проблемы взаимодействия

Вот обман замыслил лукавейший… Призванный, и от Тебя отложившийся! Возлюбленный, и на Тебя изощрившийся!1

Писание неоднократно заостряет внимание на одержимости Иуды сатаной. «И вошёл сатана в Иуду, называемого Искариотом, одного из числа двенадцати» (Лк 22: 3); во время тайной вечери «диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его» (Ин 13: 2); «вошёл в него сатана» (Ин 13: 27). «Не все вы чисты (καθαροί)» (Ин 13: 11); «среди вас есть неверующие (ου πιστεύουσιν)» (Ин 6: 64), говорит Иисус апостолам, подразумевая Иуду; ибо, как свидетельствует св. Иоанн, Он «от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его» (Ин 6: 64). Неверие и предательство увязываются в поле действия диавольской инспирации: «Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол (καί εξ υμων εις διάβολος εστιν). Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати» (Ин 6: 70−71). Прот. Сергий Булгаков пишет, что слово διάβολος, обращённое к человеку, означает в данном случае, что этот человек является «орудием» диавола2. Обращает на себя внимание тот факт, что Христос до самой тайной вечери обличает Иуду как бы косвенно («один из вас»), не указывая ни на кого конкретно, «скрывая имя Иуды для того, чтобы не обесславить его [на тот случай], если он захочет принести покаяние», как полагает св. Ефрем Сирин3. Все обличения (ср. Мф 18: 15) предназначаются «только к назиданию и исправлению предателя»4. Иначе говоря, за Иудой сохраняется свобода принятия окончательного решения. Христос, по мнению Д.С. Мережковского, не знал, не хотел знать до самой последней минуты, предаст Его Иуда или не предаст5. Однако Искариот, будучи в состоянии покаяться ещё до совершения преступления, не пожелал сделать этого6. Одержи-

1Роман Сладкопевец. О предательстве Иудином / Пер. С.С. Аверинцева // Памятники византийской литературы IV−IX веков. М., 1968. С. 211.

2Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 27. С. 4.

3Книга Иуды. СПб., 2001. С. 15.

4Толковая Библия. Стокгольм, 1987. Ч. 3., т. 8. С. 443.

5Мережковский Д.С. Иуда предатель // Книга Иуды: Антология. СПб., 2001. С. 79.

6Св. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. М., 1993. Т. 2. С. 431.

[281]

мость сатаной, кстати, вовсе не обязательно должна быть понимаема как злоба или ненависть (ср. Мф 16: 23); эта одержимость могла иметь гораздо более сложный и «тонкий» характер, выражаясь в сочетании прагматического расчёта, национального чувства, самонадеянности, гордости, способности к совершению низменных поступков. Предательство Иуды есть проявление не только немощи человеческой (которую в достатке проявили прочие апостолы), но и низости, «ибо что же может быть более низкого, как эта продажа Учителя на растерзание за гроши?»1. Такая диавольская смесь многими угадывается в Иуде.

За предательством последовали раскаяние и вольная смерть. О гибели Иуды в Новом Завете говорится дважды: в Евангелии от Матфея и в книге Деяний Апостольских.

1) «Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осуждён, и раскаявшись (μεταμεληθείς), возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную (ημαρτον παραδούς αιμα αθων). Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вы-

шел, пошёл и удавился (καί ρίψας τά αργύρια εις τόν ναόν ανεχώρησεν καί απελθών απήγξατο). Первосвященники, взяв среб-

ренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови (τιμή αιματόσ εστιν). Сделав же совещание, купили на них землю горшечника (αγρόν του κεραμέως), для погребения странников (εις ταφήν τοις ξένοις); по-

сему и называется земля та “землёю крови” (Αγρός Αίματος) до сего дня. Тогда исполнилось сказанное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь» (Мф 27: 1−10).

2) «И в те дни Пётр, став посреди учеников, сказал (было же собрание человек около ста двадцати): мужи братия! Надлежало

1 Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 6.

