Глоссаторы

Приспособление и адаптация римского права к новым общественным отношениям шли доктринальным путем. Так, в XI—XIII вв. в итальянских университетах активно изучалось римское право, при этом средневековые профессора, стремившиеся по любому вопросу права, в том числе и коллизионному, найти в нем ответ, писали заметки к Кодексу Юстиниана — глоссы.

Первый закон первой книги Corpus juris civilis содержал положение из Конституции Грациана, Валентиниана и Феодосия (380 г.): «Мы желаем, чтобы все народы, управляемые властью нашей милости, пребывали в той вере, которую божественный апостол Петр передал римлянам». Данное положение составило предмет глоссы, вошедшей в историю, именно историю МЧП, как «глосса Аккурсия» (1228г.).

Глоссатор задавался коллизионным вопросом: а может ли гражданин Болоньи, прибывший в Модену, быть судим по законам Модены? И отвечал: нет, не может, поскольку, как следует из нормы Конституции, «по мысли императоров, закон обязателен для тех народов, которыми они правят, и необязателен для тех, кто им не подвластен». Следовательно, болонский гражданин не подчиняется статуту Модены. Действие последнего ограничивается пределами Модены.

Постглоссаторы

Школа глоссаторов сменилась течением постглоссаторов (комментаторов), которые, не удовлетворяясь глоссами, снабжали римские источники права более пространными своими комментариями (XIV—XVI вв.).

Такие вопросы коллизии права различных общностей, как форма договора, действие статутов в области наследования по закону и по завещанию, брачно-семейных отношений и т.д., впервые получили свое разрешение в комментариях Бартола (1314—1357 гг.) и Бальда (1327—1400 гг.). Однако искусственно привязываемые жизненные ситуации к текстам римского права, в котором не существовало даже предпосылок для коллизионных аспектов, попытки извлечь из его недр рецепты для ситуаций, абсолютно неизвестных римскому праву, не могли дать подтверждение идеям комментаторов и привести к положительным решениям, идущим в ногу со временем.

Статутарии (теория статутов)

Следующий этап в развитии международного частного права связывается с деятельностью представителей новой его школы — статутариев (XVI—XVIII вв.). Рождение данного течения обусловлено феодальной раздробленностью некоторых тогдашних европейских государств (Франции, Италии). Действовавшие в них провинциальные системы права именовались кутюмами (от фр. coutume— обычай).

Французский юрист Аржантрэ (1519— 1590 гг.), распределил законы (статуты) по категориям:

1. вещных, или реальных, и

2. личных, или персональных.

К числу первых он отнес те статуты, которыми определялось, например, установление права собственности, особенно недвижимости.

Персональные же статуты отвечали на вопрос о дееспособности (брачном возрасте, способности заключать сделки и т.д.).

Характер статута позволял установить и сферу его действия: реальные статуты, связанные с территорией, действуют в ее пределах, персональные же — «следуют за лицом» даже при его переезде на другую территорию.

Поскольку не все статуты могут быть распределены по категориям согласно указанным критериям, предложил и еще одну разновидность — смешанных статутов.

Приверженцы (современник Аржантрэ — Дюмулен) и последователи французской школы статутариев рассматриваемого периода особое внимание уделяли реальным статутам, что объективно соответствовало социально-экономической обстановке — еще не разрушенного феодального уклада, в котором недвижимости являлись центральным институтом.

Наряду с этим Дюмулен ввел некоторые поправки в теорию Аржантрэ, существенно ее развил, особенно в том, что касается сделок. В частности, с именем Дюмулена мы связываем институт «автономии воли сторон».

Представители голландской школы статутариев [Павел Вут (1619—1677 гг.), его сын Йоханнес Вут (1647—1714гг.)], не отвергали значение реальных статутов, однако уделяли значение также и персональным статутам, особенно статутам разных территорий. Коллизии между последними в процессе интенсифицировавшейся в тот период международной торговли отличались особой остротой. Голландская школа статутариев в силу этого подчеркивала территориальный характер права, в силу чего действие персональных статутов в пределах другой территории допускались ими исключительно в интересах торговли на основе «международной вежливости» (comitas gentium).

В дальнейшем с победой буржуазных революций в Европе рост значения и расширение сферы действия персонального статута шли рука об руку с изменением положения иностранца — от полностью бесправного до наделения соответствующими правомочиями, обусловленными, интересами международного оборота, и до закрепления равенства, за некоторыми изъятиями, с национальными гражданами (подданными).

Французские статутарии XVII—XVIII вв. (Буйе, 1673—1746 гг.), для которых более важное значение имели внутригосударственные коллизии, т.е. такие, которые проистекали из положения, обусловленного различиями между гражданско-правовыми системами отдельных территорий внутри одного и того же государства и свойственного в тот период Франции, провозглашали большую силу действия персональных статутов.

Буйе объявлял даже примат персонального статута при сомнениях в случаях смешанных статутов, полагая, что именно персональный статут следует предпочесть любому другому. В тот период персональный статут был основан на критерии постоянного места жительства лица и в условиях раздробленности единственный обеспечивал связь лица с соответствующей правовой системой, посредством которой можно было определить его правовое положение.

Учение статутариев XVIII в. оказало значительное влияние на формулирование некоторых положений Кодекса Наполеона 1804г.: «Полицейские законы и законы безопасности обязательны для всех проживающих на территории. Законы, касающиеся гражданского состояния и право-, дееспособности лиц, обязывают французов даже тогда, когда они проживают в иностранных государствах».

В результате буржуазной революции, устранившей территориальные расхождения и установившей единый правопорядок во Франции, критерий домициля был заменен на принцип гражданства. Вместе с его укреплением происходило и улучшение правового положения иностранцев, права которых хотя и с оговорками, но постепенно начали признаваться не только в торговых отношениях, как это было ранее.