heid2

стичь избытие несокрытости бытия как такового как при бытие самого бытия и затем осмыслить это постигнутое.

Если мы воспринимаем сущность нигилизма как исто* рию самого бытия, тогда стремление преодолеть нигилизм становится несостоятельным, коль скоро под этим подра* зумевается, что человек сам подчиняет себе эту историю и включает ее в сферу своего чистого воления. Преодоление нигилизма ошибочно и в том смысле, что человеческое мышление выступает против избытия бытия.

Вместо этого на самом деле необходимо лишь одно: что* бы мышление, призванное самим бытием, пошло навстре* чу бытию в его избытии как таковом. Такое мышление*на* встречу (Entgegendenken) прежде всего заключается в сле* дующем признании: само бытие ускользает, из носится, но в качестве этого из несения (Entzug) оно как раз представля ет собой ту отнесенность (Bezug), которая притязает на сущность человека как на при станище для его (бытия) при бытия. Этим пристанищем уже располагает несокрытость сущего как такового.

Мышление*навстречу не упускает избытия бытия, но и не пытается как бы овладеть этим избытием и устранить его. Такое мышление следует за бытием в его ускользании, избегании, но следует так, что дает возможность идти са* мому бытию, несколько отставая от него. Но где в таком случае пребывает это мышление? Уже не там, где оно пре* бывало как прежнее, упускающее мышление. Оно не* сколько отстает, совершая решающий шаг назад: назад из совершавшегося прежде упущения — но куда? Только в ту область, которая ужа давно оставлена самим бытием мыш* лению, но оставлена, правда, в завуалированной форме че* ловеческой сущности.

Вместо того чтобы слишком торопливо стремиться к тому преодолению нигилизма, которое всегда оказывается очень недалеким в своих расчетах, мышление, затронутое сущностью нигилизма, пребывает в при*бытии избытия и ожидает его для того, чтобы научиться осмыслять это из* бытие бытия в том, в чем оно само могло бы предстать. В избытии как таковом скрывается несокрытость бытия, причем скрывается как бытийствующее самого бытия. Од*

323

нако поскольку бытие предстает как несокрытость сущего как такового, оно уже как бы присудило себя сущности че* ловека. В этой сущности оно уже как бы обещало себя и объявило о своем прибытии, поскольку оно утаивает и бе* режет себя самое в несокрытости своей сущности.

Таким образом присужденное бытие, которое, однако, утаивает себя в избытии, есть его обещание себя самого. Мыслить навстречу бытию в его избытии означает вникать в это обещание, каковое «есть» само бытие. Однако оно есть в своем избытии, то есть поскольку его нет. Эта исто* рия, то есть сущность нигилизма, есть судьба самого бы* тия. Осмысленный в своей сущности и в соотнесении с тем подлинным, что в нем есть, нигилизм представляет собой обещание бытия в его несокрытости, причем так, что оно скрывается именно как это обещание и в своем избытии одновременно дает повод к его упущению.

В чем заключается сущность нигилизма, если это под* линное в то же время мыслится в соотнесении с неподлин* ным? Неподлинное в сущности нигилизма есть история упущения бытия, то есть история сокрытия упомянутого обещания. Однако если допустить, что бытие само бережет самое себя в своем избытии, тогда история упущения этого избытия как раз является сохранением самобережения (Sichsparen) самого бытия.

Суть неподлинного в нигилизме не являет собой ничего недостаточного и низкого. Существующее не*сущности в сущности не являет собой ничего негативного. История упущения избытия бытия есть история сохранения обеща* ния бытия, причем таким способом, что это сохранение остается сокрытым для себя самого в том, что оно есть. Оно остается сокрытым, потому что оно вызвано из скры* вающегося ускользания самого бытия и из этого бытия на* делено такой сохраняющей сущностью. То, что, следуя своей сущности, сохраняя, скрывает и к тому же в этой своей сущности остается сокрытым для себя самого и тем самым сокрытым вообще, но тем не менее как*то появля* ется, есть в себе самом то, что мы называем тайной. В не* подлинном сущности нигилизма совершается тайна обе* щания, каковой является само бытие в себе самом, сбере*

324

гая себя как таковое. История этой тайны, сама тайна в ее истории есть сущность истории упущения избытия бытия. Упущение бытия в мышлении сущего как такового есть ис* тория несокрытости сущего как такового. Эта история есть метафизика.

