Magnitsky_M_L_Pravoslavnoe_prosveschenie

Сочинения

Иоанна Крестителя, и около двух тысяч слушателей по подписке по 25 руб. с каждого (50 000 руб. в год) собраны для услышания таких проповедей, в которых под предлогом католических опровергались существенные догматы Церкви господствующей.

Наконец, лжеучитель сей, отчасу более предприимчивый, напечатал на немецком языке оное толкование на Евангелие, во многих местах противное христианскому учению, а в иных открыто опровергающее божественность Спасителя. Изъяснение его на Евангелие Св. Матфея, переведенное, сколько помню теперь, Бирюковым, служившим тогда в департаменте просвещения, и выправленное Поповым, на казенный счет напечатано, в очень большом количестве, вероятно, для рассылки по училищам, но в сие самое время обличено пред государем, по несчастью, такими людьми, которые, видя один отрывок сего обширного дела, всей связи его не обнимали, а изучить ее в порядке и с трудом не хотели, обращая таким образом дело Божие и государственное в некоторый род личности и интриги. Книга до появления ее из типографии остановлена и по высочайшему повелению сожжена. Госнер выслан за границу и после многих похождений занимает теперь какое-то место в Берлине. Попов и Бирюков преданы суду Сената, обвинены, и дело о них, как и слышал тогда, поступило в Государственный совет.

Попов,сверхтоговелобширную,нанемецкомязыке, переписку­ со всеми духовными иллюминатами из славнейшихвГермании,отПестолоци123 доБадера124,который особенно забавлял петербургскихсвоих корреспондентов разными чудесностями магнетизма. Я видел, как, при отбытии Попова в Англию, перевозили для надежнейшего сохранения два шкафа сего, по-видимому, важного архива в такое место, где он казался безопасным.

291

М. Л. Магницкий

Из сей переписки составлял он своеручные выписки, кои представлялись на дальнейшее усмотрение.

Мнепоказаныбылидвеизнихдляустрашениясилой сей партии. Я могу наименовать их, ежели будет нужно.

Свеликими предприятиями на правительство и лучшее общество Петербурга приехала отовсюду выгнанная m-me Krudner125 – предшествуемая­ славой претерпенных ею гонений за проповедование истины и особенно известностью статьи одной из немногих газет,

вкоторой был напечатан справедливый или подложный разговор ее о принятом ею участии в заключении Священного Союза – ручались­ за успехи ее в России. И действительно, едва она явилась, как множество к ней поехало, особливо сектаторы всех родов. Она рассказывала посетителям довольно однообразно о высоких особах, у ней бывших, указывала, весьма гордо и напыщенно, те места, где стоя (якобы на коленях) они с ней молились. Говорила с жаром и красноречиво о наступлении дней последних и утверждала, что Наполеон есть антихрист, так настоятельно, что даже когда было объявлено о его смерти, она не хотела ей верить и говорила, что он бежал к туркам и от них, предводительствуя всей Азией, опять явится.

Сней жил зять ее Беркгейм и жена его, которая и теперь, с главной ее ученицей, княгиней Голицыной (сестрой княгини Мещерской­ , урожденной Всеволожской),

вимении коей, в Крыму, умерла m-me Krudner, живут еще там, как слышал я, вместе. Беркгейм сей, тотчас определенный в службу, по рассказам сектаторов (по-

следователей) m-me Krudner, был одним из примечатель-

нейших примеров ее чудотворений, получив исцеление от смертной болезни ее молитвой.

Вера в нее была так сильна, что когда государь (неизвестно мне почему) приказал выслать ее из города,

292

Сочинения

то люди, к нему самые приближенные­ , не устрашились выставить ее портреты в своих кабинетах и открыто ездить посещать ее в месте изгнания за городом. Никогда иначе не мог я изъяснить себе сего сектаторского фанатизма многих, самых добрых из них, как тем, что, не изучив основательно­ ни истории религии и Церкви своей, ни ее догматов и чувствуя­ в последней половине жизни нужду в пище духовной, обращались­ они с сей потребностью к первому из окружавших их обманщику, который, злоупотребляя неведением и доверенностью их, ловил их в сети своей секты, обольщал, между тем, гордость их легким переходом от жизни совершенно чувственной и порочной к высокой степени святости, ничего не расстраивая в привычках их. Много примечательных наблюдений имел я случай сделать в сем отношении потому только, что разные сектаторы, зная во мне человека им неприязненного, в течение семи лет трудились над зазывом меня в свои союзы, рассказывая многое как о себе, так и о других.

