heid2

ствовании, совершенное в делании. Сущность «творения» больше не «соделываемость» в смысле характерного при* сутствования, обращенного в простор, а «действитель* ность» действительного, которое господствует в действова* нии и вовлекается в процесс действования. Бытие, выйдя из изначальной сущности ™nšrgeia, превратилось в actualitas.

Таким образом, в поле зрения исторического описания совершился переход от греческого понятийного языка к римскому. Однако для того чтобы в достаточной мере осоз* нать всю историческую значимость этого перехода, необ* ходимо осмыслить римское начало во всем богатстве его исторического раскрытия, в котором слились воедино им* перская политика Рима, христианство Римской церкви и романизм. Своеобразно вобрав в себя имперское и церков* ное, романизм закладывает основу той структуры по*ново* европейски осмысляемой действительности, которая на* зывается cultura («культура») и которая по разным причи* нам пока еще остается неизвестной греческому и римскому миру, а также германскому средневековью.

Определение бытия как actualitas простирается через всю западноевропейскую историю от древнего Рима до са* мых последних десятилетий Нового времени. Так как оп* ределение бытия как actualitas предвосхищает всю после* дующую историю, то есть и структуру отношений челове* чества к сущему в целом, вся западноевропейская история с тех пор является многократно римской и больше нико* гда — греческой. Всякое последующее возрождение грече* ской древности на самом деле представляет собой римское обновление когда*то по*римски переистолкованной гре* ческой духовности. Что касается германского начала в средневековье, то оно в своей метафизической сущности тоже остается римским, потому что остается христиан* ским. С того момента как ™nšrgeia превращается в actualitas (действительность), действительное становится подлинным сущим и потому тем сущим, которое опреде* ляет меру для всего возможного и действительного.

Однако бытие как actialitas в себе исторично, поскольку оно приводит к разрешению истину своей сущности и по*

363

скольку таким образом делает возможным существование основных метафизических позиций. При этом на первый взгляд сохраняется первоначальное различие: actualitas как existentia отличается от potentia (possibilitas) как essentia. Однако кроме неопределенного отношения к творению actualitas больше не сохраняет ничего из того, что было ха* рактерно для ™nšrgeia. Тем не менее и в actualitas господ* ствует изначальность бытия, поскольку сущность опреде* ляется как „dša. Основная черта, отличающая «идею», есть ¢gaqÒn. Самообнаруживающийся эйдос делает сущее при* годным для того, чтобы присутствовать так*то и так*то. 'Idša как сущность имеет характер исконной причины (Ur* sache). Во всяком из*стоянии сущего господствует из*хож* дение из его сущности, из что*бытия. Оно есть вещность (Sachheit) всякой вещи (Sache), то есть ее исконная причи* на. В соответствии с этим бытие в себе исконно причинно.

Вследствие платоновского определения бытия как „dša, то есть как ¢gaqÒn, в сущности бытия раскрывается опре* деляющая роль причины (a„t…a), причем долженствование как предоставление возможности уже не обязательно и не исключительным образом обретает характер совершающе* го воздействия. Тем не менее в начале метафизики преиму* щество, выпавшее на долю a„t…a, закрепляется так широ* ко, что она занимает место дометафизического определе* ния бытия как ¢rc», точнее говоря, преобразует ¢rc» в a‡tion. Тотчас становится понятным отождествление ¢rc» и a„t…a, отчасти уже у Аристотеля. Бытие обнаруживает сущностную особенность осуществления присутствия, то есть достижения постоянства. Так, несмотря на пропасть между ™nšrgeia и actualitas, уже начальная метафизическая сущность бытия подготавливает переход к бытию как к esse actu.