[282]

исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святый устами Давида об Иуде, бывшем вожде (οδηγου) тех, которые взяли Иисуса; он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; но приобрёл землю неправедною мздою (ουτος μεν ουν εκτήσατο χωρίον εκ μισθου της αδικίας), и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его (καί πρηνής γενόμενος ελάκησεν μέσος καί εξεχύθη πάντα τα σπλάγχνα αυτου); и это сдела-

лось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама (Ακελδαμάχ), то есть земля крови (Χωρίον Αίματος). В книге же Псалмов написано: да будет двор его пуст, и да не будет живущего в нём; и: достоинство (επισκοπήν) его да примет другой. Итак надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во всё время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его» (Деян 1: 15−22). Перед избранием нового апостола на место Иуды община возносит молитву: «Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи, кого Ты избрал, из этих двух одного, принять место (τόπον) этого служения и апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы пойти в своё место (πορευθηναι εις τον τόπον τον ίδιον)» (Деян 1: 24−25)1.

Как видим, согласно св. Матфею, смерти Иуды непосредственно предшествует раскаяние, которое и является прямым путём от предательства к самоубийству (Мф 27: 3−4). Что означает здесь «невинная кровь» и в чём смысл раскаяния, приведшего Иуду к гибели? В иудейском законе выделяются грехи, «за которые человек не освобождается от наказания в этом мире, хотя бы он и раскаялся», в том числе (наряду с ложной клятвой, прелюбодеянием и ложным свидетельством) − «пролитие невинной крови»2. Ветхий Завет строго осуждает виновных в таком грехе (напр., Пс 108: 38, Иер 26: 15, Притч 6: 16−19); одно ветхозаветное проклятие как будто специально имеет в виду грех Иуды:

1О согласовании версий смерти Иуды см.: Галинская И.Л. Загадки известных книг.

М., 1986. С. 108−111; Кент Г.А. От Иерусалима до Рима. Б.м., 1988. С. 27; Левин-

ская И.А. Деяния апостолов. М., 1999. С. 104−105.

2Еврейская культура в вопросах и ответах. Ростов н/Д, 2000. С. 53.

[283]

«Проклят, кто берёт подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь невинную!» (Втор 27: 25).

В этой связи раскаяние Иуды можно понимать следующим образом. Иуда мог рассудить, что Христос, если даже Его предать в руки врагов, Сам выпутается; а Иуда мог заработать на этом беспроигрышном деле кругленькую сумму. Так он мог рассудить не только по своему уму, но и по своей вере в могущество Божие; кроме того, здесь можно видеть и отголосок того самого искушения («если Ты Сын Божий» и т.д.), которому сатана подвергал Христа в пустыне (Мф 4: 3), а иудеи – во время распятия (Мф 27: 40, Мк 15: 30). После ареста и приговора эта вера Иуды пала: Иисус не явил Свою божественность, Он обманул бедного Иуду, Он оказался не тем, за кого Себя выдавал. Теперь Иуда оказался виноватым, умертвив Того, Кто обещал не умереть. Иуда ошибся в своей вере и в своих расчётах и поэтому-то и раскаялся в своём предприятии, пожалел о совершённом. Вот что может означать фраза о предательстве «невинной крови»: Иуда не за того принял Иисуса; человек Иисус пострадал зря, и всё из-за него, из-за недогадливого Иуды, который слишком легко поверил, поторопился, довёл дело до смерти невинного человека. Хотел инициировать явление силы Божией, а вместо этого убил человека (хорошего человека, который никому не сделал никакого зла, который только заблуждался о себе, считая себя Мессией). Пусть Иуда и обманулся в своих ожиданиях, но заслужил ли Христос те мучения, которые Он теперь вынужден претерпеть, заслужил ли Он ужасную смерть?1 Ошибка Иуды повлекла тягчайшие последствия, в чём он и раскаялся. Если всё это не так, то почему же «кровь невинная»? Если бы Иуда думал о Христе то же, что и члены синедриона, то он вовсе не считал бы Христа невинным; напротив, Иисус был бы для него величайшим религиозным преступником, достойным позорной и назидательной казни (Мф 26: 65−66). Если же злодей Иуда специально сдал архиереям ни в чём не повинного

1Мень А., прот. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. М., 1992. Т. 7.

С. 199.

[284]

Учителя, чтобы погубить Его и заработать на этом, то в чём он раскаялся, когда всё вышло именно так, как он хотел?

