Magnitsky_M_L_Pravoslavnoe_prosveschenie

Сочинения

сока была. Она пала, разрушена, и мох растет на самом верху ея, и пресмыкавшиеся у ея подножия смело ползают по ней. Зловещий ворон безбоязненно вьет гнездо в ея трещине.БюстМеншиковавовсемвеликолепииегопридворной одежды стоит в погребу башни в темноте, внизу. Кто, придя сюда, не вспомнит славы падения, ссылки сего временщика? Кто не вспомнит, как недовольный им офицер (недостойный сего имени и, как Герострат, висторииживущий)вБерезовеплюнулемувтолицо,на которое прежде взглянуть не осмеливался; наш Меншиков смиренный и тем высший прежнего своего величия, отерся и перекрестился».

«Трогательный памятник родителям здешнего хозяина напоминает так известное глубокое почтение и нежность к матери».

«Зеленый обелиск печального дерева скрывает внутри себя изображение царя почившего10: все сказано, и невольный вздох взят у прохожего».

«Беседка Меллисино11 есть красноречивейшая история добродетельного мудреца, умевшего в бескровном

ибедном юноше открыть, воспитать и образовать будущего Сюллия. Но вместе с тем она есть история сердца благодарного, в продолжение многих лет, от самой юности до ныне свидетельствующего ту память благодарности, благодеяний ему оказанных, которая так редка в свете. Выйдя из беседки, невольно любишь воспитателя и почитаешь воспитанника».

«Видишь, подходя к большому дому, некоторый свет из этих окон. Это отблеск царственной славы, жившего здесь державного гостя12. Вместо успокоения переносит он с собой сюда иногда дела Камчатки

иЛиссабона, Америки и Швеции, Торнео13 и Персии. Через полвека, когда сей гигант славы и могущества отдалится на расстояние историческое, его увидят.

221

М. Л. Магницкий

Вы слишком малы, он слишком велик: стоя близко, всего обозреть невозможно».

«Здесь живет хозяин дома, ты видел гроб его в церкви, видел прекрасную статую Веры14 в саду, видел святые иконы во всех комнатах, и есть в тех, где живет он, укромноеместо,вкотором,оставивзапорогомсуетность земной славы и заботы дел государственных, предстоит он в тишине Царю царей и каждый вечер дает ему отчет в делах протекшего дня15: как дух, я это знаю точно».

«Эти благоустроенные деревни особенно примечательны тем, что они были колыбелью одного из огромнейших памятников царствования Александрова: военных поселений. Великое сие учреждение и хвалят, и осуждают у вас по-земному. В мире духовном мы видим вещи иначе. Часто величайшие люди приводят в действие величайшие предприятия, не видя сами истинной их цели, хотя имеют в виду цель весьма добрую и полезную: в них достигается цель учредителя, но она побочная, она несоразмерна с обширностью громады. Истинная цель откроется детям, может быть внукам, и тогда узнают, что первая мысль всего учреждения была вдохновение, совершенно согласное с великою судьбою христианского мира. Так отчасти видели мы в одно время чрезвычайные заботы об усовершенствовании у нас артиллерии, и кто мог тогда подумать, что это было нужно для Лейпцигской битвы и батарей Монмартра16? Посланник французского консула17, близко смотревший тогда на сие учреждение, думал ли, что приготовленные пушки определены разгромить еще только возникающее величие его владыки, когда достигнет он до самой вершины земных величий? А что бы сделали вы без пушек в такой войне, где вся тактика на них была основана? Не могу тебе сказать более, а скажу только: заметь одну вещь, всякое большое учреждение, которому в основании по-

222

Сочинения

ложена вера православная, будет независимо от дел человеческих и намерений, не только прочно, но и иметь великое влияние на судьбу Церкви Христовой и царств земных. Имеяй уши слышать да слышит!».

Шесть часов било, сказал человек, меня разбудивший; я встал и пошел гулять по саду, стараясь припомнить, сколько мог, так досадно прерванный сон.

Краткая речь к Императорскому Казанскому университету, произнесенная 15 сентября 1825 г.

Господа члены университета!

Законоучители, блюстители христианской нравственности и благолепия, преподаватели высших познаний во всех родах наук и словесности!