Сверх того Попова, о котором говорил я подробно, было еще два, того же имени, сектатора: брат его Григорий Попов, откуда-то им выписанный, и Гавриил Попов, приставленный им к Кошелеву и служивший опорой сему духовному и телесному слепцу в Царском Селе на его прогулках.

Время, о котором говорю я теперь, от 1815 до 1824 г., было самое блистательное в владычестве сектаторства. Все пути были им заграждены, все главнейшие места в министерствах духовном и просвещения заняты. Царство его так было твердо, что оно не устрашилось открыто знаменовать свою силу грозными ударами гонения.

Некто Станевич126 (теперь, кажется, где-то директором гимназии), служивший тогда в канцелярии статссекретаря Кикина127, издал книгу «Плач над гробом

293

М. Л. Магницкий

младенца». Сочинение довольно ничтожное по весьма посредственному дарованию и тяжелому его слогу, но примечательное только по некоторым истинам в пользу Православия и сильным выходкам против духовных сект. Места сии немедленно примечены сектаторской полицией и указаны ею Кошелеву. Духовный цензор архимандрит Иннокентий128 призван к высшему начальству для допроса: «По недосмотрению или намеренно он пропустил сию книгу?» Бедный инок сей (сочинитель лучшей истории нашей Церкви), чрезвычайно немощный от примерно строгой жизни, слишком верующий и добродетельный, чтобы продать истину, кото­рой святость

всии времена гонений для друзей ее наиболее дорога, отвечал небоязненно: «С намерением, ибо сам убежден

втом же мнении». В тот же день Станевич схвачен полициейипосланвизгнание.Книгаегоизлавокидажеиз частных домов, как самое опасное сочинение, отобрана и так истреблена­ под личным надзором Тургенева, что когда, по миновании сего времени, в 1824 году, Станевич вызван государем, вознагражден и опять определен

вслужбу, а книгу его приказано на счет его величества напечатать, то в целом городе не могли найти ни одного экземпляра. Архимандрит Иннокентий наречен епископом в Оренбург­ для ссылки его туда и потом, по многим просьбам и в виде помилования, назначен в Пензу; но сраженный сими насилиями, занемог в Москве, нуждаясь в самых необходимых потребностях, коих бы и не имел без призрения графини Орловой129. Доехав до Пензы и вследствие сей болезни скоро скончался, жертвой гонений такой секты, которая непрестанно проповедует терпимость. Не буду упоминать здесь ни о квакерах, заведших в Петербурге свои училища, ни о поселении их на Царскосельской дороге, под особливым покровительством и начальством тайного советника Джунковско-

294

Сочинения

го, давнишнего методиста, но должен говорить о самой вредной и нелепой сектаторке Татариновой130. Ей позволеножитьвтогдашнемМихайловскомзамке,дабымогла безопаснее от полиции распространять свое общество. Занятие его состояло в каком-то особенном роде магнетизма. Люди, к нему приготовленные, входили в собрание и с помощью быстрого кружения поодиночке, а иногда и вместе, до пены у рта и беспамятства, изнемогая в каком-то странном роде исступления, пророчествовали для знатных посетителей, вещи самые для них приятные, а для прочих – что случится. Славнейшим из сих вещунов был какой-то барабанщик. Кошелев с друзьями и племянницей (Татищевой), Галахов, Попов и один из племянниковграфаМилорадовича131,которыйчутьбыло не сошел с ума от углубления в гнусные тайны сего общества, в которое вовлечен он был усерднейшим помощником, и другом Татариновой, Пилецким, который был тогда секретарем тюремного общества. Отец Милора­ довича, узнав о несчастном положении сына, прискакал из Малороссии (он зять графа Кочубея), хотел увезти его с собой, но, кажется­ , не успел в том, и сей молодой человек, ежели не ошибаюсь, вскоре умер. Священник Малов, весьма покровительствуемый тогда Кошелевым, был членом сего общества.

