heid2

го и не коснуться. Равным образом, тезис, согласно кото* рому пребывание непомысленным зависит от самого бы* тия, может сказать слишком много и тем не менее успеет коснуться единственно важного.

Мышление со*принадлежит избытию бытия как таково* го не в том смысле, что оно констатирует это избытие: где* то, дескать, есть само бытие как нечто обособленное, а так* же мышление, которое, утверждаясь на себе, или, так ска* зать, озабочено этим бытием в его несокрытости как тако* вым, или нет. Мышление ни в коем случае не занимает та* кой внешней позиции по отношению к бытию и, следовательно, не является каким*то в себе утвержденным деланием, но его нельзя понимать и в том смысле, что оно, будучи деятельностью представления, характерной для субъекта, уже несет бытие у себя и в себе как нечто пред* ставленное максимально всеобщим образом.

Не говоря о том, что такая характеристика недооценива* ет простого наличия мышления и его точку зрения, надо отметить, что, помещая бытие в сферу компетенции пред* ставляющего субъекта, мы не сможем ни увидеть, ни по* нять того, что (и как именно) бытие как таковое ускользает от мышления в свою несокрытость и вместе с этой несо* крытостью: ускользает тогда, когда (и поскольку) мышле* ние представляет сущее как таковое, то есть бытие. На са* мом деле мышление принадлежит самому бытию постоль* ку, поскольку по своей сути остается, так сказать, вхожим в то, что никогда не приступает к бытию как таковому отку* да*то со стороны, но исходит из самого этого бытия, при* чем исходит как оно само и со «бытийствует» самому бы* тию. Что же это такое?

То, о чем мы здесь спрашиваем и что надо постичь в его простоте, мы неожиданно уже назвали, когда решили оха* рактеризовать избытие «бытия» как особенность самого бытия. Мы сказали, что само бытие не находится где*либо в обособленном виде. Но от чего обособленным? Не от су* щего, которое покоится в бытии, хотя бытие и не перестает от него отличаться. Не от бытия, каковое «есть» оно самое. В упомянутом избытии (Ausbleiben) заключена отнесен* ность к чему*то такому, что напоминает место, из которого

313

это избытие пребывает так, как оно есть: как избытие несо* крытости как таковой. Это место есть «бытность» (Bleibe), в которой существенно пребывает (verbleibt) избытие (Ausbleiben) несокрытости. Однако если в избытии несо* крытости как таковой пребывает именно сокрытость, тогда и пребывание сокрытости устанавливает свою сущностную отнесенность к тому же самому месту.

Избытие несокрытости как таковой и пребывание со* крытости бытийствуют в бытности, которая уже является пристанищем для сущности того и другого. Однако избы* тие несокрытости и пребывание сокрытости не ищут этого пристанища как бы задним числом: оно бытийствует с ними как при бытие (Ankunft ), каковым является само бы* тие. Это при*бытие в себе есть при*бытие их пристанища. Местонахождение места бытия как такового есть само бы* тие.

Это местонахождение есть сущность человека. Оно не есть человек для себя как субъект, поскольку он обустраи* вается только в своем человеческом, воспринимает себя самого как некое сущее среди прочего сущего, а если его вдруг затрагивает бытие, то он сразу же и всегда объясняет его только из сущего как такового. Однако поскольку чело* век даже тогда устанавливает отношение к бытию, когда знает его только из сущего как такового, его отношение к бытию не утрачивается. Человек находится в отнесенности самого бытия к нему самому, человеку, поскольку он как человек относится к сущему как таковому. Уходя в несокры тость себя самого, бытие (и только так Оно есть Бытие) наделяет себя местоположением своего прибытия как при станищем своего избытия. Это «где», выступающее как «здесь», как «вот» упомянутой «бытности», принадлежит самому бытию, оно «есть» само бытие и поэтому называет* ся вот*бытие.

