Розенберг 2006

МКАС отверг ссылку ответчика (австрийской фирмы) на то, что президент фирмы, выдавший доверенность, на основании которой был заключен контракт, не обладал правом единолично принимать решения по вопросам деятельности фирмы (это нашло отражение в изменениях к учредительному договору, принятых до подписания данного контракта). По такому же мотиву арбитраж отклонил заявление ответчика (японской фирмы) о признании недействительным контракта, подписанного от его имени директором фирмы, поскольку заключение такого контракта находилось вне пределов его компетенции (дело N 150/1996, решение от 17.02.97) <**>.

--------------------------------

<*> Содержание этого решения и комментарий к нему см.: Комментарий судебноарбитражной практики. Вып. 2. М.: Юрид. лит., 1995. С. 117 - 131.

<**> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 177 - 182.

Наглядным примером необходимости соблюдения установленных законодательством требований в отношении формы и срока действия доверенности служит решение МКАС от 25.05.93 по делу N 264/1992 <*> по иску российской организации к французской фирме. Это решение, которым иск был удовлетворен, отменено Мосгорсудом 12.05.94, в частности, по тому мотиву, что доверенность, на основании которой интересы ответчика защищал его представитель, не соответствовала требованиям российского законодательства в отношении ее формы и срока действия (учитывая, что в ней не был указан срок действия, на момент заседания МКАС, по утверждению ответчика, уже истек годичный срок, предусмотренный российским законодательством). По протесту Председателя Верховного Суда РФ Определение Мосгорсуда было отменено Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ. Новым Определением Мосгорсуда, вынесенным 13.06.96, ответчику было отказано в удовлетворении ходатайства об отмене решения МКАС от 25.05.93. Суть спорного вопроса состояла в том, что вопреки ясным предписаниям российского закона, согласно которым форма и срок действия доверенности определяются по праву страны места ее выдачи, ответчик ссылался в отношении доверенности, выданной во Франции, на требования российского законодательства. Установив, что выданная ответчиком доверенность соответствует нормам французского закона, МКАС отклонил возражения ответчика.

--------------------------------

<*> Подробно описано в работе автора. См.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право... М., 2000. С. 104 - 110.

При рассмотрении спора между бельгийской фирмой и российской организацией (дело N 294/1996, решение от 26.02.99) МКАС согласился с выводом ответчика (российской организации) о применении в силу п. 3 ст. 165 Основ ГЗ 1991 г. российского права к вопросам формы и срока действия доверенности, выданной в июне 1996 г. в Москве адвокатской фирме, представлявшей интересы бельгийской фирмы. Ответчиком оспаривалась ее действительность, учитывая, что она не была скреплена печатью и не содержала указания на имя, фамилию и должность лица, ее подписавшего. По мнению состава Арбитражного суда, указанные недостатки сами по себе не приводят к недействительности доверенности. В п. 5 ст. 185 ГК РФ содержится указание на то, что доверенность от имени юридического лица выдается за подписью руководителя или иного уполномоченного лица с приложением печати этой организации. В этой статье последствия ее нарушения не установлены. Соответственно, имея в виду, что доверенность является односторонней сделкой, к этой ситуации применим п. 1 ст. 160 ГК РФ ("Письменная форма сделки"), согласно которому при несоблюдении установленных законом дополнительных правил в отношении формы (совершение на бланке определенной формы, скрепление печатью и т.п.) и в отсутствие установленных законом последствий нарушения формальных требований применяются последствия

несоблюдения простой письменной формы сделки (п. 1 ст. 162 ГК РФ) в виде невозможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение сделки и ее условий. С учетом имеющихся в деле письменных доказательств МКАС пришел к выводу, что применительно к спорной ситуации полномочия представителя бельгийской фирмы находят полное подтверждение.

При рассмотрении нескольких споров между теми же лицами (в частности, дела N 125/2000, решение от 09.06.04) <*> выяснилось, что документ, вносивший изменения в контракты, подписан лицом, не обладавшим соответствующими полномочиями в силу Федерального закона "Об акционерных обществах", договора между истцом и управляющей организацией, а также уставов организации истца и управляющей организации. Соответственно, было признано, что указанный документ не имеет юридической силы.

--------------------------------

<*> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2004 г.

С. 206 - 230.