Проведя с лишком три недели в ежедневных, самых строгих испытаниях студентов и воспитанников гимназии, почти по десяти часов каждый день продолжавшихся, вникая, по жительству моему в самом университете, во все подробности оного я могу сказать, без преувеличения, что осмотрел университет внимательно, изучил самый внутренний ход его учебного, нравственного и полицейского управления; знаю не только лица, в разных частях сего управления, но и каждого студента; в чем и ссылаюсь на вас самих. Могу сказать, что видел университет – и университет единственных по достоинству по отличным способностям, по высоким познаниям лиц, почтенное сословие его составляющих, единственный по доброму духу преподавателей, по личной и всему городу, пред которым смело говорю

223

М. Л. Магницкий

сие, известной их нравственности и благоповедению, скромности, образованности и отличным успехам во всех полезных знаниях студентов. Здесь родители и родственники их, я на них ссылаюсь; здесь начальство губернии, я им свидетельствуюсь.

Из числа 91 студента, по самом строгом исследовании, найдено достойных золотой медали, положенной за отличные во всех классах успехи, украшающиеся основательным познанием Закона Божия и Христианскою нравственностию, <…> почти равно достойных семь. Сего дня прочтены публично имена их. Найдено сверх того во всех отношениях хороших и весьма хороших студентов 22, итого 29. Какой похвалы красноречивейшей Вам всем, Милостивые Государи, желать и ожидать от меня можно? Вы сами себе ее сделали. В то самое время, как повсеместно видели мы благотворные заботы Государя Благочестивейшего и верных исполнителей священной Его воли об искоренении тех пагубных лжеучений, которые, как проток подземный, устремлялись подрыть Святые Олтари Бога отцев наших; в то самое время, говорю, университет Казанский, зазлатоюоградоюВысочайшеданныхемуИнструкций, чужд повсеместной заразы, верен общей матери нашей Церкви Православной, питает юность, пылающую живою верою, чистым медом ее небесного учения.

Два дни тому, на сем самом месте, Светильник Православия, которым благословил Господь град Ваш, как новый Златоуст, окруженный толпящимися к нему воспитанниками университета, вопрошал их о догматах веры, строго испытывал в убеждении о святости Церкви Правоверной, благоговении к их ответам, утешался их успехами, благословлял сих юношей и детей благочестивых.

В то самое время, как лжеименная философия, отравляя все науки и даже словесность и самые искусства

224

Сочинения

тлетворным своим ядом, беснует умы на Бога и Царей,

вуниверситете нашем самый яд сей претворяется в целительноесредствопротивбуйнойгордостиразума.Воспитанники ваши, путеводимые благочестивым Нестором вашегосословия,твердоизучиливсевозражениянанелепые положения естественного права и с улыбкою презрения к возмутительным его бредням изощряют природное свое остроумие на счет славнейших его Апостолов.

Вместо тех буйных мечтаний некоторых германцев, кои возникли с своевольством Лютеровой реформы и так лживо называются ныне философиею, мечтаний, в углу Северной Германии распространенных такими людьми, коих и имен на другом краю Европы никто не знает; вместосихмечтанийпринятаувастаздравая,истинная,беззатейная философия, которая прямит и изощряет умы, с которою жили счастливо Отцы наши, верили Богу и Царям, в которой воспитаны и образовались отличнейшие мужи нашего Отечества, Светила нашей Церкви.

Впреподавании истории всеобщей был я обрадован тем, чего всегда желал, не предвидя возможности исполнения,чегодаженесмелинадеяться.ИзвестнаяречьБоссюэта,бессмертныйпамятниксегохристианскогогения, удивление потомства, представляя общий взгляд ума необыкновенного, взирающего с неба на судьбы, движение и падение царств земных, была дана в руководство Преподавателю всеобщей истории, но что он сделал с нею? Он из простого очерчения Боссюэтова сделал картину всемирных происшествий, осветив ее тем незаходимым светом, вне которого всякое просвещение человеческое тьма густая. Он исполнил в преподавании своем то, что

вВысочайше утвержденной Инструкции ректору нашего университета предписано; он смелою рукою свергнул те идолы языческого величия, пред коими весь ученый мир, преклоняя колена, стоит уже две тысячи лет. В жи-

225

М. Л. Магницкий

тиях Святых Церкви Православной показал он те высокие примеры всех добродетелей, пред коими меркнет и исчезает, как тень, слава Брутов и Лукреций1. Он сорвал венцы с гордого чела героев языческой древности и почтительноположилихнаокровавленномпрахеКолизея2,

кстопам Святых мученических ликов.