Когда бытие превращается в actualitas (действитель* ность), сущее становится действительным, оно определя* ется через действование в смысле причиняющего делания. В этом горизонте можно понять действительность челове* ческого действия и божественного творения. Бытие, пре* вратившееся в actualitas, наделяет сущее в целом той ос* новной чертой, которой овладевает библейско*христиан*

364

ская вера в творение, дабы тем самым обеспечить себе метафизическое оправдание. С другой стороны, благодаря господству христианско*церковного истолкования сущего осмысление бытия как действительности обретает самопо* нятность, которая с этих пор даже вне строгой установки на веру и определяемого ею истолкования сущего в целом остается нормативным для всякого последующего пони* мания сущести сущего. Преобладающее определение бы* тия как действительности, которое теперь тотчас становит* ся понятным каждому, упрочивается так сильно, что теперь ™nšrgeia уже наоборот постигается с точки зрения actualitas и изначально греческое сущностное запечатление бытия в ракурсе его римского истолкования становится оконча* тельно непонятным и недоступным. Наследование истины

осущем, осуществляющееся как «метафизика», превраща* ется в уже не сознающее себя накопление вуалей, набрасы* ваемых на изначальную сущность бытия. Этим и объясня* ется необходимость «деструкции», как только речь заходит

омышлении истины бытия (см. «Бытие и время»). Однако, подобно «феноменологии» и всему герменевтическо* трансцендентальному вопрошанию, эта деструкция еще не осмысляется бытийно*исторически.

Действительно сущее есть подлинно сущее, ибо дейст* вительность образует истинную сущность что*бытия (су* ществования), так как, осмысленная как ™nšrgeia, дейст* вительность есть исполненное присутствование конкретно данного, и чем конкретнее присутствующее, тем оно дей* ствительнее.

Esse в отличие от essentia есть esse actu. Actualitas же есть causalitas. Причинный характер бытия как действительно* сти во всей своей чистоте обнаруживается на примере того сущего, которое в высшем смысле совершает сущность бы* тия, так как оно есть то сущее, которого никогда не может не быть. В «богословском» осмыслении такое сущее назы* вается «Богом». Оно никогда не сознает состояния воз* можности, потому что в таком состоянии оно представляло бы собой нечто, чего еще нет. Во всяком еще нет сокрыт недостаток бытия, поскольку бытие характеризуется по* стоянством. Высшее сущее есть чистое, постоянно испол*

365

ненное осуществление, actus purus. Здесь действование предстает как бытийствующее из себя опостоянивание для себя стоящего. Это сущее (ens) есть не просто то, что оно есть (sua essentia): оно есть в том, что оно есть, непрестанно из его постоянства (est suum esse non participans alio). По* этому Бог, в метафизическом осмыслении, называется summum ens. Однако высшее такого бытия состоит в том, что оно есть summum bonum. Так как bonum есть causa, причем в качестве finis оно выступает как causa causarum, именно в отношении causalitas (то есть actualitas) оно есть то, что наделяет постоянством все постоянное, и поэтому оно даже prius quam ens; causalitas causae finalis est prima.

Таким образом, в тезисе «Deus est summum bonum» за* ключается не нравственная характеристика и даже не мысль о «ценности»: термин «summum bonum» есть самое чистое выражение каузальности, которая, отвечая чисто действительному, сообразуется с достижением постоянства всего постоянного. (ср. Фома Аквинский, «Сумма теоло* гии», I, qu. 1–25). Bonum, осмысленное в отношении к summum ens и понятое онтологически, представляет собой отголосок платоновского ¢gaqÒn, то есть того, что просто делает пригодным (когда речь заходит о сущем как тако* вом): это дающее возможность, условие возможности (Ср. «Platons Lehre von der Wahrheit», «Geistige Überlieferung» 2, 1942, S. 115).

Однако и в actualitas, для которой causalitas в каждом от* ношении остается определяющей, сохраняется, хоть и в измененном виде, изначальная сущность сущести: присут* ствие. Для summum ens характерна omnipraesentia. Однако и «ubiquität» (вездесущность) определяется «каузально». Deus est ubique per essentiam inquantum adest omnibus ut causa essendi (qu. 8 a, 3).