Встречались в практике МКАС и случаи, когда лицо, выдавшее себя за представителя стороны и подписавшее от ее имени контракт, вообще не имело полномочий или было уполномочено лишь вести переговоры о возможном заключении сделки. Когда такая сторона в дальнейшем не подтверждала факта заключения контракта и не совершала последующих действий, свидетельствующих о его одобрении, МКАС признавал контракт несостоявшимся. Такое постановление (дело N 97/1993, решение от 20.06.94) <*> было принято по спору между российской организацией и германской фирмой, от имени которой контракт был подписан лицом, имевшим соглашение с ответчиком об оказании торговых услуг, где отсутствовали полномочия на подписание сделок от имени ответчика. При рассмотрении иска российской организации к фирме из США (дело N 62/1995, решение от 20.12.96) <**> выяснилось, что контракт, на основании которого был предъявлен иск, от имени фирмы из США подписал вице-президент российского предприятия с иностранными инвестициями (далее - СП), не имевший полномочий этой фирмы. Учитывая данное обстоятельство, МКАС пришел к выводу, что фирма из США не является стороной контракта. В то же время стороной этого контракта было признано СП, на основании доверенности генерального директора которого действовал вице-президент СП, подписавший контракт.

--------------------------------

<*> Об этом решении см.: Розенберг М.Г. Контракт международной куплипродажи...

<**> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 135 - 149.

Установив, что истцом (швейцарской фирмой) не доказан тот факт, что подписавший контракт директор филиала российского института имел полномочия на заключение контракта от имени института, а также то, что контракт был впоследствии одобрен этим институтом, МКАС пришел к выводу, что российский институт, к которому истец предъявил иск, не является стороной контракта, и в этой связи в иске отказано (дело N 266/1998, решение от 16.11.99). Решение МКАС основано на прямых указаниях российского законодательства, т.е. личного закона ответчика, согласно которым (ст. 55 ГК РФ) филиалы не являются юридическими лицами, а их руководители действуют на основании доверенности юридического лица, их создавшего. Наличие у филиала доверенности институтом категорически отрицалось.

Между тем на основании закона в практике МКАС нередко признавались заключенными соответствующей стороной контракты, подписанные от ее имени неуполномоченными лицами, коль скоро в последующем факт заключения контракта ею подтверждался либо совершались иные действия, свидетельствующие о его одобрении. Так, МКАС признал одобренными российскими организациями контракты, подписанные

неуполномоченными лицами, при рассмотрении споров по делам N 47/1997 (решение от

14.04.98) <1> и N 96/1998 (решение от 24.11.98) <2> и иностранными фирмами -

германской (дело N 33/1997, решение от 16.02.98) <3> и австрийской (дело N 400/1993, решение от 28.04.95) <4>. В одном из решений отмечено: было доказано утверждение ответчика (чешской фирмы), что, хотя контракты и подписаны от ее имени по поддельной доверенности, тем не менее они были бы признаны заключенными ею, поскольку имелись убедительные доказательства, свидетельствующие о последующем их одобрении (дело N 358/1996, Постановление от 22.01.98) <5>. В каждом случае, когда сторона ссылалась на то, что имело место последующее одобрение сделки, МКАС тщательно анализировал обстоятельства дела. Так, в решении по уже упоминавшемуся делу N 62/1995 прямо указано, что не являются доказательствами такого одобрения сделки, заключенной без полномочий, ни последующие переговоры с директором фирмы, от имени которой был подписан контракт, ни то обстоятельство, что директор фирмы-ответчика - должностное лицо другой фирмы из США, являвшейся соучредителем СП, вице-президентом которого выступало лицо, подписавшее контракт. При этом истец утверждал, что директору фирмы-ответчика как должностному лицу фирмы - соучредителя СП было известно о подписании этого контракта.

--------------------------------

<1> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 97 - 100.

<2> См. там же. С. 232 - 237. <3> См. там же. С. 52 - 54.

<4> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 99 - 106. <5> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 36, 37.

