2.1. Первая теоретизация "рацио" в функции веры

Необходимо подчеркнуть, что триада свободных искусств (грам­матика, риторика и диалектика) превращается из объектов эрудиции в инструменты проникновения в христианские истины. Логические

дискуссии, в особенности по проблеме универсалий, с самого начала не были автономно философскими, но возникли в контексте несовпадаю­щих интерпретаций текстов Писания и Отцов церкви. Так, первый диспут о природе универсалий — не в известных пассажах Порфирия и Боэция, но между Бертрамом Корбийским и монахом из Бювэ в IX веке относительно текста Августина и его колебаний между монопси­хизмом и полипсихизмом. Преобладающим интересом здесь был не вопрос логики, но библейские проблемы, для интерпретации которых необходимы были инструменты логики. Августин, бесспорный води­тель теологов IX—XII вв., полагал, что рациональная рефлексия, раз­вивающая себя на основе данных веры, путем взаимного проникнове­ния, божественно освящена. И если среди латинских отцов церкви Августин выражал это наиболее авторитетно, то среди греческих отцов, помимо прочих, Дионисий Ареопагит, получивший свое имя как обра­щенный Святым Павлом в Ареопаге Афинском, был особо почитаем за истолкование неоплатонизма в христианском ключе. Мир представал в интерпретации Дионисия как тайна троичности под знаком символов, которыми помечен, словно бликами, процесс анагогии (обращения) сотворенных существ к Богу.

В продолжение этой традиции яркими именами украшены страни­цы истории патристики: IX век — Иоанн Скот Эриугена, XI век — Ансельм д'Аоста, XII век — Шартрская и Сен-Викторская школы, наконец, Пьер Абеляр — все они, мыслители первого плана, дают нам различные преломления светового потока разума в модусе веры в его первой попытке теоретизации.

2.2. Личность и сочинения Скота Эриугены

Если Алкуин был крупным духовным зодчим культурного подъема эпохи каролингов (франкской королевской династии), то наиболее престижной фигурой в плане грандиозного философско-теологическо-го синтеза был, несомненно, Эриугена, гигант и сфинкс, поражающий наше воображение своей значительностью и вместе с тем структурной непроясненностью наиболее оригинальных своих сочинений.

Скот Эриугена, будучи по происхождению из знатных шотланд­цев, в 847 году призван ко двору Карла Лысого для руководства при­дворной школой (он родился в Ирландии в 810 г.). Оцененный при дворе Франции, молодой учитель был приглашен епископом Реймса и Лиона на диспут для опровержения тезиса о двойном предназначении Готескалька, согласно которому одним судьбой неизбежно предназна­чен ад, другим — спасение в раю. В 851 г. он пишет "О предназначе­нии", где рассматривает возможность преодоления рокового знака, Указывая на невечный, преходящий характер инфернального начала.

94

Схоластика

Иоанн Скот Эриугена

95

2.3. Скот Эриугена и Псевдо-Дионисий

Из греческих авторов наибольшее влияние оказал на Эриугену Псевдо-Дионисий (возможно, он был судьей в Ареопаге, где состоялась встреча с апостолом Павлом). Когда выяснилось, что сочинения были скомпонованы много позже автором неоплатонической формации, то появилась приставка "псевдо". В центре размышлений Псевдо-Диони­сия — Бог, познание которого начинается позитивным образом, а за­канчивается негативным. Сначала ему приписывается все лучшее и простое тварного мира, затем последовательно отрицается. Путь нега-ций не есть, впрочем, обнаружение лишенностей, но, скорее, транс-ценденции, именно поэтому такая теология получила название суперутвердительной. Ведь Бог—по ту сторону любого понятия, выше человеческого познания. Он сверхбытие, сверхсущность, сверхдобро­та, сверхжизнь, сверхдух. Пантеистическое единство мира, как и идея эманации, чуждо Эриугене. Личностный Бог, он как творец отличен от сотворенного. Нет ничего фатального, возвращаясь к Богу, человек свободен в своих действиях. Эриугена акцентирует постепенность про­цесса, в коем универсум самоопределяется от минимального к макси­мальному. Это иерархия небесного и земного, с которыми необходимо соотносить жизнь индивидуальную и социальную. Этим синтезом на­веяны мысли Гуго Сен-Викторского, Альберта Великого, Бонавентуры и Фомы Аквинского. Движение мысли от единого к множественному, а от него к единому, можно понять лишь на фоне так называемой теофа-нии Псевдо-Дионисия (катафатическая, или позитивная, и апофати-ческая, или негативная, теология). Своему ученику Эриугена так объясняет доктринальное зерно теологии: утверждение и отрицание лишь поначалу кажутся чем-то взаимоисключающим, но, когда они относятся к божественному, со всех точек зрения предстают в общей гармонии. Если катафатически утверждается, что божественная суб­станция "истинна", то ясно, что речь идет лишь о метафоре тварного существа о своем творце. Выраженная такими именами-метафорами божественная субстанция выступит затем в своей наготе. Если же апо-фатически говорится, что "это не истинно", то лишь в смысле невыра­зимости и непостижимости. Поэтому апофатика снимает с божест­венного то, во что его наряжает катафатика.

а) Природа несотворенная и творящая — это Бог. Поскольку он совершенен, он непостижим при помощи конечных и ограничивающих предикатов. Его первое обнаружение лишь условно можно назвать творением. Поскольку это Логос и Сын Божий, то это не порождение в пространстве и во времени, так как он совечен и единосущ с Отцом своим.

б) Природа сотворенная и творящая — это Логос, или всеведение Бога, в коем содержатся архетипы всех вещей. В свете божественной предначертанности всякая тварь вечна. "Все, что в Нем, остается всег­ да — _Это вечная жизнь". Все, размещенное в пространстве и во време­ ни, меняющееся и падающее, по отношению к моделям менее совершенно и истинно. Модели и архетипы множественны и различны лишь для нас, но не для Бога. Тот, кто делает эти модели действующими причинами, выводя из них все индивидуальное, — Святой Дух. Речь идет о некой субстанции, из которой формируются вещи, одновремен­ но естественные и сверхъестественные.

в) Природа сотворенная, но не творящая. Это мир, созданный в пространстве и во времени, но другого мира уже не создающий. Мир, каким его хотел Бог, — его проявление, или теофания. Чувственный и множественный его аспект есть выражение первородного греха, по­ следний же его смысл — человек, призванный стать подобным Богу. Сущность человека — его душа, ее инструмент — тело. "Тело — наше, номы —не тело".

г) Природа несотворенная и нетворящая — Бог, последний предел в возвратном движении. Призвание человека с момента своего возник­ новения — уподобиться Сыну Божьему, который воплотился, чтобы развернуть универсум и указать дорогу назад. Поэтому факт инкарна­ ции естествен и сверхъестествен одновременно. Путь назад имеет свои фазы: сначала распад тела на четыре элемента, затем воскрешение его во славе; распад телесного человека на дух и изначальные архетипы, наконец, когда человеческая натура окажется вблизи Бога, как воздух вокруг источника света, все пребудет в Боге, и Бог во всем. При этом угрозы утраты индивидуальности нет: как железо не аннигилирует, будучи раскаленным в горне, так всякая тварь сохраняет свою уникаль­ ность в более высокой форме. "Бог, сам по себе непознаваемый, час­ тично раскрывает себя в своих созданиях, и создание — чудо невыра­ зимое — обращение в Бога".