проблемы взаимодействия

ти и дальше. Можно задать вопрос: достаточно ли позорна смерть Иисуса на кресте, чтобы выразить собой предел падения? Нет, Иуда пал ниже; поэтому подлинный бог – именно Иуда, ибо в нём «Бог стал человеком полностью»1, до самого конца. Христос у Нагибина называет Иуду Своей «жертвой»2. Более того, Он говорит Искариоту: «Обреки себя на свой страшный подвиг, Иуда, обреки без надежды, и ты станешь выше Меня»3. Таким образом, подлинная жертва спасения – это предательство Иуды, а истинный спаситель – это опять же он; Христос – только предтеча Иуды и средство для осуществления его спасительной миссии.

Такое отношение к Иуде не изобретение современных литераторов; оно было характерно ещё для гностической секты каинитов, «прославлявших “отрицательных” библейских персонажей», в том числе Каина и Иуду4. Некоторые гностики, пишет св. Ириней Лионский, «говорят, что Каин происходит от высшей силы5, и Исава, Корея, содомлян и всех таковых же признают своими родственниками, и поэтому они были гонимы Творцом (мира. − С.°А.), но ни один из них (в действительности. – С. А.) не потерпел вреда, ибо Премудрость взяла от них назад к себе самой свою собственность. И это, учат они, хорошо знал предатель Иуда, и так как только он знал истину, то и совершил тайну предательства

(proditionis mysterium), и чрез него, говорят они, разрешено (dissoluta) всё земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя (её. – С. А.) Евангелием Иуды» (Adv. haer. I 31, 1)6. В учении секты каинитов, по словам А.Ф. Лосева, мы видим, как София «оказывается не просто временно согрешающей, но вечным покровителем человеческого грехопадения» (если грех здесь понимать в христианском смысле. – С. А.).

симметричную антитезу, не раз дававшую пластический мотив для изобразительного искусства» (Аверинцев С.С. Иуда Искариот // Мифология. М., 1998. С. 261).

1Борхес Х.Л. Три версии предательства Иуды. С. 200.

2Нагибин Ю. Любимый ученик. С. 16.

3Там же.

4Сыркин А.Я. К характеристике индуистского пантеона // Учёные записки Тартуского государственного университета. Вып. 309: Труды по востоковедению. Тарту, 1973. С. 184.

5От «Высшего Превосходства» (a superiore principalitate).

6Св. Ириней Лионский. Творения. М., 1996. С. 108.

[301]

«Первым учеником и апостолом Софии явился Каин, убийца Авеля, а затем и тот Иуда, который был предателем Христа»1.

Каиниты (καϊανοι) обычно включаются в гностическую группу так называемых офитов, то есть в «братство змея» (όφις − «змей»); Владимир Соловьёв относит их к «сиро-халдейским» гностикам2. На особую древностьофитов указывает то обстоятельство, что ониназываются не по имени основателя; вероятно, эти «братства» существовали ещё до христианства и с появлением последнего лишь изменили свою форму3. Они и сохранились дольше других гностических направлений: «ещё в 530 г. Юстиниан издавал против офитов законы»4. Каиниты, как и другие офиты, строго исповедовали космологический дуализм5. Существуют, по их мнению, две силы: София (Σοφία), высший эон, ισχυροτέρα δύναμις(крепчайшаясила) иГистера(Υστερα), творецвсего этого мира, ασθενεστερα δύναμις (слабейшая сила). От брачного союза Евы с обеими силами рождаются Каин (от Софии) и Авель (от Гистеры). «Потомок высшей силы убил Авеля, восторжествовал над низшею силою. Преемники этой высшей идеи были затем содомляне, Исав, Корей, Дафан и Авирон и, наконец, Иуда предатель, единственныйистинныйапостолСофии»6.

Каиниты учили, что «люди не могут спастись, если не пройдут чрез все роды дел (nisi per omnia eant). <…> И совершенное знание (scientiam perfectam), по их словам, состоит в том, чтобы предаваться безбоязненно таким делам, которые непозволительно и называть» (Adv. haer. I 31, 2)7. Они признавали своей целью «продолжать в истории дело таких славных деятелей, с которыми ничего не могла сделать Истера: они также хотели бороться с нача-

1Лосев А.Ф. История античной философии. М., 1989. С. 188. О каиновой сущности предательства Иуды говорит В.В. Розанов: «Как это ужасно! Ещё (одно. – С. А.) каинство человека, ещё убитый в нашем дому, на нашем поле Авель! и какой Авель!» (Розанов В.В. Трепетное дерево // Книга Иуды. С. 284).