Не лишено оснований известное мнение о том, что Иуда был одержим политической идеей «о царстве Израиля» (ср. Деян 1: 6), которое представлялось ему Царством Божьим; это Царство и должен был основать на земле Мессия. Иуда – «настоящий иудей, трепетно и кровно любящий свой народ»; в нём живёт «надежда на грядущего Мессию»1. Душа Иуды «горит мессианской ревностью и болит национальной скорбью»; он − «иудейский мессианист», националист и «революционер»; о. Сергий Булгаков даже называет его «большевиком»2. Может быть, Иуда, единственный горожанин среди апостолов, пошёл за Христом именно потому, что надеялся найти в Нём «высшее исполнение своих же собственных идеалов, восприняв Его по собственному своему образу»3, по образу революционера-освободителя. Иуда был «человеком идеи», готовый ради неё к любым жертвам. При этом он не понимал и не принимал образа мыслей и действий своего Учителя и потому искренне хотел «изменить Его путь, исправить Его мысли и действия»4. Иуда хочет видеть Иисуса «на престоле Израилевом, открывающим царство Своему народу, утоляющим всякую скорбь и исцеляющим всякий недуг и всякую болезнь в людях, а затем и мировым владыкой. Кажется, все есть для этого возможности, но нет воли, нет решимости, почему-то Он медлит. И даже больше того: из уст Его раздаются эти слова о предстоящем страдании и смерти и, стало быть, верной неудаче Его дела»5. Только Иисус может спасти свою благословенную и многострадальную отчизну, а за ней и весь мир; «но Он не хочет»6. Иуда внутренне сопротивляется этому настрою и постепенно приходит к убеждению, что «это он, Иуда, призван помочь Учителю, совершить с Ним и через Него Его дело»7.

1Жураковский А., свящ. Иуда. Киев, 2004. С. 6.

2Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 10.

3Там же. С. 20.

4Там же. С. 24.

5Там же. С. 25.

6Жураковский А., свящ. Иуда. С. 95.

7Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 25.

[285]

Иуда понимает, что он должен делать: он добьётся победы высшей правды ценой собственной души, ибо «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15: 13). Это говорил Сам Иисус; Он же сказал, что сберегающий свою душу потеряет её, а теряющий – приобретёт (Мф 10: 39, 16: 25; Мк 8: 35; Лк 9: 24, 17: 33; Ин 12: 25). Иуда согласен взять на себя этот страшный духовный риск; он заставит Иисуса стать самим Собой, хотя бы ценою предательства; он поставит Его в безвыходное положение, из которого Он может выйти, только открыв перед всеми своё царское достоинство. Более того, Сам Христос «ожидает для этого жертвенной помощи своего друга Иуды»1. Поэтому-то Иуда и хочет «путём предательства заставить Его воспользоваться Своей чудотворящей силой и вступить на путь Мессии как земного царя»2. За тридцать сребренников он продаёт Того, «Кто мог бы и не захотел стать царём»3. Таким образом, Иуда предал Христа за то, что Он «не был властвующим Мессией», и раскаялся потому, что Он «не сошёл со креста»4.

Политико-экономическая утилизация Богочеловека – вот в чём, видимо, состоял мотив всех действий Иуды. Однако Христос погибал, а ни с небес, ни из народа не исходило никаких чаемых Иудой революционных манифестаций. Выходило так, что Иуда просчитался. «То мятежное своеволие, с которым он хотел исправить путь Учителя, заставив Его исполнить его волю, теперь растаяло в нём, сменившись невыносимыми муками совести, адом на земле»5. Ставка в игре была чрезвычайно высока, но она с лихвой окупилась бы, если бы замысел Иуды осуществился. И вот теперь становилось ясно, что цель, которая оправдала бы такие средства, не была достигнута; Иуда оказывался не величайшим стратегом, а корыстным глупцом, не победителем, а преступником. «Вместе с раскаянием в Иуде пробудилось сознание ужаса всего им содеянного. Титанизм, истощив свой порыв и обличив своё бессилие, обратился на своего носи-

1Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 26.

2Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 174.

3Жураковский А., свящ. Иуда. С. 99.

4Вышеславцев Б.П. Вечное в русской философии // Вышеславцев Б.П. Этика преображённого Эроса. М., 1994. С. 205.

5Булгаков С., . Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 55.

[286]

теля; ревность, своеволие и деспотизм, которые были устремлены на Иисуса, теперь удушающей силой отяготели на нём самом»1.

