Что такое авторитет?

Авторитет — нужная вещь, без него невозможно работать, а в семье это предмет самой первой необходимости. Каждый и старается, если уж нет природного дара, заменить его каким-нибудь суррогатом, поскольку сур­рогаты отнюдь не запрещены, даже в государственных магазинах продает­ся, например, кофе суррогат! Совершенно открыто! Ведь и с голосом так: нет хорошего тенора, есть какой-нибудь, при помощи его не только разго­варивают, но даже и поют. Нет хорошей фигуры, делается фигура при по­мощи костюма, и не только для общего приличия, но даже и для побед.

Так делают и с авторитетом. Каждый старается из чего-нибудь его приго­товить, и очень мало есть таких людей, которые в отчаянии махнули ру­кой на свою бесталанность и живут как попало.

Суррогатное творчество родительского авторитета очень распространено. Имеется несколько его типов, мы отметим самые яркие.

Тип первый. В этом типе авторитет делается по принципу потрясения. Родители, а больше всего отцы, держатся перед домашними, как боги. У нас отдельные углы, недоступные, как «святая святых» в иерусалим­ском храме. В семье все с трепетом произносят: папина кровать, папин шкаф, папины штаны. Папа, возвращаясь со службы, не проходит по ком­натам, а шествует. Обедает папа один, хмурый и «загазеченный», а дети это время где-нибудь пересиживают в семейном переулке. Когда папа дома, все передвигаются на носках и говорят шепотом. Папин авторитет поддерживается специальным ритуалом и множеством ритуальных пред­метов. Сюда относятся: папина машина, папин шофер, папин портфель и в особенности папин кабинет, но бывает, что ритуальный характер при­нимают и предметы менее значительные, в том числе и папина зубочист­ка. Папина служебная деятельность обыкновенно покрывается мраком не­известности, отчего она кажется более блестящей и важной. Папа такого сорта редко спускается со своей вышины для производства педагогического действия, но ни в коем случае нельзя утверждать, что папа педагогически нейтрален. Напротив, все, что совершается в семье, совер­шается от его имени или от имени его будущего недовольства. Именно недовольства, а не гнева, потому что недовольство папино — вещь ужас­ная, папин же гнев просто представить себе невозможно. Мама поэтому так и говорит:

— Папа будет недоволен.

— Папа узнает.

— Придется рассказать папе.

Папа редко входит в непосредственное соприкосновение с подчиненны­ми. Иногда он разделяет трапезу за общим столом, иногда даже бросит величественную шутку, на которую все обязаны ответить восторженны­ми улыбками. Иногда он ущипнет девочку за подбородок и скажет:

— Живешь?

Девочка обязана замереть от счастья и опустить голову. Но такая прогул­ка папы по семейным угодьям происходит редко. Большей частью папа передает свои впечатления-директивы через маму после ее доклада. Тогда мама говорит:

— Папа не согласен.

— Папа согласен.

— Папа узнал и очень сердился.

Польза такого авторитета в том, что он производит действительное потря­сение, и при этом надолго. Даже женатые сыновья боятся беспокоить папу и предпочитают иметь дело с секретарем, то бишь с мамой. Из детей такой семьи выходят люди, очень склонные к подхалимству <...>.

Тип второй. Авторитет создается по принципу «твердой воли». Родители не окружают себя недосягаемым ритуалом и не стараются потрясти и за­пугать детей. Здесь родители вообще более «умственные» и склонные к педагогическим рассуждениям. Основанием для родительской мудрости здесь служит известная формула:

— Раз сказал — так и будет.

Родители только и следят за тем, чтобы родительский авторитет имел ха­рактер тавровой балки: ни согнуть, ни разделить, ни сдвинуть. Несмотря на большую распространенность этого типа, каждый его представитель глубоко уверен, что он первый «это» придумал, поэтому каждый очень ревниво относится к своему детищу и никогда ему не изменяет.

Жизнь детей в такой семье не имеет самодовлеющей ценности, она прине­сена в жертву последовательности и субординации. Добросовестные ро­дители строго смотрят за тем, чтобы в семейной дисциплине не происхо­дило никаких колебаний. Без грубости и ритуала, тем не менее настойчи­во, родители рассыпают положения и приказания, наказания и замечания. Хорошо они сделаны или плохо, изменились обстоятельства или не изме­нились — «оставь надежду навсегда», они должны быть выполнены, кор­рективы и перемены невозможны. Часто родители и сами видят, что по­ступили плохо, что получается бесцельно, иногда опасно, иногда жестоко, все равно: авторитет — главное.

Такая система приносит большой вред не столько в своем действии на ре­бят, сколько в действии на родителей. Постепенно они становятся сухими формалистами, и уже не только в области приказания, но и вообще в сво­ем отношении к детям. Формализм укрепляется в самой родительской натуре, он мешает им видеть движение и рост детской личности, особен­ность и своеобразие отдельного случая, неожиданные повороты детской психики, собственные ошибки и собственную неповоротливость. Ребенок таким воспитателям кажется зеркалом авторитета, не больше того. Это тоже суррогат, не такой глупый, как первый, но гораздо глупее всяко­го другого. В нем ничего нет, кроме примитивной прямолинейности. Мо­жет быть, есть такие роды деятельности, где он может пригодиться, но на детей он может оказывать только безнравственное влияние. Живые, податливые, легко формирующиеся и изменяющиеся духовные движения ребенка вовсе не имеют вида прямой линии, а скорее напоми­нают сложный зигзаг, сопровождаемый частыми возращениями и пет­лями, явлениями ритма и повтора. Тавровая балка для такого сложного движения — наименее подходящий регулятор, способный только разру­шать нежные нити детского характера. Сегодня ребенка цукали за ложь, наложили наказание, видели какой-то поворот, но не разобрали, какой и в какую сторону, выдержали наказание до конца, создали этим новый поворот, тоже не разобрали какой, наломали, напортили, смяли и идею лжи и идею правды, все повороты и все впечатления. И довольны, пото­му что главное достигнуто — сохранен родительский авторитет. Завтра будут цукать за правду, которая показалась почему-то неудобной, будут так же слепы и так же ничего не увидят, а «дело до конца доведут». Все эти концы один с другим не сходятся, да и каждый в отдельности ничего не стоит.

В такой семье нет всеподавляющего страха, но зато нет и другой важной вещи: разумности и целесообразности родительского авторитета. Что по­лучится из детей, предсказать трудно, потому что слишком разнообразны и случайны комбинации детского движения и родительской тупости. Но беспринципность в такой семье рождается обязательно. Дети привыкают к неожиданным и неоправданным сопротивлениям, привыкают к бесси­лию всех разумных принципов, привыкают к глупости и формализму. Унеся эту привычку в жизнь, они и там готовы будут встретиться с лю­бым требованием и с любым капризом без сопротивления. Они выработа­ли в себе умение извернуться, чтобы в том и в другом случае не сильно пострадать, и этим умением они воспользуются даже и тогда, когда им бу­дет предъявлено разумное требование. Жизнь они встретят без любви и не­нависти — только одной ловкостью и острым глазом (Макаренко А. С. Книга для родителей // Пед соч. — М.: Педагогика, 1985. — Т. 5. — С. 241-245).

Проанализируйте классификацию авторитетов, выстроенную А. С. Макаренко. С какими типами авторитетов вы сталкивались? Приведите примеры.

К какому типу авторитета тяготеете вы как воспитатель?

___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________