В ряде решений МКАС использованы правила ГК РФ о порядке оспаривания сделок юридического лица. При рассмотрении одного из споров (дело N 162/1994, решение от 16.02.95) <1> на основании встречного иска, предъявленного ответчиком, МКАС с учетом хода проработки и заключения контракта пришел к выводу, что контракт был подписан лицами, не имевшими полномочий, и не одобрен ответчиком. В этой связи контракт был признан недействительным. Недействительным был признан и контракт (дело N 181/2003, решение от 07.07.04) <2> на том основании, что государственным арбитражным судом признано, что от имени продавца он был подписан лицом, не имевшим на то полномочий. При рассмотрении ряда споров МКАС отклонял требования ответчиков о признании сделок недействительными в связи с их заключением без надлежащих полномочий, отмечая, что в силу ст. 174 ГК РФ оспорить сделку по такому мотиву можно только путем предъявления иска (например, по искам двух китайских организаций к двум российским организациям (дело N 201/1997, решение от 02.03.98) <3>, китайской организации к российской организации (дело N 221/1995, решение от 02.12.96) <4>, английской фирмы к двум российским организациям (дело N 53/1997, решение от 25.12.97) <5>). Во многих случаях, когда сторона оспаривала сделку без предъявления иска о признании ее недействительной на основании ст. 174 ГК РФ, МКАС, не отказывая в удовлетворении такого требования, тем не менее не признавал его подлежащим учету. При этом отмечалось, что стороной не доказано наличие условия для применения этой статьи ГК РФ, согласно которому другая сторона знала или заведомо должна была знать об ограничениях договором или полномочий органа юридического лица. Такой подход отражен, например, в решениях: от 26.09.96 по делу N 433/1994 <6> по иску датской фирмы к российской организации, от 20.05.97 по делу N 249/1995 <7> по иску российской организации к иностранной фирме, осуществляющей коммерческую деятельность на территории Швейцарии. Рассматривая иск швейцарской фирмы к российской организации (дело N 67/2004, решение от 19.01.05) <8>, состав арбитража не признал обоснованными доводы ответчика об отсутствии у него обязательств по поставке товара в июле 2003 г. по двум приложениям к контракту, заключенному сторонами, ввиду их подписания

неуполномоченным лицом, а именно генеральным директором организации ответчика, чьи полномочия были прекращены 23 июня 2004 г. в соответствии с протоколом заседания совета директоров организации ответчика от 4 июня 2003 г. и приказом по организации ответчика от 20 июня 2003 г. (приложения были подписаны 24 июня 2003 г.). В решении отмечено, что отношения сторон по данному контракту носили длительный и устойчивый характер, причем, как видно из имеющихся в деле документов, в большинстве случаев в этих отношениях в качестве генерального директора - органа организации ответчика участвовало именно то лицо, которое подписало спорные приложения. Подписывая 24 июня 2003 г. очередные приложения к контракту, истец не имел оснований предполагать, что полномочия этого лица прекратились накануне. Ответчик же, прояви он надлежащую заботливость в отношении исполнения контракта, должен был и имел возможность заранее уведомить истца об этом обстоятельстве. Информация об увольнении с поста генерального директора лица, подписавшего спорные приложения, была передана истцу только 21 ноября 2003 г. в ответе на претензию последнего от 14 октября 2003 г. В решении также указано, что из представленной представителями истца в заседании арбитража выписки из Единого государственного реестра юридических лиц видно, что изменения, связанные со сменой генерального директора, были внесены ответчиком 27 июня 2003 г., т.е. после подписания спорных приложений.

--------------------------------

<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 33, 34. <2> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2004 г.

С. 272 - 275.

<3> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 66 - 70.

<4> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 124 - 127.

<5> См. там же. С. 264 - 268. <6> См. там же. С. 98 - 101. <7> См. там же. С. 200 - 202.

<8> См.: Международный коммерческий арбитраж. 2006. Специальный выпуск. С.

50 - 60.

При возбуждении стороной ходатайства о признании сделки ничтожной на основании ст. 168 ГК РФ МКАС проверял, действительно ли сделка не соответствует требованиям закона или иных правовых актов. В большинстве случаев МКАС приходил к заключению о необоснованности таких ходатайств. Например, в решении от 11.09.98 по делу N 407/1996 <*> по иску венгерской организации к российской организации признаны неубедительными доводы ответчика, согласно которым основаниями для признания сделок ничтожными служит тот факт, что контракты подлежали обязательной государственной регистрации в России и вывоз товаров, предусмотренных в них, разрешен только спецэкспортеру, которым ответчик не является. В решении отмечено, что отсутствие разрешения на экспорт и регистрации в качестве спецэкспортера не является основанием для признания контрактов недействительными и не может иметь неблагоприятных последствий для истца, ибо осуществление соответствующих действий полностью входило в обязанность ответчика. Следует заметить, что в данном случае ответчик по сути дела ставил вопрос о признании того факта, что при заключении спорных сделок его организация вышла за пределы своей правоспособности. И при разрешении спора между швейцарской фирмой и российской организацией - ответчиком (дело N 302/1996, решение от 27.07.99) <**> ответчик возбудил ходатайство о признании ничтожным заключенного сторонами в 1993 г. договора международной купли-продажи товаров по тому мотиву, что со стороны ответчика он был подписан в нарушение его Устава, соответствующего утвержденному Указом Президента РФ от 01.07.92 N 721 Типовому уставу акционерного общества, созданного в порядке приватизации. Состав