Старинный учитель Татариновой, какой-то преста- релыйскопец,жившийгде-товпредместьяхПетербурга, почитался вначале патриархом сей секты. Попов и прочие почитатели его ездили принимать­ от него благословение, целовали руку и получали какие-то просвирки­ . У него были также собрания. Он назывался в обществе своем искупителем. Пели духовные песни, и какая-то женщина пророчествовала. Он поссорился с Татариновой и до того был гоним сей случайной сектаторкой, что, наконец, схвачен и отвезен в Соловецкий или другой мо-

295

М. Л. Магницкий

настырь. (Дело сие весьма известно бывшему тогда оберполицмейстеру Горголи.)

В то время как Феслер жил в своем саратовском изгнании, канцлер граф Румянцев132 случайно его там увидел. Возвратясь в Петербург и величая его пред государем великим и славным в Европе человеком, он успел склонить его величество на позволение ему приехать в Петербург. Таким образом, все прошлое забыто и он явился опять на зрелище публичной деятельности. Иллюминат его ложи, бывший тогда директором Царскосельского пансиона, Гогеншильд, ввел его в милость Кошелева, и в самое короткое время сей опасный сектатор определен суперинтендантом в Саратов над всеми тамошними колониями, над их 120 училищами и 10 губерниями. Он ввел там самовольно особенного рода обряды, состоящие из литургии его сочинения, напечатанной в Германии, которой в лютеранском исповедании совсем нет. Протестантское духовенство вверенных ему губерний много на сие роптало, но не смело жаловаться, зная связи его в высшем правительстве.

Он, кажется, сохраняет сношение свое с германскими иллюминатами через сына, который ежели не живет теперь, то недавно жил в Германии. Сим закрылось для меня зрелище духовного иллюминатства в течение пяти лет.

IV.

<3)> Об иллюминатстве академическом

21 февраля 1831 г. Ревель.

Предмет сей записки, для удобнейшего его обозрения нужно разделять на две статьи, из которых первая

296

Сочинения

займется «иллюминатством классическим», а вторая – «литературным».

I.

Об иллюминатстве классическом

Государь Петр Великий, обнимая обширным умом своим все части государственного управления, не упустил из виду и просвещения народного. Он переписывался о нем с Лейбницем133 и, наконец, составил такой проект «Академии», из которого видна цель его: «поставить под направление правительства такое средоточие народного просвещения, которое распределяло его не иначе, как в смысле коренных законов его империи и единообразно, повсюду»; ибо предположенная им Академия, соединяя все предметы наук, должна была иметь при себе и университет. Кончина препятствовала ему привести сие предложение в действие. Екатерина I, хотя исполнила волю его учреждением Академии, но не совершенно по мысли Петра; ибо университет при ней не образован и установление сие, доставаясь в управление людям более случайным, нежели сведущим, принимало разные виды под именем «преобразований», доколе не только совершенно отошло от первой цели великого своего учредителя, но и раздробилось на четыре академии:«наук,медицины,художествисловесности».Таким образом, разлучились «история от живописи, математика от механики и архитектуры, физика и химия от медицины, словесность от наук». Исчезло единство – цели, управления и средств. Одно и то же установление потребовало всего вчетверо. Но по счастью, недеятельность наших Академий препятствовала принести им много вреда, хотя, как естественно, и принимали они все отпе-

297

М. Л. Магницкий

чаткидухавремени.«Медико-хирургическая»,напротив, была в видах иллюминатской пропаганды орудием весьма деятельным, имев там некогда кандидата Казанского университета Сыромятника, который, живя в моей канцелярии, учился в ней хирургии; я видел, могу сказать, своими глазами, как сей самый добрый и благочестивый молодой человек, слыша в течение двух только лет один «чистый материализм» и, наконец, поступив на лекции иллюмината, самого известного печатными его сочинениями Веланского134, сделался совершенно неверующим. Действительно, большая часть молодых лекарей, из сего заведения в полки поступающих, так образованна и может нечувствительно разносить по армии начала весьма опасные, тем удобнее, что лекарь, имея самый короткий доступ к больному и страждущему, весьма скоро с ним сближается, не обращая на себя особенного надзора. Дух сей Академии знаменовался многими буйствами и, особенно, «самоубийствами», кои весьма тщательно, под предлогом белых горячек и сумасшествия, были от правительства скрываемы.