Сущность метафизики состоит в том, что она является историей тайны обещания самого бытия. Эта сущность, ос* мысленная из самого бытия в его истории, есть существен* ное не сущности нигилизма, принадлежащее единству его сущности. Поэтому его (так же, как и сущность нигилизма) нельзя оценить ни положительно, ни отрицательно. Но если стремление напрямую преодолеть нигилизм слишком быстро переступает через его сущность, то и намерение преодолеть метафизику также оканчивается ничем, разве что рассуждения о ее преодолении не предполагают умале* ния ее значения и тем более ее упразднения.

Поскольку метафизика осмысляется в бытийно*истори* ческом ракурсе, она прежде всего достигает своей сущно* сти, которая от самой метафизики (в соответствии с ее соб* ственной природой) ускользает. Всякое метафизическое понятие о метафизике стремится к тому, чтобы не дать ме* тафизике разобраться в происхождении ее собственной сущности. «Преодоление метафизики», осмысленное бы* тийно*исторически, всегда означает лишь одно: оставле* ние метафизического истолкования метафизики. Мышле* ние покидает одну лишь «метафизику метафизики», когда делает шаг назад — назад из упущения бытия в его избы* тии. Совершив этот шаг назад, мышление уже стало мыс* лить навстречу бытию в его ускользании, каковое усколь* зание, именно как ускользание бытия, еще остается спосо* бом бытия — при бытием. Мысля навстречу самому бытию, мышление больше не упускает бытия, но, напро* тив, впускает его: впускает в изначально раскрывающуюся

несокрытость бытия, каковая и есть само это бытие. Поначалу мы говорили, что в метафизике само бытие ос*

тается непомысленным, но теперь нам стало понятнее, что происходит в этом непомысленном и что представляет оно само в своем совершении. Это история самого бытия в его избытии. Метафизика принадлежит этой истории. Мета*

325

физика обращается к мышлению из своего бытийно*исто* рического происхождения в своей сущности. Она есть не* подлинное в сущности нигилизма и совершается из сущ* ностного единства с его подлинным.

До сих пор в слове «нигилизм» слышится что*то резкое, что режет слух негативным в смысле деструктивного. До сих пор метафизика воспринимается как высшая сфера, в которой мыслят о самом глубоком. Наверное, это резкое и на самом деле есть в слове «нигилизм», а высокий автори* тет метафизики тоже имеет под собой основание и, таким образом, она с необходимостью окружена ореолом сияния. Правда, это сияние порой неизбежно оборачивается про* стой видимостью, и метафизическое мышление не может ее одолеть.

Но остается ли оно таким же непреодолимым и для бы* тийно*исторического мышления? Отмеченная видимость диссонанса в термине «нигилизм» могла бы намекнуть на более глубокое звучание, на которое можно было бы на* строиться не с высот метафизики, а исходя из иной облас* ти. Сущность метафизики достигает бüльших глубин, чем она сама: эта сущность проникает в ту глубину, которая принадлежит иной сфере, так что глубина больше не явля* ется синонимом метафизической высоты.

По своей сущности нигилизм представляет собой исто* рию обещания, в каковом само бытие бережет себя в тайне, которая, сама будучи исторической, из этой истории пря* чет несокрытость бытия в образе метафизики. Целое этой сущности нигилизма дает мышлению (поскольку эта сущ* ность в качестве истории бытия обретает пристанище в сущности человека) всю полноту мысли. То, что таким об* разом дается мышлению как долженствующее быть по* мысленным, мы называем загадкой.