2Философский словарь Владимира Соловьёва. Ростов н/Д, 1997. С. 94.

3Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. М., 1994. Т. 2. С. 188; ср.: Карсавин Л.П. Глубины сатанинские (офиты и Василид) // Малые сочинения. СПб., 1994. С. 60.

4Болотов В.В. Указ. соч. Т. 2. С. 188.

5Там же. С. 190; Карсавин Л.П. Глубины сатанинские. С. 64−65.

6Болотов В.В. Указ. соч. С. 190.

7Св. Ириней Лионский. Творения. С. 108.

[302]

лом, сотворившим мир, средствами, достойными Содома и Гоморры»1. Каиниты понимали подлое предательство Иуды как исполнение высшего служения, необходимого для искупления мира и предписанного Самим Христом. Именно эта точка зрения, находящаяся в резком противоречии со всей христианской традицией, была высказана во II в. и «нашла некоторые отголоски в литературе ХХ века»2

У каинитов, судя по всему, существовали определённые христологические разногласия. Одни из них утверждали, что Христос – носитель зла, и именно за это Его предал Иуда. Другие считали, будто Христос был благ, а Иуда предал Его «согласно небесному знанию» (κατά τήν επουράνιον γνωσιν); архонты Гистеры поняли, что если Христос будет предан распятию, то их слабая сила совершенно опустошится (κενουται); зная это, Иуда поспешил и «всё привёл в движение», совершив тем самым «благое дело для нашего спасения»3. Поэтому-то образ Иуды Искариота у каинитов занимает центральное место в мировой истории, оттесняя на задний план личность Христа. Будучи «знающим», т.е. обладая высшим «гносисом», Иуда, по их убеждению, верно оценил самый критический момент в этой истории; поэтому-то он и έσπευσε καί πάντα εκίνησεν, поспешил и всё привёл в движение. Если бы Иуда не поспешил, если бы он не привёл всё в движение, то, возможно, история мира «свернула бы в совсем иное русло»; тогда поспешили бы архонты Гистеры и изменили бы её ход в свою пользу4. Иначе говоря, Христос – второстепенное лицо, лишь предмет соревнования между гностиком Иудой и представителями тёмной силы. Предательство Иуды, продиктованное высшим знанием,

есть теургическое «таинство», per quem et terrena et caelestia omnia dissoluta5.

1Болотов В.В. Указ. соч. Т. 2. С. 190; ср.: Карсавин Л.П. Глубины сатанинские.

С.°64.

2Аверинцев С.С. Иуда Искариот. С. 261.

3Сидоров А.И. Гностическая философия истории // Палестинский сборник. Л., 1987.

Вып. 29 (92). С. 42.

4Там же. С. 44−45.

5Там же. С. 45.

[303]

Итак, согласно гностическим реконструкциям, воспроизводимым современной литературой, деяние Иуды прочитывается как решающий эпизод борьбы «посвящённых» против Творца мира. Не вызывает сомнений, что Иуда был записан в гностики посмертно. Однако в данном случае важно, каким образом осмыслена роль Иуды в сотериологической перспективе. Эта роль представлена как соревнование с Иисусом или прямое противоборство Ему; а значит, сама соотносительная позиция Иуды в отношении Христа видится и изнутри христианства, и извне его вполне тождественно. Такая позиция аксиологически утверждается или как негативная, или как позитивная (современные писатели довольно просто добиваются «парадоксальности» в истории Иуды путём переворачивания ценностного смысла основных персонажей этой истории1); но оба эти утверждения мы можем понять как два типа дескрипции одного и того же события. Указанные подходы не противоречат, но дополняют друг друга, помогая интерпретатору выяснить суть того, что случилось с Иудой, позволяя понять, что путь Иуды к самовольной смерти лежит через самоутверждение предателя за счёт Христа. Богоубийство ведёт к абсолютной экзистенциальной автономности субъекта, влекущей неизбежную смерть. Так Писание и литература постепенно связывают воедино разрозненные элементы деяния Иуды.