Нельзя сказать, что Иуда совсем не любил Иисуса; он посвоему любит Его, но это любовь ревнивая и подозрительная. Такая любовь «хочет осуществить здесь то, что начертано в небесах»; земное и субъективное начинает заслонять Истину. Иуда, испытывающий своеобразную любовь к Учителю, «свою собственную грёзу принимает за эту Истину и по ней хочет мерить любимого», хочет «извратить Его по своему собственному образу, совершая насилие над Его свободой»2. Всякая ревнивая любовь превращается в деспотическое насилие, которое или разрушает свой объект, или само должно упраздниться3. Это правило приобретает особо трагическую перспективу, когда речь идёт о любви к Богочеловеку: Его начинают любить по своей мерке, в Нём стремятся видеть свой собственный (слишком человеческий) идеал. Так земная, унижающая любовь Иуды, соединившись с его земными целями, превращается в средство убийства Христа.

В душе Иуды, согласно Оригену, «боролись противоположные чувства: он не был всей душой враждебно настроен против Иисуса, но не сохранял по отношению к Нему всей душой и того чувства уважения, каким проникается ученик к своему учителю. Решившись предать Его, [Иуда] подошедшей толпе, намеревающейся схватить Иисуса, подал знак и сказал: “Кого я поцелую, тот и есть, возьмите Его” (Мф 26: 48). Он, таким образом, сохранил в отношении к Нему некоторое чувство уважения: ведь если бы этого чувства у него не было, то тогда прямо без лицемерного целования он предал бы Его. Отсюда разве не ясно для всех, что в душе Иуды наряду со сребролюбием и со злым умыслом предать Учителя было тесно связано чувство, произведённое в нём словами Иисуса, – то чувство, которое, – если можно так выразиться, – заключало в нём ещё некоторый остаток доброго расположения. <…> Если сребролюбивый Иуда, крадущий милостыню, которую

1Булгаков С., . Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 56.

2Там же. С. 23.

3Там же.

[287]

полагали в ящик в пользу бедных (Ин 13: 29), возвратил тридцать сребренников архиереям и старейшинам из чувства раскаяния, то это, несомненно, является действием учения Иисуса, которого предатель не мог совершенно презреть и извергнуть. Да и выражение: “согрешил я, предав кровь невинную”, – было, собственно, сознанием своей вины. Посмотри, какую жгучую боль произвело в нём раскаяние в совершённом преступлении: он не мог более выносить даже самой жизни, бросил в храм деньги, поспешно удалился, ушёл и повесился. И этим поступком он сам над собой произнёс приговор и в то же время показал, какую силу имело учение Иисуса над Иудой, – этим грешником, вором и предателем, который всё же не мог совершенно исторгнуть из своего сердца учение Иисуса, преподанное ему» (Против Цельса II 11)1.

Само раскаяние Иуды, как видим, указывает на то, что он всё же сохранял в себе остатки христианского достоинства; однако оно же свидетельствует и о том, что Иуда не дорос до полноты апостольского призвания. Это гибельное несовершенство Иуды подчёркивается употреблением термина «раскаяние» (μεταμέλεια), который в христианском сознании принципиально отличается по смыслу от термина «покаяние» (μετάνοια). Первое означает сожаление о содеянном, близкое к разочарованию и полному отчаянию; второе значит «перемену ума» как перерождение, стремление отделиться от греха, связанное с надеждой на бесконечную милость Бога, способного помочь человеку в этом перерождении, как бы ни был тяжек человеческий грех. Покаяние приносится Богу, раскаяние происходит в метафизическом одиночестве. Именно к покаянию призывал Христос: «С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь (μετανοειτε), ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 4: 17); апостолы, наученные Христом, «проповедовали покаяние» (μετανοωσιν) (Мк 6: 12). Иу-

да же раскаялся; «одно это слово содержит в себе тайну конца Иуды»2.

1Ориген. Против Цельса. М., 1996. С. 118.

2Булгаков С., прот. Иуда Искариот – апостол предатель // Путь. 1931. № 26. С. 55.