Бытие, обещание его несокрытости как истории тайны, само есть загадка. Бытие есть то, что, исходя из своей сущ* ности, дает помыслить только эту сущность и именно ее. Тот факт, что оно, бытие, дает мыслить, причем не время от времени и не в каком*то одном отношении, а постоянно и во всех отношениях (потому что дает это сущностно), тот факт, что оно, бытие, вверяет мышлению свою сущность,

326

являет собой черту самого бытия. Само бытие есть загадка. Это, однако, не означает, если здесь еще уместно такое сравнение, что бытие представляет собой нечто иррацио* нальное, от которого как бы отскакивает все рациональ* ное, впадая в неспособность мышления. Скорее, бытие, являясь тем, что дает мыслить (а именно являясь тем, что должно быть помысленным), предстает также как нечто единственное, которое из себя самого для себя притязает быть мыслимым; как таковое оно «есть» само это притяза* ние. Само бытие посрамляет недостойную игру в прятки, разыгрывающуюся между иррациональным и рациональ* ным.

Но не остается ли бытийно*историческая сущность ни* гилизма всего лишь выдуманным прибежищем мечтатель* ной мысли, куда спешит укрыться всякая романтическая философия, бегущая от истинной действительности? Что означает эта, существующая на уровне мысли, сущность нигилизма в сравнении с единственно действенной дейст* вительностью действительного нигилизма, который всюду сеет смятение и разруху, понуждает к преступлению и ввер* гает в отчаяние? Что может это ничто бытия, существую* щее только в мысли, перед лицом действительного у ни что жения всего сущего, которое, прибегая к насилию, вторгающемуся во все и вся, делает тщетным почти всякое сопротивление?

Вряд ли надо подробно описывать, каким образом дейст* вительный нигилизм резко и мощно распространяет свое влияние, тот нигилизм, который даже без его сущностной дефиниции, далекой от наличной действительности, дос* таточно остро дает себя почувствовать. Кроме того, разве опыт, пережитый Ницше, при всей односторонности его истолкования «действительного» нигилизма, не является настолько точным и убедительным, что в сравнении с ним предпринятое теперь определение сущности нигилизма кажется просто призрачным, не говоря уже о его бесполез* ности? Разве, глядя на то, какая угроза нависла над всем божественным, человеческим, вещественным и природ* ным, станет ли кто*нибудь заботиться о каком*то упуще* нии избытия бытия, каковое если и происходит, то скорее

327

напоминает игру в прятки, затеянную какой*то безнадеж* ной абстракцией?

Если бы, по крайней мере, наметилась какая*то взаимо* связь между действительным нигилизмом (или хотя бы тем нигилизмом, какой переживал Ницше) с осмысленной сущностью нигилизма, тогда последний лишился бы бро* сающейся в глаза видимости чего*то недействительного, той видимости, которая кажется еще большей, чем при* знанная загадочность упомянутой сущности.

Остается без ответа первоочередной вопрос о том, не ис* ходит ли «сущность» бытия из сущего, не может ли дейст* вительное как сущее во всем своем коловращении опреде* лять действительность, определять бытие или, быть может, действенность из самого бытия уже вызывает к жизни все действительное?

На себе ли замыкается все то, что на опыте постигает и ос* мысляет Ницше, а именно история обесценения высших ценностей? Не бытийствует ли в этой истории бытийно*ис* торическая сущность нигилизма? Тот факт, что ницшевская метафизика истолковывает бытие как ценность, есть дейст* венно*действительное упущение избытия самого бытия в его несокрытости. В этом истолковании бытия как ценности на* ходит свое выражение неподлинное, совершающееся в сущ* ности нигилизма, каковое неподлинное не знает себя самого и все*таки есть из сущностного единства с подлинным ниги* лизма. Если Ницше действительно пережил историю обесце* нения высших ценностей, тогда таким образом пережитое вместе с самим опытом переживания является действитель ным упущением избытия бытия в его несокрытости.

Это упущение есть как действительная история и как та* ковая она совершается из сущностного единства непод* линного, которое есть в нигилизме, с его подлинным. Эта история не представляет собой ничего такого, что было бы где*то рядом с «сущностью»: она есть сама эта сущность и только она одна.

К своему истолкованию природы нигилизма («Что обо* значает нигилизм? —То, что высшие ценности теряют свою ценность») Ницше добавляет такое пояснение: «Нет цели. Нет ответа на вопрос „зачем?“» («Wille zur Macht», n. 2).