1 См.: Четина Е.М. Указ. соч. С. 92.

[304]

П.П. Каминский

Становление философии природы в очерковой прозе В. Распутина

Представления В. Распутина о природе можно рассматривать как проявление его онтологии. В начале творческого пути (конец 1950-х – начало 1960-х гг.) В. Распутин делает природу фоном, на котором разворачивается действие героического освоения Сибири комсомольцами, рассматривает ее как объект покорения1. Одновременно, абстрагируясь от официальной патетики эпохи, В. Распутин экспериментирует с лирическими зарисовками природы2, в чем достигает значительного успеха в очерках и рассказах о Тофаларии3. Художественно-публицистический цикл об этой заповедной саянской стране и ее коренных жителях тофах являет собой прямо противоположную героико-эпической – лирикоонтологическую тенденцию в творчестве молодого корреспондента газет «Советская молодежь» и «Красноярский комсомолец».

1Распутин В. Костровые новых городов: Очерки. Красноярск: Кн. изд-во, 1966. 100 с. Содерж.: Продолжение саянской легенды; Золотые костры романтики; А потом пойдет поезд; Возвращение; Подари себе город на память; Пять последних шагов; Мое открытие Талнаха; Володя и Слава.

2Он же. Байкал бушевал // Сов. молодежь. 1959. 18 окт. С. 3–4.

3Он же. Край возле самого неба: Очерки и рассказы / Крат. предисл. А. Преловского; Худ. Т.Г. Леви. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1966. 66 с. Содерж.: Край возле самого неба; В Саяны приезжают с рюкзаками; Продолжение песни следует; От солнца до солнца; На снегу остаются следы; И десять могил в тайге; Продается медвежья шкура; Эх, старуха; Человек с этого света.

[305]

Здесь начинается формирование системы представлений В. Распутина о природе – авторской онтологии, которая развивается в зрелом творчестве писателя1 и окончательно оформляется с 1980-х гг. в публицистической прозе о Сибири2, однако формируемая в этой прозе картина мира до сих пор изучена недостаточно3.

Взгляды В. Распутина на природу в публицистике могут быть классифицированы по трем основным уровням: 1) категориальному; 2) географическому; 3) хозяйственно-экономическому. В первом случае писатель размышляет о природе вообще, об ее фундаментальных свойствах, многообразных формах, связях и отношениях, выстраивает иерархию бытия. На втором уровне категориальные представления о бытии транспонируются на понимание природы Сибири. Третий уровень возникает в публицистике в начале 1980-х гг. и связан с экологической и моральноэтической проблематикой. Такое разделение носит условный характер, выделяемые уровни находятся в отношениях диффузной взаимосвязи.

Концепцию бытия в очерковой прозе В. Распутина целесообразно интерпретировать при помощи понятия «биосферы». Эта категория, введенная в оборот естественнонаучного и философского сообществ в 1875 г. Э. Зюссом, означает одну из оболочек планеты, «область активной жизни» и описывает живые организмы и среду их обитания (нижняя часть атмосферы, гидросфера и верхняя часть литосферы) в аспекте динамического единства. Приведенными понятиями, следовательно, можно обобщить всю совокупность объектов живой и неживой природы, изображаемых писателем и составляющих в целом авторскую картину природного мира. В нее входят, во-первых, живое вещество – представите-

1«Вниз и вверх по течению» (1972), «Прощание с Матерой» (1976).

2Распутин В. Сибирь, Сибирь… М.: Молодая гвардия, 1991. 304 с. (Отечество Старое. Новое. Вечное). Содерж: Сибирь без романтики; Тобольск; Кяхта; Байкал; Горный Алтай; Моя и твоя Сибирь; Русское Устье. Переизд.: Распутин В. Сибирь, Сибирь… Иркутск: ООО «Артиздат», 2000. 256 с. Вкл.: Вниз по Лене-реке.

3Петушкова Е.В. Экологические проблемы в отечественной публицистике второй половины ХХ века (С. Залыгин В. Астафьев, В. Распутин): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Тверь, 2004. 22 с.; Панкеев И.А. Валентин Распутин: по страницам произведений. М.: Просвещение, 1990. 141 с.; Тендитник Н.С. В. Распутин: Колокола тревоги: Очерк жизни и творчества. М.: Голос, 1999. 150 с.; и др.