«Вот*бытие в человеке» есть та суть, которая принадле* жит самому бытию, каковому принадлежит и человек, причем так, что это бытие предстает как его бытие. Вот* бытие затрагивает человека. Будучи его сутью, оно — его, оно есть то, чему он принадлежит, но в то же время оно не является тем, что он сам создает и обустраивает. Человек

314

начинает отвечать своей сути, намеренно входя в нее. Он стоит в несокрытости сущего как сокрытого местоположе* ния, каковое есть бытие, бытийствующее из своей истины. Он находится в этом местоположении. Это означает, что он в нем эк статичен: он всегда и всюду есть, как он есть, из отнесенности бытия к его сути, то есть к местоположению самого бытия.

Экстатическое внутристояние (Innestehen) в открытом (Offene) местоположения бытия есть — как отношение к бытию (будь то к сущему как таковому, будь то к самому бытию) — сущность мышления. Постигнутая таким обра* зом, а именно из бытия, сущность мышления не определя* ется через отъединение от воления и чувствования. Поэто* му его нельзя (как лишь теоретическое отношение) отъе* динить от практического отношения и в своей сущностном размахе свести только к сущности человека.

Когда, размышляя о сущности нигилизма, мы начинаем говорить о непомысленном, оно всегда предстает как не* помысленное мышления, определенного из сущности бы* тия. Мышление действенно как деятельность разума. Дело разума — понимание. Сущность мышления есть понима* ние бытия в возможностях его раскрытия, которое должно скрывать сущность бытия.

Из пристанища своего при*бытия само бытие (оно как само это пристанище) затрагивает человека в его сути. За* тронутый бытием человек начинает мыслить. Вышеска* занное «будь то… будь то…», в котором для мышления про* является сущностная возможность «того» или «иного», ка ким то образом определяется мышлением человека, но заключается в самом бытии, которое может ускользать как таковое и на самом деле ускользает, показывая себя в су* щем как таковом. Эта возможность мышления определен* ным образом — потому что она затрагивает сущность чело* века — заключается в этой сущности, которая, однако, бу* дучи местоположением бытия, опять*таки заключается в самом бытии.

Как мыслящий, человек может держаться сущего как та* кового, и тогда мышление поднимает вопрос о бытии в форме сущего как такового. Такое мышление — мышление

315

метафизическое. Оно не отвергает самого бытия, но и не улавливает его избытия как такового. Такое мышление по своей природе не отвечает ускользанию бытия.

Это двоякое упущение (Auslassung) (не отрицание, но и не соответствие) тем не менее не перетекает в ничто. Ско* рее, здесь бытие как таковое не просто избывает, но само его избытие, оставаясь в мышлении непомысленным, ис* кажается и маскируется. Чем категоричнее метафизика обеспечивает себя сущим как таковым и в сущем и из него утверждает себя самое как истину «бытия», тем решитель* нее она расправляется с бытием. Бытие становится услови* ем сущего, которое это сущее как таковое само себе пола* гает, и как это условие оно становится некоей ценностью среди прочих ценностей.

Через определенный вид метафизического мышления, а именно мышления в ракурсе ценностей, избытие бытия намеренно, но незаметно изменяется, причем даже это из* менение не осознает себя таковым. В истолковании бытия его ничто удостоверяется как ценность, и к этому удосто* верению принадлежит и то, что оно само понимает себя как новое «да», сказанное сущему как таковому в смысле воли к власти, то есть понимает себя как преодоление ни* гилизма.

Осмысленное из самой сущности нигилизма, его пре* одоление (ницшевское преодоление) оказывается лишь за вершением нигилизма. Оно яснее, чем какая*либо другая метафизическая позиция, показывает нам всю сущность нигилизма. Для него характерно избытие бытия как тако* вого. Однако поскольку это избытие совершается в мета* физике, это подлинное не принимается как подлинное ни* гилизма. Скорее, избытие как таковое упускается именно в метафизическом мышлении, причем упускается так, что метафизика даже это упущение не улавливает как свое соб* ственное делание. В результате этого упущения упомяну* тое избытие завуалированным образом предоставляется самому себе. Получается, что подлинное нигилизма как раз своим свершением оказывается неподлинным. В какой мере? Нигилизм совершается как метафизика в неподлин* ном себя самого. Однако это неподлинное — не отсутствие

316

подлинного, но совершение его сути, поскольку оно есть избытие самого бытия, и от последнего зависит, чтобы оно, это избытие, всецело пребывало самим собой. Подлинное нигилизма исторически предстает в форме неподлинного, которое совершает упущение избытия тем, что еще раз упускает это упущение и, шумно признавая сущее как та* ковое, не приступает ни к чему такому (да и не может при* ступить), что затрагивало бы само бытие. Вся полнота сущ* ности нигилизма проявляется в изначальном единстве его подлинного и его неподлинного.