От Иосифа II был прислан агент для образования у нас школ «нормальных», коих самое название, как многие заметили, несет печать иллюминатства.

Но систематическое действие иллюминатов на народное наше просвещение началось собственно с самым началом текущего столетия, когда при первом образовании министерств учредилось «министерство просвещения». Оно [было] вверено графу Завадовскому, человеку, по совершенной его лени и беспечности самому способному быть орудием интриги. Известные в первой записке моей Мартынов и Каразин им овладели; первый, сделавшись директором его департамента, а последний – душой министерства, потому что сохранял еще славу некоторой случайности и неутомимо пи-

298

Сочинения

сал записки и проекты, которые беспечный и ленивый министр представлял охотно. Два соединенные сии иллюмината перевели уставы немецких университетов почти слово в слово и, приделав к ним «грамоты», ограждающие права их так незыблемо, как ничто еще у нас ограждаемо не было (дабы связать державную власть на случай перемены ее мысли), сделали то несвойственное с нашим природным правлением и внутренним устройством образование университетов, которое ныне существует, ибо:

1-е.  Среди империи самодержавной состав их совершенно республиканский, на том правиле германских университетов, что все их члены «равны», а ректор только «первый между равными».

2-е.  Молодым людям, в них обучающимся, даны чины, шпаги и права; к чему сии знаки заслуг без службы? Им предоставлена большая свобода и ненаказанность за проступки, ибо университет по своему уставу ничего не может сделать более, как удалить проступившегося.

Примечание. Сим часто пользуются университеты для недопущения до правительства всего, что у них происходит.

3-е.  Университетам присвоен домашний суд? На что? 4-е.  Они до того выгорождены из надзора полиции, что почитают себя каким-то особым царством, общему

порядку не подчиненным.

5-е.  Университетам предоставлена такая власть, какой никто в империи, кроме государя, не имеет: они выбираютординарныхпрофессоров,тоестьмогутжаловать из ничего в надворные советники.

6-е.  Попечитель никакой определенной власти не имеет, а только, по уставу, есть род ходатая о их пользах.

Уставы университетов открыли широкую дверь иноземному иллюминатству. К нам приехали такие

299

М. Л. Магницкий

люди, которых потом насилу выгнали, но уже с чинами и деньгами русскими (Шаде, Броннер, Раупах и пр.). Я, между прочими, нашел в Казанском университете в 1819 уже году профессора Броннера, который, быв иезу­ итом, обокрал монастырь, бежал из него, переменил религию и, будучи выписан к нам, сделан прямо ординарным профессором, то есть надворным советником, дворянином, имеющим право купить недвижимое имение. Я нашел всю его историю в книге, находившейся в библиотеке университета. По официальному моему о сем предоставлении он выключен.

Я нашел известного цареубийцу Грегоара135, уже выключенного за то из камеры французских депутатов, почетным членом Казанского университета и в сношении с ним присылкой своих сочинений. Его тоже по моему предоставлению выключили. Но отобрать патента не решились.

Для центрального управления сими установлениями набрано подобное им Главное правление училищ.

Когда, по смерти графа Завадовского, вступил на его место старинный мартинист, граф Разумовский136, выписанный из Москвы, то Мартынов продолжал управлять Министерством просвещения в прежнем смысле, тем удобнее что граф до чина действительного тайного советника не управлял ничем.

Но впоследствии министр духовных дел и народного просвещения немедленно, по вступлении в звание сие, был принужден удалить его.

При Разумовском вышел на сцену Уваров137, зять его. Воспитанник французского аббата (Manguin), выу- чившийсяписатьпо-немецкиивозмечтавшийбытьслав- ным литератором на сем языке, он вступил в сношения с древнейшим из иллюминатов, Гёте, который, обольщая его тщеславие, весьма успешно выделал из него одного

300