[306]

ли биологических царств флоры и фауны: деревья (тайга), прочие растения, животные (кабарга, медведь, волк, белка, соболь, байкальская нерпа, различные виды рыб, микроорганизмы, тундровый песец, олени и пр.). Во-вторых, объекты тропосферы: ветра, облака, осадки. В-третьих, объекты гидросферы: озеро Байкал, Телецкое озеро, саянские реки Казыр и Гутара, реки Ангара, Катунь, Индигирка, Лена, Енисей, Тобол, Обь, Иртыш, Бия, Иркут, Васюганские болота. Наконец, в-четвертых, объекты верхнего слоя литосферы: Саяны, пик Белуха, остров Ольхон, ольхонская скала Саган-Хушун, Шаман-камень, равнины, тундра и т.д. В систему онтологических представлений писателя можно также включать антропосферу (этносферу, социосферу, техносферу) и область трансцендентного.

В. Распутин рассматривает природу как космос – сложное, законченное единство, различные компоненты которого взаимосвязаны и находятся в динамическом равновесии. Понимание этого сложного взаимодействия складывается еще в 1961 г.: «Скалы вытянули вверх свои уродливые остроконечные головы и, ухватившись за небо, стягивают его вниз. Деревья, как самые бесстрашные альпинисты, выстроившись цепочкой, лезут на скалы. Когда дуют ветры, горы приветствуют друг друга, помахивая ветвями деревьев. Ветры разносят запахи, расплескивают по тайге горячее солнце, рассеивают снежную муку»1.

Живые существа и человек в цикле органично включены в космос и его отношения. В очерке «Край возле самого неба» молодой В. Распутин описывает сцену противостояния волка и кабарги. Спасаясь от хищника, животное оказывается на скале, откуда, оставшись без сил, падает через несколько дней в лапы терпеливому противнику, а волк оглашает тайгу торжествующим воем: «Вой этот легко перемахнул через каменную стену, на которую не смогла взобраться кабарга, и напугал оленей. Потом он утонул в шумной Гутаре»2.

1Распутин В. Край возле самого неба // Сов. молодежь. 1961. 12 февр. С. 4.

2Там же.

[307]

Художественная система саянских очерков еще не совершенна, над ней довлеет самодостаточное любование экзотикой; образы природы самодостаточны и не взаимодействуют с используемым фольклорным материалом. Хотя В. Распутин исследует отношения живых организмов, в том числе человека, со средой обитания – собственно экологию Саян, он не поднимает экологических проблем; вторжение геологов-разведчиков не вызывает у молодого В.°Распутина тревоги.

Окончательное формирование онтологии В. Распутина связано с личной духовной драмой писателя: «Судьба деревни Аталанка, оказавшейся после затопления на дне Братского моря, волновала и тревожила писателя непрестанно. Не каждому поколению приходится пережить уничтожение колыбели, в которой формировалось его духовное существо»1. Это событие отражается в очерке 1972 г. «Вверх и вниз по течению» и определяет онтологию В. Распутина в последующем.

Природа Сибири в публицистике 1980-х – начала 2000-х гг. осмысляется как совершенный и исключительный в своей красоте и богатстве, стабильный и внутренне упорядоченный универсум. Он существует в пространстве вечности, не имеет своих автономных границ и органически включен в систему мироздания. К примеру, размышляя о Байкале, В. Распутин пишет, что «многими и многими чувствительными капиллярами связан он со всем огромным миром, видимым и невидимым, который нам до конца не дано постичь»2. Сакральным содержанием при этом обладают только объекты неживой природы – тропосферы, гидросферы и литосферы. Биологические организмы, в том числе растительные, выступают равноправно сосуществующими обитателями символических ландшафтов.

Обо всех составляющих сибирской природы в зрелой публицистике писатель говорит в превосходной степени: «…равнина – так это равнина, самая большая и самая ровная на планете, болота – так болота, которым и с самолета нет, кажется, ни конца ни края. Восточносибирская тайга – это целый материк. <...> Реки – Обь,

1Тендитник Н.С. В. Распутин: Колокола тревоги: Очерк жизни и творчества. М.:

Голос, 1999. С. 10.