Арбитражного суда отклонил ходатайство ответчика, в частности, по следующим соображениям.

--------------------------------

<*> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 157 - 159.

<**> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 -

2000 гг. С. 141 - 147.

Во-первых, бремя доказывания незаконности заключения договора и соответственно его недействительности согласно Регламенту МКАС (§ 34) возлагается на ответчика. Ответчик же не привел доказательств того, что действиям лица, подписавшего договор, не предшествовали соответствующие решения собрания акционеров и совета директоров его общества.

Во-вторых, действия ответчика, направленные на исполнение договора (поставка части товара и проведение соответствующих расчетов, ведение переписки о порядке поставки оставшейся части товара), свидетельствуют об одобрении в дальнейшем данной сделки.

В-третьих, действия ответчика противоречат положениям ст. 10 ГК РФ о добросовестности в гражданских правоотношениях. Допустив при заключении сделки нарушение и скрыв его от другой стороны, он ходатайствует через три года (в течение которых он один знал о возможной причине недействительности сделки) о признании ее недействительности. Такое поведение не может быть квалифицировано иначе, как "злоупотребление правом".

В решении приведены ссылки на принятые подходы в международном торговом праве, в национальных системах права, а также Принципах УНИДРУА, согласно которым (ст. 3.15) возможность признания договора недействительным ограничивается разумным сроком после того, как отказывающаяся сторона узнала или не могла не узнать о соответствующих фактах или получила возможность действовать по своему усмотрению. Приведена в решении ссылка и на ст. 7 Венской конвенции 1980 г., исходящую из требования соблюдения добросовестности в международной торговле.

В-четвертых, подписание договора в нарушение ограничений, установленных уставом, не может трактоваться как означающее несоблюдение правила о письменной форме, предусмотренного ст. 162 ГК РФ для внешнеторговых сделок.

Между тем по другому спору (дело N 408/1995, решение от 10.02.97) <*> при внешне аналогичных обстоятельствах было удовлетворено ходатайство ответчика о признании ничтожным (на основании ст. 168 ГК РФ) договора в связи с его заключением в нарушение Устава российского акционерного общества, соответствующего Типовому уставу, утвержденному тем же Указом Президента РФ (от 01.07.92 N 721). Но в отличие от изложенного выше случая в этом деле речь шла о пункте Устава, запрещающем без утверждения советом директоров акционерного общества заключать сделки, в которых одной стороной выступает общество, а другой стороной - любой акционер, владеющий пакетом акций, составляющим не менее 5% уставного капитала. Истец (германская фирма), являющийся именно таким акционером, имел все учредительные документы ответчика и должен был знать об установленных ограничениях для подписания сделки генеральным директором общества.

--------------------------------

<*> См.: Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 169 - 171.

Рассматривая спор между английской фирмой и российской организацией (дело N 88/2000, решение от 25.01.01) <*>, состав арбитража признал необоснованным утверждение ответчика о ничтожности контракта, подписанного с его стороны внешним управляющим, со ссылкой на ст. 168 ГК РФ. В решении отмечено, что внешний управляющий был назначен в порядке, установленном Законом РФ о банкротстве, четко определяющим ограничения полномочий внешнего управляющего в распоряжении

имуществом должника. Контракт, заключенный сторонами, не подпадает под категорию сделок, в отношении которых установлены такие ограничения. Ответчик не представил надлежащих доказательств того, что внешним управляющим были нарушены предписания ст. 80 Закона, определяющие порядок получения внешним управляющим полномочий на принятие определенных решений. При этом составом арбитража было обращено внимание на то, что если действительно, как утверждает ответчик, внешний управляющий принял решение о заключении контракта, не имея на то полномочий, то об этом не знал и не мог знать истец: до заседания арбитража (состоявшегося более чем через полтора года после дня заключения контракта) ответчик его об этом не информировал, тем самым допустив явное злоупотребление правом вопреки предписаниям ст. 10 ГК РФ, в связи с чем ему могло бы быть отказано в защите принадлежащего ему права (п. 2 ст. 10 ГК РФ). К тому же, как следует из пояснений представителя ответчика, полученным им по данному контракту имуществом он распорядился, передав его другой российской организации, учредителями которой наряду с ответчиком являются иные российские организации.