Поэтому когда нигилизм постигается в пределах метафи* зики и возводится до уровня понятия, метафизическое мышление может коснуться только неподлинной стороны нигилизма, причем лишь так, что это неподлинное не по стигается как таковое, но объясняется метафизически. Упущение избытия бытия как такового предстает в виде ис* толкования бытия как ценности. Бытие, отпущенное в цен* ность, выводится из сущего как такового как его условие.

Для метафизического мышления нигилизм (то есть ко* гда само бытие отсутствует) постоянно означает только одно: отсутствует сущее как таковое. Поэтому метафизика сама закрывает себе путь к постижению сущности нигилиз ма. Поскольку метафизика в зависимости от обстоятельств ставит на рассмотрение вопрос о признании или отрица* нии сущего как такового и возможность первого и послед* него видит в соответствующем объяснении сущего из при* сущего ему основания, она неожиданно для себя ошибает* ся в том, что, отдавая предпочтение вопросу о сущем как таковом, уже избывает само бытие и, избывая его, оставля* ет мышление метафизики в пределах метафизического способа мышления, выражающегося в том, что это отсут* ствие и избытие упускаются из виду и само это упущение обходится стороной. Поскольку по своей сущности это мышление, исторически сложившееся как метафизика, принадлежит бытию, поскольку оно мыслит из несокрыто* сти сущего как такового, неподлинное нигилизма тоже оп* ределяется из самого бытия.

Неподлинный нигилизм представляет собой то непод* линное, что есть в сущности нигилизма, поскольку он как

317

раз совершает и завершает подлинное. В сущностном единстве нигилизма присутствует различие. Неподлинное нигилизма не выпадает из его сущности. В этом проявляет* ся то, что не*сущность принадлежит сущности. Можно было бы сказать, что выявленное отношение неподлинно* го к подлинному в нигилизме представляет собой особый случай общепризнанной связи между сущностью и не* сущностью, так что упомянутое отношение можно рас* сматривать просто как пример этой связи. Однако форму* ла «не*сущность принадлежит сущности» не является фор* мально всеобщим высказыванием онтологии о сущности, которая метафизически представлена как «сущесть» и нор* мативно явлена как «idea». В понятом на вербальном уров* не (verbum) слове «сущность» («сутствие»), данная форму* ла мыслит само бытие в том, как оно, бытие, есть. Но оно есть в «как» его избытия (отсутствия), которое как таковое укрывается в упомянутом упущении и так сохраняется. Од* нако само это упущение бытийствует в соответствии с со* крытостью несокрытости бытия в совершенном им усколь* зании. Поэтому мышление, которое, будучи метафизиче* ским, представляет в способе упущения сущее как таковое, в такой же степени не приближается к этому упущению, в какой оно не в силах понять оставленность сущего как та* кового самим бытием.

Если сущность нигилизма мы осмысляем старым, испы* танным способом, тогда мы мыслим его из самого бытия как его историю, как то, каким образом само бытие «есть» бытие. Однако бытийно*историческая сущность нигилиз* ма не обнаруживает тех черт, которые обычно указывают на расхожее понимание «нигилизма»: имеется в виду нечто ниспровергающее и разрушающее, закат и распад. Сущ* ность нигилизма не содержит ничего негативного в смысле чего*то деструктивного, что приходит в голову человека и сказывается в его поступках. Сущность нигилизма — вооб* ще не дело человека, а дело самого бытия, но, правда, по одной этой причине она есть также дело человеческой сущ ности, и только в такой последовательности она оказыва* ется и делом человека и, быть может, даже не каким*то од* ним делом среди прочих.