2Распутин В. Байкал передо мною… // Роман-журнал XXI век. 2003. № 8 (56). С. 9.

[308]

Енисей, Лена – могут соперничать лишь между собой»1. Сибирской природе свойственны такие качественные характеристики, как исключительность, уникальность, самодостаточность, не вмещающиеся в такие известные понятия, как многообразие и контрастность, суровость и т.д. Писатель подчеркивает разноликость Сибири в разных ее углах и рисует широкие, детализированные, многоплановые полотна Байкала, Горного Алтая (пик Белуха, река Катунь, Телецкое озеро), северной тундры, включая в очерк историю их открытия, опираясь на местные легенды и восторженные записи десятков ученых, художников и писателей.

Центральное место в онтологии зрелого В. Распутина занимает авторский космогонический миф, согласно которому Бог начал сотворение мира именно с Сибири, «и повел его широко, броско, не жалея материала, и только уж после, спохватившись, что его может не хватить, принялся выкраивать и мельчить»2. Озеро Байкал называется «мерой щедрот» господних, «которой мерил, чему сколько быть от него»3. Человек при этом предстает венцом мироздания. Бог замышляет его еще в начале космогонии, чтобы было кому любоваться совершенными результатами творения. Весь предшествующий человеку процесс созидания мира подготовляет его явление. Такое предназначение человека как субъекта эстетического созерцания предполагает его чувственность, духовность и нравственность. В этом сюжете представления В. Распутина о бытии позиционируются тремя сферами – областью трансцендентного, природной средой и антропосферой.

Трансцендентное (Бог, Вечность), при этом, только заявлено в форме художественного образа и никак не детализируется автором. Реальность потустороннего проявляется в мире только посредством объектов живой и неживой природы. В выдержках из «Байкальских дневников» природа осмысляется как опосредующее звено между богом и человеком. Не соединившись с ней в

1Распутин В. Сибирь без романтики // Сибирь, Сибирь… М.: Молодая гвардия, 1991. С. 46.

2Там же.

3Распутин В. Байкал // Распутин В. Сибирь, Сибирь… М.: Молодая гвардия, 1991.

С. 87.

[309]

деле «препровождения души», человек не сможет совершить акт трансценденции: «Она не пустит»1. Повсюду в сибирской природе писатель видит рассыпанные знаки потустороннего. Например, Байкал обладает «многоверстными письменами»2, способность к чтению которых была утеряна современным человеком к.

Важный аспект в онтологии В. Распутина – взаимоотношения в системе природная среда – человек. Место человека в мироздании интересует В. Распутина еще в цикле «Край возле самого неба». Характер взаимосвязи человека и космоса в тофаларских очерках определяется исключительно точкой зрения и установкой на восприятие природного мира Саян. В очерках выделяется три типа воспринимающего сознания: 1) сознание пришлого современника; 2) сознание коренного населения Тофаларии; 3) сознание субъекта речи очерка.

Первый тип восприятия – восторженно романтический. Его носителями являются геологи и туристы. Автор восхищается красотой и силой этих людей. Но природа и человек обладают разновеликими потенциалами, Саяны встречают чужаков опасностями и смертью. По мере накопления уважительного отношения к природе и приобретения необходимых для выживания навыков происходит своеобразная инициация приезжих в жизнь Саян. Принимая их законы, становясь пленниками Саян, люди включаются в структуру космоса; между человеком и природной средой устанавливается устойчивая, двусторонняя духовная коммуникация: «…сотни сердец, как сжатая пружина, несут в себе запас той яркой разноцветной радости, с которой встречают открытия. И однажды этот день настает. Обычный с утра, он заканчивается фейерверком чувств, и все эти чувства, словно праздничные поздравления от сотен друзей, получают горы»3.

Однако тип восприятия приезжего человека не полноценен, не достаточен для обретения связи со всей полнотой реальности.

1Распутин В. Байкал // Распутин В. Сибирь, Сибирь… М.: Молодая гвардия, 1991.

С. 94.

2Там же. С. 118.

3Распутин В. В Саяны приезжают с рюкзаками // Распутин В. Край возле самого неба. Иркутск, 1966. С. 10.

[310]