[288]

Будучи «обличаем совестью» (Ин 8: 9), Иуда раскаялся не «в библейском смысле»1, а как бы протрезвел, одумался, «увидел дело рук своих»2 в истинном свете. Иуда не покаялся в содеянном, а «только потерял последнюю надежду»; это чувство безнадёжности и воспрепятствовало его «действительному покаянию»3. Раскаяние в отчаянии лишь бесконечно подтверждает грех, утверждает его как непоправимый факт. «Грех, который уже положен, пишет Сёрен Кьеркегор, есть неоправданная действительность, он <…> полагается индивидом как действительность в раскаянии, однако раскаяние не становится свободой индивида. Раскаяние <…> не может отменить грех, оно может только мучиться из-за него. Грех продвигается вперёд в своих последствиях, раскаяние следует за ним по пятам, правда, всегда отставая на мгновение. Раскаяние принуждает себя глядеть на ужасное (то есть только на собственный грех и его последствия. – С. А.), однако оно <…> потеряло бразды правления и сохранило силы лишь печалиться. Здесь страх достигает своей вершины»4.

Кьеркегор говорит о том, что раскаяние без надежды ввергает человека в состояние, именуемое в аскетике «печалью»; это состояние, как пишет преп. Иоанн Кассиан, «согрешающую душу ведёт не к исправлению жизни, не к очищению пороков, а к гибельнейшему отчаянию. Она-то не попустила Каину покаяться после братоубийства и Иуде по предании Господа поспешить к средствам удовлетворения, но в отчаянии вовлекла его в петлю виселицы» (Послание к Кастору IX 9)5. Об опасности такой «чрезмерной печали» (περισσοτέρα λύπη) пишет св. апостол Павел (2 Кор 2: 7). «Смотри же, сколько Павел <…> боялся отчаяния, как сильного оружия диавола»6; зная, «что сделал диавол с Иудою», апостол не хотел допустить повторения подобных случаев в Церкви7. Душа, как говорит св. Иоанн Златоуст, «когда отовсюду

1Толковая Библия. Ч. 3, т. 8. С. 443.

2Мень А., прот. Указ. соч. С. 199.

3Толковая Библия. Ч. 3, т. 8. С. 443.

4Кьеркегор С. Понятие страха // Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 207.

5Преп. Иоанн Кассиан. Писания. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. С. 116−117.

6Св. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. М., 1993. Т. 2. С. 313.

7Там же. С. 314.

[289]

обнимает её печаль, скоро гибнет, если никто не подаст ей помощи; и спасительная печаль о грехах от неумеренности становится гибельною»1. Страх, лишённый надежды, ведёт к смерти.

Мы можем найти у Кьеркегора описание некоего алгоритма, согласно которому (если применить его к анализу случая Иуды) происходит внутренний переход от предательства к самоубийству. Ступенями этого перехода являются отчаяние, автономия суждения и автономия действия.

1) Раскаяние без надежды выражается в отчаянии, в сознании невозможности исправить собственный грех и исправиться самому грешнику. «Когда отчаиваются в собственном грехе, пишет Кьеркегор, это означает, что грех заключён внутри своей собственной последовательности (то есть живёт собственной жизнью в- себе, развивается по своим собственным внутренними правилам. – С. А.) или же стремится там оставаться». Грешник срастается с собственным грехом, отождествляется с ним; «он полностью отказывается иметь какое бы то ни было отношение к добру». Но грех есть способ утверждения онтологической ограниченности, замкнутости, прерывания сообщения с Другим. Поэтому отчаявшийся грешник «решает слушать лишь самого себя, иметь дело только с собою, замкнуться в пределах своего Я… <…> оградить себя отчаянием своего греха от всякой неожиданности (то есть от надежды на чудо. – С. А.) или следования добру. Он сознаёт, что сжёг за собой все мосты и стал столь же недостижим для добра, сколь это добро недостижимо для него»2. Раскаяние без надежды

вполном экзистенциальном одиночестве – это всегда смертель-

ный страх, который «забегает вперёд» и демонстрирует человеку последствия его греха «ещё до того, как они наступили»3; страх отчаяния всегда торопит грешника. «Страх в отчаянии бросается

вобъятия раскаяния. Раскаяние отваживается на последнюю попытку. Оно постигает последствия греха как наказание, а гибель – как следствие греха. Оно погибло, его суд состоялся, приговор не

1Св. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. Т. 2. С. 314.

2Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 331.

3Он же. Понятие страха. С. 208.

[290]