--------------------------------

<*> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2001 -

2002 гг. С. 45 - 52.

При рассмотрении спора по иску российской организации к германской фирме (дело N 259/1999, решение от 07.12.99) ответчиком было возбуждено ходатайство о признании иска непредъявленным, поскольку исковое заявление подписано неуполномоченным лицом - оно получило доверенность от генерального директора организации истца, полномочия которого прекращены. МКАС ходатайство отклонил по следующим мотивам:

доверенность на совершение определенных материально-правовых и/или процессуальных действий, выданная надлежаще уполномоченным должностным лицом органа юридического лица, считается доверенностью самого юридического лица;

доверенность не прекращает своего действия автоматически в силу ухода должностного лица, ее подписавшего, со своего поста, если только доверенность не будет отозвана в установленном законом порядке. Однако такого отзыва не последовало.

В то же время при разрешении другого спора (дело N 90/2004, Постановление от 17.12.04) <*> состав арбитража, признав, что представитель истца (австрийской фирмы) не представил надлежащих доказательств его полномочий на предъявление иска (подписание искового заявления) и участие в арбитражном разбирательстве, прекратил арбитражное разбирательство.

--------------------------------

<*> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2004 г.

С. 343 - 345.

При разрешении спора по иску (дело N 99/1994, решение от 22.11.95) <*> МКАС пришел к выводу, что доверенность, выданная истцом его представителю, была сформулирована широко и это давало ответчику основания считать, что представитель обладал полномочиями осуществлять действия, которые истец, по его утверждению, не имел в виду. Между тем ответчик был не вправе исходить из своего первоначального понимания, получив от истца письменное сообщение, из которого ясно следовало, что если даже представитель и имел соответствующие полномочия, то они отменены и соответственно уточнен объем полномочий, вытекающий из доверенности.

--------------------------------

<*> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 158 -

164.

В связи с предъявленным к ней израильской фирмой иском российская организация заявила о недействительности контракта в силу его подписания со стороны истца

неуполномоченным лицом (дело N 108/2002, решение от 17.02.03) <*>. Состав арбитража признал это заявление неубедительным, поскольку оно не было подтверждено документальными доказательствами. При этом было отмечено, что подписи директора фирмы истца на различных документах, находящихся в деле, представляются схожими, какие-либо несоответствия могли бы быть установлены лишь специальной экспертизой, о проведении которой ответчик ходатайства не заявлял.

--------------------------------

<*> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2003 г.

С. 42 - 45.

