно выразились в форме государственных и социальных отношений. Французская революция является случаем, рассмотренным Грамши, однако мы можем также применить его к развитию США и советской власти. Все они базировались на национальной основе и впоследствии пересекли государственные границы, став всемирно распространившимся феноменом. Данное влияние событий было оказано на другие страны в более пассивной форме — пример того, что Грамши обозначил на национальном уровне как пассивная революция. Подобный эффект возникает когда импульс изменений возникает

не из «мощного локального экономического развития»..., а вместо этого является отражением международных событий, которые передают периферии движения, происходящие в собственной идеологии.

Группа, выступающая носителем новых идей, в подобных обстоятельствах не является изначальной социальной группой, принимающей активное участие в создании новой экономиче­ской основы с иным устройством общественных отношений. Она является интеллектуальным слоем, перенимающим идеи, которые исходят от уже произошедшей внешнеэкономической и социальной революции. Таким образом, мысли данной груп­пы принимают идеалистические формы, не относящиеся к вну­треннему экономическому развитию; и их концепция государ­ства принимает форму «рационального абсолюта» (Грамши, 1971: 117). Грамши критикует идеи Бенедетто Кроче, главной фигуры итальянских интеллектуальных кругов того времени, за высказывание подобного рода искажений.