Теперь в контексте этой причинности, характерной для действительности, разъясняется также истолкование того, что означает existentia. Так звучит другой термин, который довольно часто в своем значении отождествляют с actualitas (действительностью) и в понятийном языке мета* физики используют даже гораздо чаще, прежде всего тогда, когда речь заходит о проведении различия между essentia и

366

existentia («сущности» и «существования»). Когда начина* ют объяснять происхождение термина existentia, обычно ссылаются на два места из «Метафизики» Аристотеля, в обоих местах почти одинаково говорится о ×n èj ¢lhqšj, то есть о бытии сущего в смысле «несокрытости» (Met. E 4, 1027 b и Met. K 8, 1065 a 21 sqq.). Здесь речь идет о œxw oâsa tij fÚsij toà Ôntoj, а также об œxw Ôn kaˆ cwristÒn. Под œxw, что означает «вне», подразумевается нахождение вне tÁj diano…aj, то есть вне человеческого размышляющего опра* шивания, которое, обсуждая сущее, «прорабатывает» его и при этом преподносит обсужденное, причем само препод* несенное существует и наличествует только для этого «про* рабатывания» и в сфере его совершения. То, что находится «вне», утверждается и пребывает как в себе постоянное в своем собственном месте (cwristÒn). Такое «вне*стоящее», ex*sistens, есть не что иное, как из себя присутствующее в своей сюда*выставленности, Ôn ™nerge…È.

Это место позволяет вывести латинское ex*sistentia из аристотелевского обсуждения сущего. Для ознакомления с историей бытия более важным остается тот факт, что здесь характеристика из себя существующего (oÙs…a) уже опира* ется на изменившуюся сущность истины. Хотя «истинное» еще означает ¢lhqšj, то есть несокрытое, однако сущее*ис* тинным, а именно высказывание, истинно не потому, что оно само как раскрывающее есть «несокрытое», а потому, что оно его опрашивает и определяет через уподобление опрашиванию. Определение бытия в смысле по*аристоте* левски осмысленной ex*sistentia восходит к уже Платоном очерченному и обосновывающему начало метафизики пе* реходу сущности истины из несокрытости сущего в пра* вильность прорабатывающего высказывания. Хотя в тер* мине ex*sistentia отголоски этого в любом случае метафи* зического происхождения слышатся довольно смутно, определяющее истолкование ex*sistentia получает в гори* зонте actualitas, то есть в соотнесении с causalitas.

В своих «Disputationes metaphysicae» (XXXI, sect. IV, n. 6), неослабевающее влияние которых в начале новоевро* пейской метафизики становится еще заметнее, Суарес так говорит об ex*sistentia: «nam esse existentiae nihil aliud est

367

quam illud esse, quo formaliter, et immediate entitas aliqua constituitur extra causas suas, et desinit esse nihil, ac incipit esse aliud: sed huiusmodi est hoc esse quo formaliter et immediate constituitur res in actualitate essentiae: ergo est verum esse existentiae». Экзистенция есть то бытие, через которое пря* мо и непосредственно вне причин представляется та или иная сущность, в результате чего не*бытие прекращается и начинает быть нечто. В соответствии с основным различе* нием в бытии ex*sistentia соотносится с той или иной сущ* ностностью. То или иное сущее поставляется через экзи* стенцию вовне причинения. Это означает: что бытие про* ходит через причиняющее осуществление, причем так, что при этом достигнутое впоследствии отпускается из причи* нения как соделанное и поставляется на себя самое к дей* ствительному. Теперь «extra» в отличие от аристотелевского œxw соотносится не с di£noia, а с истекающим причинени* ем. Ex*sistentia есть actualitas в смысле res extra causas et nihilum sistentia, есть действенность, которая перемещает нечто вовне причинения и осуществления и таким образом преодолевает ничто (то есть отсутствие действительного).

Но если ex*sistentia осуществляет перемещение вовне причинения, каким образом потом actualitas именно как causalitas может определять сущность экзистенции? Разве при этом экзистенция не расстается с причинением? На* против. Поскольку экзистенция выводит из области при* чинения на простор действования, которое отныне есть ут* вержденное на себе действительное и, следовательно, дей* ственное, эта экзистенция как раз и остается связанной с причинением. Ставление и поставление, установление, ха* рактерное для ex*sistentia, есть то, что оно есть, в уходе от причинения, но все*таки именно от него. Ex*sistentia есть actus, quo res sistitur, ponitur extra statum possibilitatis. Этот actus есть causalitas. Только она может и должна вы став лять вещь из причины как при чиненную, то есть соделан* ную.