Применительно к порядку подписания внешнеэкономических сделок российскими организациями и соответственно объему полномочий их представителей, подписывающих такие сделки, необходимо иметь в виду, что с даты введения в действие Основ ГЗ 1991 г., т.е. с 3 августа 1992 г., в отношении такого рода сделок действуют общие правила отечественного законодательства: порядок их подписания определяется учредительными документами соответствующего российского юридического лица <1>. Ранее действовавшее правило о необходимости двух подписей, введенное упоминавшимся выше Постановлением Совета Министров СССР от 14.02.78 N 122, утратило силу с этой даты. Такой точки зрения придерживаются в юридической литературе <2> и практике разрешения споров в МКАС. При рассмотрении спора по делу N 433/1994 (решение от 26.09.96) <3> ответчик (российская организация), ссылаясь на Постановление Совета Министров СССР от 14.02.78 N 122, требовал признания контракта, заключенного в январе 1994 г., недействительным в связи с тем, что он был подписан с его стороны одной подписью. По утверждению ответчика, такой порядок подписания внешнеэкономических сделок продолжает действовать, поскольку указанное Постановление не было отменено. МКАС признал это утверждение ответчика ошибочным, мотивировав свой подход следующим образом. Указанное Постановление Совета Министров СССР действовало на территории России в силу Постановления Верховного Совета РСФСР от 12.12.91 "О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств" вплоть до 3 августа 1992 г. - даты введения в действие на территории России Основ ГЗ 1991 г., которые не содержат специальных требований к порядку подписания внешнеэкономических сделок и не устанавливают последствий его нарушения. Постановление Верховного Совета РСФСР от 12.12.91 определяет действие на территории России актов бывшего СССР не тем, отменен или не отменен акт бывшего СССР, а принят ли соответствующий законодательный акт РСФСР. Следовательно, с 3 августа 1992 г. основания применять указанное Постановление отпали. При разрешении спора по делу N 249/1995 (решение от 20.05.97) <4> истец (российская организация) оспаривал действительность направленного им ответчику телекса, которым были изменены договорные требования к качеству товара, на том основании, что телекс был подписан одним лицом, а это нарушает требования Постановления Совета Министров СССР от 14.02.78 N 122. В решении МКАС указано, что в условиях реформы в области внешнеэкономической деятельности, проводимой в Российской Федерации с 1991 г., существенно изменились предпосылки, обусловившие в свое время принятие данного Постановления. Эти обстоятельства привели к тому, что названное Постановление не применяется в Российской Федерации, что подтверждается, в частности, ст. 9 Вводного закона к ч. 1 ГК РФ. В деле N 239/1994 (решение от 27.11.95) <5> ответчик (российская организация) оспаривал действительность протокола к контракту по тому мотиву, что протокол был умышленно подписан с его стороны одной подписью с целью придания ему только информационного характера. МКАС отклонил возражения ответчика и удовлетворил требования истца. Мотивирован этот подход путем ссылки на ст. 9 Вводного закона к ч. 1 ГК РФ. Согласно содержащимся в ней указаниям нормы ГК РФ об основаниях и последствиях недействительности сделок (ст. 162, 165 - 180) подлежат

Заключение договора международной купли-продажи товаров. М.: Совинтерюр, 1991; Заключение договора: Раздел // Венская конвенция о договорах международной куплипродажи товаров: Комментарий. М.: Юрид. лит., 1994. С. 45 - 73.

Конвенция (ст. 14) предъявляет к оферте три требования:

1)определенность адресата;

2)достаточная определенность содержания;

3)выражение намерения оферента считать себя связанным в случае акцепта.

Что касается первого из этих требований, то оно сформулировано как будто весьма однозначно: оферта должна быть адресована одному или нескольким конкретным лицам. Предложение, адресованное неопределенному кругу лиц, рассматривается лишь как приглашение к оферте. Тем не менее, не признавая публичных оферт, Конвенция не исключает возможности прямо оговорить в предложении, адресованном неопределенному кругу лиц, что оферент считает себя связанным этим предложением. Для установления достаточной определенности оферты в Конвенции предусмотрен перечень условий, которые, как минимум, должны в ней содержаться. К ним относятся: обозначение товара, его количество и цена. Но если обозначение товара должно быть прямым, то в отношении количества и цены допускается косвенное установление или договоренность о порядке их определения. По поводу условия о цене см. дополнительно § 6 гл. 3.

Намерение лица считать себя связанным предложением может быть прямо выражено, например, путем указания, что оно является безотзывным. Но если оферта не содержит такого указания, то, решая вопрос о том, выражает ли она намерение, следует учитывать положения ст. 8 Конвенции. Эта статья предусматривает, что для целей Конвенции заявление и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением (по вопросу толкования намерения стороны в смысле Конвенции см. § 4 настоящей главы).

Указание в оферте определенного срока для акцепта в силу Конвенции рассматривается в качестве намерения предлагающего считать себя связанным такой офертой. Вступление в силу оферты и акцепта увязано в Конвенции (п. 1 ст. 15 и п. 2 ст. 18) с моментом их получения адресатом (соответственно акцептантом и оферентом). Под получением адресатом оферты заявления об акцепте или любого другого выражения намерения понимается сообщение ему устно или доставка любым способом ему лично, на его коммерческое предприятие или по его почтовому адресу либо, если он не имеет коммерческого предприятия или почтового адреса, - по его постоянному месту жительства (ст. 24). Соответственно отмена оферты (даже когда она является безотзывной) и акцепта признается допустимой, если сообщение об отмене получено адресатом раньше или одновременно с офертой и, соответственно, с акцептом (п. 2 ст. 15 и ст. 22). Оферта (даже безотзывная) признается утратившей силу по получении оферентом сообщения о ее отклонении (ст. 17). Акцепт не имеет силы, если оферент не получает согласия на оферту в установленный им срок, а если он не установлен, то в разумный срок, принимая при этом во внимание обстоятельства сделки, в том числе скорость использованных оферентом средств связи (п. 2 ст. 18). Но Конвенция (п. 3 ст. 18) предусматривает и случай, когда акцепт вступает в силу не в момент получения оферентом согласия акцептанта, а в момент совершения акцептантом - в пределах срока, в течение которого оферта сохраняет силу, - действий, свидетельствующих о его согласии с ней, в частности относящихся к отправке товара или уплате цены. Следует подчеркнуть, что в данном случае речь идет не о поступлении к оференту товаров или уплаченной цены, а о совершении акцептантом действий, о которых оферент может узнать и после истечения срока сохранения офертой силы. Условием применения этого правила признается допустимость таких действий:

а) в силу оферты; б) в результате практики, установившейся во взаимоотношениях сторон;

в) в силу обычая.

От права на отмену оферты, основывающегося на том, что предлагающий может отказаться от не вступившей в силу оферты, необходимо отличать "отзыв оферты". При отзыве речь идет о праве на отказ от уже вступившей в силу оферты, но до того, как акцептант ее принял. Конвенция по этому вопросу (п. 1 ст. 16) устанавливает, что оферент может отозвать оферту, если адресат получил сообщение об отзыве до отправки им акцепта. В п. 2 этой же статьи недвусмысленно устанавливается запрет отзыва оферты в двух случаях:

1)если в оферте установлен срок для акцепта или имеются иные указания о ее безотзывности;

2)если для адресата оферты было разумным рассматривать ее как безотзывную и адресат действовал соответственно.

Толкование этих правил в их совокупности приводит к выводу, что допустим отзыв не всякой оферты, а лишь такой, которая не носит безотзывного характера. При этом предполагается, что установление в оферте определенного срока ее акцепта равнозначно признанию ее безотзывной.

Акцепт, согласно Конвенции, может выражаться не только в форме заявления, но и в ином поведении акцептанта, выражающем согласие с офертой (п. 1 ст. 18). К такому рода поведению, как отмечено выше, Конвенция относит действия акцептанта, в частности относящиеся к отправке товара или уплате цены, при условии, что они совершены в пределах срока действия оферты. Для признания таких действий акцептанта выражением согласия с офертой необходимо, чтобы это, например, вытекало из обычая (п. 3 ст. 18). При ссылке в таких случаях на обычай необходимо учитывать предписания ст. 9 Конвенции (см. § 4 гл. 1). Представляется, что совершение акцепта путем конклюдентных действий исключается, если подлежит применению специальное правило об обязательном соблюдении письменной формы договора.

В виде общего правила молчание или бездействие адресата оферты само по себе не является акцептом (п. 1 ст. 18). Однако право сторон, предусмотренное ст. 6 Конвенции, отступить от любого ее положения или изменить его действие предполагает возможность для них договориться о придании молчанию или бездействию правового значения. Основанием для придания правовой роли молчанию или бездействию может послужить и установившаяся между сторонами практика. Это следует из нормы ст. 8 Конвенции о порядке определения намерения сторон. Представляется, что и в этом случае действие предписаний об обязательности письменной формы исключает признание правового эффекта молчания или бездействия.

По общему правилу акцепт должен быть безоговорочным. Если он содержит дополнения, ограничения или другие изменения, он считается отклонением оферты и представляет собой встречную оферту (п. 1 ст. 19 Конвенции). Однако в интересах торговой практики из этого общего правила сделано важное исключение для случаев, когда в ответе на оферту, который имеет целью служить акцептом, содержатся дополнительные или отличные условия, существенно не меняющие условия оферты (п. 2 ст. 19 Конвенции). Такой ответ признается акцептом, если только оферент без неоправданной задержки не возразит против этих расхождений. Если он этого не сделает, то условиями договора будут являться условия оферты с изменениями, содержащимися в акцепте.

Необходимо обратить внимание на то, что в данном случае в силу Конвенции молчание оферента имеет эффект подтверждения согласия с предложениями акцептанта изменить оферту <*>. В связи с применением этого правила возникает вопрос о том, дополнение или изменение каких условий оферты следует признавать существенно ее меняющими. Ответ на него может быть дан только с учетом обстоятельств конкретной сделки. Конвенция же (п. 3 ст. 19) вводит незамкнутый перечень. В него включены