328

Этот вопрос мы осмыслим глубже, если будем иметь в виду, каков горизонт его вопрошания и о чем он спрашива* ет. Он опрашивает (befragt) сущее как таковое в целом, по* чему оно есть? Будучи таким метафизическим вопросом, он спрашивает о том сущем, которое могло бы быть осно* ванием для того, что есть и как оно есть. Почему вопрос о высших ценностях содержит вопрос о предельном? Можем ли мы сказать, что недостает только ответа на этот вопрос? Или бьет мимо цели сам вопрос как таковой? Вопрошая, он действительно бьет мимо цели, поскольку, вопрошая о сущем основании сущего, он в своем вопрошании прохо* дит мимо самого бытия и его истины, упускает бытие. Этот вопрос уже как вопрос (а не только потому, что на него нет ответа) промахивается, и промах заключается не просто в том, что в сам вопрос вкрадывается нечто неправильное. Вопрос бьет мимо самого себя. Он помещает себя в беспер* спективное, в кругу которого все возможные ответы зара* нее оказываются слишком недостаточными.

Однако в том, что, как констатирует Ницше, ответ на во* прос «зачем?» действительно отсутствует, а там, где он еще дается, он с точки зрения всей полноты сущего остается недейственным, в том, что это сущее есть и есть так, как оно есть, заключено иное. Этот вопрос, даже оставаясь без ответа, все еще господствует над всяким вопрошанием. Тем не менее исключительное действительное господство этого вопроса есть не что иное, как действительное же упу* щение избытия самого бытия.

Является ли сущность нигилизма чем*то абстрактным, если осмыслить ее с такой точки зрения? Или же это бы* тийствующее истории самого бытия есть то событие, из которого теперь совершается вся история (Geschichte)? Но, быть может, тот факт, что история (Historie), даже того уровня и дальновидности, которые свойственны Якобу Буркхардту, ничего не знает обо всем этом и ничего не мо* жет знать, является достаточным доказательством того, что эта сущность нигилизма просто не «есть»?

Если метафизика Ницше не только истолковывает бы* тие из сущего в смысле воли к власти как ценности, если Ницше даже мыслит волю к власти как принцип нового

329

полагания ценностей и понимает и хочет понимать это по* лагание как преодоление нигилизма, тогда в этом желании преодоления выражается предельная вовлеченность мета* физики в неподлинное нигилизма, причем выражается так, что эта вовлеченность отмежевывается от своей собст* венной сущности и таким образом, якобы преодолевая ни* гилизм, только перемещает его в действенное его обосо* бившейся не сущности.

Мнимое преодоление нигилизма первым делом утвер* ждает господство безусловного упущения избытия самого бытия в пользу сущего, мыслимого как воля к власти, по* лагающая новые ценности. Через свою из несенность, ко* торая тем не менее остается отнесенностью к сущему, како* вое предстает как «бытие», само бытие отпускается в волю к власти, каковая, будучи сущим, как кажется, господству* ет до всякого бытия и над всяким бытием. В этом господ* стве и этой кажимости бытия, сокрытого в отношении сво* ей истины, бытийствует избытие бытия в том смысле, что оно допускает максимальное упущение себя самого и та* ким образом содействует напору одного лишь действитель* ного (часто упоминаемых реалий), каковое действительное горделиво утверждается в том, что оно есть, одновременно полагая себя критерием, якобы достаточным для утвержде* ния, что только действенное (ощутимое и его впечатление, пережитое и его выражение, польза и успех) может иметь силу как сущее.

В этой крайней форме как будто бы для себя являющего* ся неподлинного, присутствующего в нигилизме, на самом деле присутствует бытийно*историческое сущностное единство нигилизма. Но если предположить, что безуслов ное появление воли к власти в целом сущего не есть ничто, то не получается ли так, что скрыто господствующая в этом появлении сущность бытийно исторического нигилизма представляет собой лишь нечто надуманное или даже фан тастическое?