318

Если, однако, упомянутое негативное при самом первом проявлении нигилизма, понимаемого в расхожем смысле, не принадлежит к его сущности, это ни в коем случае не оз* начает, что можно вообще не обращать внимания на дейст* вительность деструктивных явлений, отрицать ее или объ* являть ничего не значащей. Напрашивается вопрос о том, откуда — причем по своей сущности, а не просто по их причинно*следственной связи — берут начало эти дест* руктивные явления.

Но можем ли мы помышлять хотя бы о постановке этого решающего вопроса, не осмыслив прежде самой сущности нигилизма и заодно не задавшись другим вопросом — во* просом о том, не получается ли так, что отсутствие вопроса о сущности нигилизма со*обусловливает господство этих явлений? Не получается ли так, что это господство дест* руктивного и упомянутое невопрошание о сущности ниги* лизма и неспособность задаться этим вопрошанием, в ко* нечном счете, имеют общий корень?

Когда бы это было так, мы бы не слишком много доби* лись, если бы пожелали думать, что коль скоро сущность нигилизма не заключается в упомянутом негативном, она представляет собой нечто позитивное. Ведь позитивное вращается в одной сфере со своей противоположностью. Возрастание — распад, восход — закат, вознесение — нис* провержение, созидание — разрушение — все это суть взаимопротивоположные явления, которые отыгрывают свое в сфере сущего. Однако сущность нигилизма затраги* вает само бытие или, точнее говоря, бытие затрагивает эту сущность, поскольку бытие вошло в историю, где оно само предстает как отсутствующее.

Теперь, особенно после того как мы достаточно осмыс* лили предыдущее объяснение нигилизма, мы могли бы сказать, что упомянутые негативные явления не принадле* жат непосредственным образом его сущности, потому что просто не достигают ее. Тем не менее мы настаиваем на том, что в сущности нигилизма должно царствовать нечто «негативное». Ибо о чем бы тогда говорило само это на* именование, которое мы воспринимаем всерьез? Прежнее определение сущности нигилизма все свое внимание со*

319

средоточивало на различии между подлинным и непод* линным в нигилизме, и это «не» неподлинного обнаружи* вает негативное.

Да, это так. Но что означает «негативное»? Не обраща* емся ли мы в данном случае к хотя и привычному, но до* вольно грубому представлению? Быть может, принято ду* мать, что неподлинное в нигилизме — это нечто плохое и даже злое, в противоположность подлинному как правиль* ному и хорошему? Или, быть может, подлинный нигилизм воспринимают как злое и плохое, а неподлинный пусть не как хорошее, но, по крайней мере, как нечто незлое?

Не обращая внимания на поспешность обоих выводов, скажем, что они одинаково неверны. Дело в том, что они со стороны оценивают подлинное и неподлинное в сущно* сти нигилизма. Кроме того, они используют такие крите* рии этой оценки, относительно которых еще надо решить, насколько они адекватны, так как теперь уже, пожалуй, стало ясно, что, задавая вопрос о сущности нигилизма, мы движемся в сфере бытия, которое больше не можем истол* ковывать и оценивать откуда*то со стороны, если допус* тить, что применяемый нами способ мышления еще соот* ветствует поставленной цели. Если в нашем рассуждении о сущности нигилизма появляется «не», его можно мыслить только из единства этой сущности. Это единство показы* вает различие, которое выделяет «не». Однако еще не ясно, содержит ли это «не» свою сущность в различии, или нега* тивное, характерное для «не», привносится в это различие только вследствие негации.

Но что в сущностном единстве нигилизма дает толчок этой негации и повод для нее? На этот вопрос нельзя дать прямого ответа, и поэтому мы довольствуемся осознанием того, что в сущности нигилизма царствует различное (Unterschiedliches), каковое затрагивает само бытие. Упо* мянутое «не» покоится не только и не в первую очередь на негации и ее негативном. Но если в сущности нигилизма совсем нет основной черты негации в смысле чего*то дест* руктивного, тогда намерение напрямую преодолеть ниги* лизм как нечто якобы лишь деструктивное, предстает в странном свете. Еще более странным была бы точка зре*

320

ния, согласно которой мышление, отвергающее непосред* ственное преодоление сущностно осмысленного нигилиз* ма, должно принимать нигилизм, причем в его привычном значении.