В этом истолковании привычное наименование для что* бытия, а именно экзистенция, свидетельствует о преиму* ществе бытия как actualitas. Господство его сущности как действительности определяет дальнейший ход истории

368

бытия, приводящий к тому, что начальное сущностное оп* ределение разрешается в его предзапечатленное соверше* ние. Действительное есть экзистирующее. Оно объемлет все, что через определенный способ причинения constituitur extra causas. Однако поскольку целое сущего есть соделанно*действующее перводеятеля, в это целое привносится собственная структура, которая определяется как соответствие того или иного соделанного этому деяте* лю как высшему сущему. Действительность пылинки, рас* тений, животных, человека, чисел соответствует действию перводеятеля: она в одно и то же время подобна и неподоб* на его действительности. Экзистирует как чувственно по* стигаемая и осязаемая вещь, так и нечувственный, просчи* тываемый предмет математики. «М существует» означает: эту величину можно однозначно конструировать исходя из установленной исходной точки вычисления с помощью ус* тановленных правил вычисления. Сконструированное та* ким образом доказуемо как действенное в контексте обос* нования вычисления; «m» таково, и его можно, а при опре* деленных условиях и должно, принимать в расчет. Математическая конструкция есть способ конституции constituere extra causas, причиняющего действенного свер* шения.

Бытие предает себя в сущность действительности, и эта действительность определяет экзистенцию экзистирую* щего. Бытие бытийствует как действование в едино*мно* жественном смысле, согласно которому действующее, рав* но как соделанное, а также соделанное*действующее и действенное есть сущее. Сущее, на разные лады опреде* ленное из действования, есть действ*ительное.

О том, что бытие предалось в сущность действительно* сти, можно только вспомнить. При этом такое воспомина* ние отсылает назад, в прежнюю сущность бытия в смысле деятельного и зримого присутствия. Исход из этой сущно* сти приводит к тому, что ¢gaqÒn и a‡tion становятся опре* деляющими.

Сущностное происхождение бытия из дающего возмож ность и причинение властно пронизывает его историю. Дая ние возможности, причинение, обоснование — все это заранее

369

определяется как сведение воедино из единого как единствен но единящего. Это единое не есть ни некое переплетение всего названного, ни его нагромождение. Единое (›n), в котором покоится сущность бытия, обладает характером скрывающего раскрытия, собирания, которое необходимо мыслить именно отсюда. На протяжении всей истории бы* тия единство единого проявляется в различных формах, разнообразие которых берет начало в сущностном измене* нии 'Al»qeia, скрывающего раскрытия.

Если в результате этого события сущее уже давно в об* щем и целом постигается и понимается как действитель* ное, это понимание все*таки никогда не может посягнуть на удивительную единственность также и этой сущности бытия. Понимание бытия как действительности хотя и утаивает событие этого сущностного происхождения, од* нако никогда не сможет нанести ущерб той решимости, из которой эта сущность бытия доводит ход его истории до его предельного свершения.

Превращение истины в достоверность

Сокрытая история бытия как действительности дает возможность проявиться основным установкам западноев* ропейского человечества в средоточии сущего, каковые ус* тановки каждый раз утверждают истину о сущем на дейст* вительном, сообразуют и связывают ее с ним. Даже если сущность бытия как действительности окончательно ут* верждает перемену по отношению к деятельному присут* ствию (™nšrgeia), тем не менее внутри таким образом уяс* ненной сущностной сферы остается неясным, как опреде* лятся действование и действительность. В соответствии с первенством сущего, наметившимся как начало метафизи* ки, бытие, представленное как некая всеобщая определен* ность (koinÒn, kaqÒlou, genus, commune) сущего, как бы за* имствует свои сущностные черты из определяющего меру сущего.