Однако коль скоро речь зашла о фантастике, то не в том ли она на самом деле кроется, что в действительности мы весьма привыкли выхваченные и негативно истолкованные проявления последствий нигилизма, не понятого в его

330

сущности, считать за единственно действительное, а то бы* тийствующее, что есть в этом действительном, оставлять без внимания как совершенное ничто? Не получается ли так, что этот, разумеется, фантастический подход сродни тому нигилизму, которым он, конечно же, из лучших побу* ждений и преисполнившись воли к порядку, мнит себя не* затронутым или от которого считает себя свободным?

Бытийно*историческая сущность нигилизма не есть не* что, присутствующее в одной лишь мысли, равно как она не парит над действительным нигилизмом в некоей сво* бодной оторванности от него. Напротив, то что считают «действительным», существует лишь из истории сущности самого бытия.

Правда, различие между неподлинным и подлинным, господствующее в сущностном единстве нигилизма, могло бы перерасти в максимальный отход неподлинного от под* линного. Тогда самому сущностному единству нигилизма пришлось бы в соответствии со своим собственным значе* нием укрыться в предельном. Ему пришлось бы, подобно ничтожествующему ничто, исчезнуть в несокрытости су* щего как такового, которое всюду воспринимается как само бытие. В результате сложилась бы такая картина, как будто самого бытия (если бы вообще могла возникнуть мысль о нем) на самом деле нет.

Кто, если только он действительно размышляет над всем прежде сказанным, не захочет предположить, что само бы* тие совершает это возможное? И кто, если только он на са* мом деле мыслит, смог бы ускользнуть от этого предельно* го ускользания бытия и не почувствовать, как оно затраги* вает его, а почувствовав, не предположить, что в этом бытии сокрыто требование, обращенное к нему — в бытии, которое само есть это требование, затрагивающее человека в его сущности? В этой сущности нет ничего сугубо челове* ческого. Она являет собой пристанище при*бытия бытия, которое, будучи этим при*бытием, наделяет себя тем при* станищем и вверяется ему, так что только вследствие этого и только таким образом бытие «дает» себя. Бытийно*исто* рическая сущность нигилизма совершается как история тайны, которая предстает как сущность метафизики.

331

Для мышления сущность нигилизма — загадка. Она при* знается, однако такое признание не выглядит так, как будто задним числом в результате этого признания дается согла* сие на нечто такое, чем можно было бы заранее располагать. Это при*знание как при стояние раскрывается в на стойчи вом на стоянии (Inständigkeit): в упорно ожидающем внут ри стоянии (Innestehen) посреди сокрытой истины бытия, ибо только благодаря на*стойчивому на*стоянию человек может сохранять себя как мыслящего в своей сущности.

Намереваясь мыслить, мышление уже находится в со* стоянии признания загадки истории бытия, ибо, едва на* чав мыслить, оно тотчас примысливает бытие. Изначальное притязание бытия предстает в избытии несокрытости бы тия в несокрытое сущего как такового.

Поначалу мышление долго не обращает на это внима* ния, и это мешает ему понять, что явления в привычном смысле понимаемого нигилизма вызваны отпущением (Losslassung) бытия, в результате которого избытие его не* сокрытости предается упущению (Auslassung) через мета* физику, которая в то же время скрытым образом препятст* вует при*бытию себя скрывающего бытия. Поскольку ни* гилистические явления возникают из отпущения бытия, они вызываются преобладанием сущего и способствуют удалению сущего от бытия.

В этом событии избытия бытия в отпущение сущего че* ловек исторгается из ускользающей истины бытия. Пред* ставляя бытие в смысле сущего как такового, он предается сущему, чтобы из сущего, немощно предаваясь ему, утвер* дить себя самого как сущее, которое, предоставляя*произ* водя, овладевает сущим как чем*то предметным. Человек из себя самого соотносит свою сущность с надежностью посреди сущего — против и за него. Своего твердого и обеспеченного положения в сущем он стремится достичь через полное упорядочение всего сущего в смысле сплани* рованного обеспечения постоянства, благодаря чему долж* но обозначиться верное направление в сторону безопасно* сти и надежности.

Опредмечивание всего сущего как такового, совершаю* щееся из вхождения человека в исключительное своеволие

332