Что значит преодоление? Преодоление означает: под* мять что*либо под себя и одновременно таким образом по* ставленное*под*себя оставить позади себя как то, что впредь не будет иметь никакой определяющей силы. Даже тогда, когда преодоление не нацелено на устранение, оно все равно остается выступлением против чего*то.

Преодолевать и хотеть преодолеть нигилизм, осмыслен* ный теперь в его сущности, значило бы, что человек из себя самого выступает против самого бытия в его избытии. Но кто способен, что способно пойти против самого бы* тия, в каком бы то ни было отношении и намерении, и подчинить его человеку? Бытие не только никогда нельзя преодолеть, но сама попытка сделать это означает стремле* ние лишить сущность человека крепящих ее опор, так как эти опоры состоят в том, что само бытие, в каком бы то ни было способе его бытийствования и даже в избытии бытия, взывает к сущности человека, каковая сущность есть при* станище, которым бытие себя наделяет, чтобы стать в этом при*станище при*бытием несокрытости.

Итак, хотеть преодолеть само бытие, значило бы лишить сущность человека крепящих ее опор. Всю невозможность такого замысла можно было бы представить так, как если бы мышление, которое как таковое мыслит из бытия, пове* ло бы себя совершенно нелепо и вознамерилось бы высту* пить против этого бытия; такое намерение было бы неле* пее (если, конечно, здесь уместно говорить о градации) по* пытки мышления в мышлении же, которое все*таки есть некое сущее, отрицать сущее как таковое. Однако здесь речь идет не только о том, противоречит ли мышление как таковое в своей собственной деятельности самому себе и, если противоречит, то тем самым не нарушает ли своего ос* новополагающего принципа и не впадает ли в абсурд. До* вольно часто человеческое мышление запутывается в про* тиворечиях и тем не менее остается на той дороге, которая приводит его к желанной цели.

321

Дело в первую очередь не в том и не только в том, что мышление, выступая против самого бытия, впадает в логи* чески невозможное, а в том, что в этом выступлении оно уходит от бытия и совершает оставление сущностной воз* можности человека, причем несмотря на нелепость и логи* ческую невозможность такого совершения оно вполне ис* кусно может осуществиться.

Дело не в том, что в попытке пойти против избытия бы* тия как такового и тем самым против него самого, не со* блюдается правило мышления, а в том, что само бытие не отпускается как бытие, что оно, скорее, просто опускается. Однако в таком упущении мы и постигли сущностную чер* ту нигилизма. Выступать непосредственно против избытия самого бытия — значит не обращать внимание на само бы* тие как бытие. Если мы захотим такого преодоления ниги* лизма, оно обернется лишь более резким возвратом в не* подлинное его сущности, которое искажает его подлинное. Но что если это преодоление выступает не напрямую про* тив избытия самого бытия, не сообразуется с самим быти* ем, а выступает против упущения этого избытия? В форме метафизики это упущение предстает как творение челове* ческого мышления. Разве не должно это мышление высту* пить против собственного упущения, которое выражается в том, что само бытие не мыслится в его несокрытости?

Вряд ли кто*нибудь станет оспаривать необходимость такого усилия, но сначала ее надо пережить. Сюда, правда, входит и то, что человек переживает это упущение как та* ковое, то есть переживает неподлинное в сущности ниги* лизма. Но возможно ли все это, если прежде он не был за* тронут подлинным, то есть избытием бытия в его несокры* тости?

Между тем бытие не только обладает этой несокрыто* стью и как бы сохраняет ее для себя, но и в соответствии с сущностной отнесенностью бытия к сущности человека одновременно делает так, что в мышлении человека и че* рез это мышление совершается упущение бытия. Также и преодоление этого упущения совершается человеком лишь опосредствованно, а именно так, что сначала само бытие непосредственно призывает человеческую сущность по*

322