Нельзя вычислить, какое действительное делает свое действие нормативным в определении сущности действи*

370

тельного, и, по*видимому, остается довольствоваться толь* ко историческими выкладками. С тех пор как Бог*Творец как первопричина становится исконно действующим, его соделанное становится миром, а в этом мире подлинным деятелем становится человек. Эта триада (Бог, мир (приро* да), человек) очерчивает круг возможностей, в соответст* вии с которыми одна из этих областей действительного на* чинает налагать отпечаток на сущность действительности. Однако если предположить, что даже определение дейст* вительности в соответствии с тем или иным полагающим меру действительным изначально восходит не к сущему, а к самому бытию, тогда раскрытие сущности действительно* сти внутри метафизики уже должно указывать на это про* исхождение. Признаком этого является то, что та или иная сущность истины, в свете которой человечество постигает сущее, участвует в истории бытия, хотя характер этого уча* стия остается весьма неясным.

Истина, которая между тем успела в метафизике превра* титься в некую отличительную особенность интеллекта (божественного или человеческого), обретает свою окон* чательную сущность, которая называется достоверностью. Этот термин говорит о том, что истина затрагивает осоз* нанное как некое знание, пред ставление, которое основы* вается на сознании, причем основывается так, что только то знание считается знанием, которое в одно и то же время знает себя и свое осознанное как таковое и в этом знании обеспечивает себя самое. Достоверность здесь восприни* мается не как некое добавление к познанию в том смысле, что она помогает достичь знания и овладеть им. Напротив, достоверность, как себя самое осознающее сознание осоз* нанного, предстает как определяющий способ познания, то есть «истина». В противоположность этому одна только осознанность чего*либо больше не является знанием или еще не успела стать таковым.

Тот факт, что истина в своей сущности становится досто* верностью, есть событие, начало которого остается недос* тупным всякой метафизике. Зато в связи с этим сущност* ным изменением истины вскоре заявляет о себе своеобраз* ное первенство человека в сфере действительного, чему

371

также сопутствует теологическое осмысление безусловно действительного. Обе действительности, Бог и человек, яв* ляясь познающими сущностями, метафизически предста* ют как носители истины и тем самым составляют действи* тельность знания и достоверности.

Достоверность характеризуется стремлением быть уве* ренной в себе самой, то есть обеспечить себе последнюю возможную гарантию. Вследствие этого она прежде всего определяет действительность действительного, которое по* началу предстает лишь как соответствующий ее носитель. Осуществляя свое сущностное притязание на самосоверше* ние своего самообеспечения, достоверность заявляет о зна* чимости своего собственного носителя и тем самым разжи* гает войну между возможными представителями ее сущно* сти. Единственными обладателями единственной и вечной истины прежде всего становятся Бог*Творец и то учрежде* ние, которое предлагает дары благодати и, так сказать, заве* дует ими (Церковь). Как actus purus Бог есть чистая действи* тельность и тем самым — причина всего действительного, то есть источник и место спасения, которое в качестве блажен* ства гарантирует вечное постоянство. Сам человек никогда не может стать и быть безусловно уверенным в этом спасе* нии. В противоположность этому своей верой он утвержден в достижении уверенности в спасении, равно как своим не* верием тесним к отказу от спасения и уверенности в нем. Скрытая в своем происхождении необходимость господ* ствует таким образом, что человек так или иначе обеспечи* вает себе спасение в христианском или каком*либо другом смысле (спасение, swthr…a, ис*купление).

Бытийно*историческое происхождение господства ис* тины как достоверности кроется в от пущении (Ent* lassung) ее сущности из изначальной истины бытия. Уве* ренность в себе самом и своем действовании определяет действительность человека. В этом заключается возмож* ность того, что человек в соответствии с сущностью досто* верности вообще (самообеспечение) из себя самого опре* деляет сущность достоверности и таким образом приводит человечество к господству в действительном. Человек вос* принимает действительное как воздействующее на него и

372