Впримерах словесности греческой отрадно было слышать святые имена Златоуста, Григория, Кирилла, Афанасия и Макария наряду с Демосфеном3. Отличные и быстрые в сем предмете успехи были как бы последствие благословения сих святителей чужеземными учителями греческой словесности оставленных и презренных.

Роднясь с эллинскою, словесность отечественная преподана совершенно согласно с нашими инструкциями. Студенты, коих свежая и счастливая память обогащена отборнейшими сокровищами священного и гражданского красноречия, сочиняли и произносили, без приготовления, на самом экзамене, речи на разные предметы, им заданные, и слог речей сих, всегда правильный и чистый, был прилично украшаем и силен.

Класс поэзии, обыкновенно так суетный и бесполезный, приносит здесь не только большую учебную, но и нравственную пользу. Изящный вкус студентов, доказанный строгою и тонкою критикой образцовых стихотворений древних и новых, образован на поэзии священной, коей все роды находят и показывают они, с удивительною точностию, в Библии.

Историю Российскую знают они основательно и в направлении, согласном с духом Церкви и чувствами верноподданных к Царям Отечественным.

Всловесности латинской, французской и немецкой успехи равно блистательны и быстры. Но удивительные оказались кандидаты словесности восточной в самое краткое время. Неожиданно прибывшие на испытание

226

Сочинения

природные знатоки языков арабского и персидского задавали письменно и диктовали им места из разных авторов и остались совершенно довольными, как переводом, так и произношением их, столь трудным для европейца. Они удивлены были знанием одного из студентов, рассказавшего им труднейшие эпохи из истории восточной литературы, биографию их примечательнейших авторов

ивесь ход магометанского законоучения.

Внауках математических, физике, химии и минералогии преподаны все новейшие сих наук открытия и усовершения так, что те из студентов сих кафедр, кои были внимательны, ничего нового в университете Парижском не могли бы услышать.

Один из преподавателей сих кафедр, во всех частях управления отлично и долговременно университету служивший, несмотря на разнородные озабочения его начальством, слишком уверенным в его неутомимости, преподал обширнейшие части прикладной математики с обычною ему ясностию и основательностию, другой объял всю чистую математику, от геометрии до астрономии, предмет обширнейший, и только его дарованию, только обширности познаний его соразмерный.

Отделение медицинское делает отличную честь университету, как образованием многих хороших врачей, так и особенно добрым духом тех частей сей науки, коими завладела уже вредная философия нашего века.

Но где я возьму слов и особливо времени, чтобы рассказать подробно все, что видел я в здешнем университете хорошего, отличного и поистине великих пох­ вал достойного?

Пройдумимовеликолепногоздания,трудамивашими воздвигнутого, с благородным сбережением важных сумм, вам вверенных и с изящным вкусом отделанного. Миную великолепный Храм ваш, особливым тщанием

227

М.Л. Магницкий

ипожертвованиями вашими украшенный, где в священном мраке, церкви первых веков напоминающем,

иединым всевидящим оком освещенном, воспитанники ваши возносят усердную молитву, поют священные песни, прислуживают священнослужителям, слышат Слово жизни, всею прелестью духовного красноречия ваших пастырей облеченное. Прейду в молчании внутреннюю чистоту, опрятность и благоустройство ваших зданий, не брошу взора на богатые и трудами вашими приведенное в порядок обширное книгохранилище, богатые собрания ископаемых, из разных стран присланные и свезенные, кабинеты естественные, физических орудий, медалей восточных и римских, собрания редкостей, но как умолчу, что один из вас обвез славу заведения, его воспитавшего, кругом Света, сделал ему честь благородным поведением своим, образованностию, обширными познаниями, умножил число членов ваших отличнейшими учеными, установил сношения университета вашего с славнейшими Академиями Европы?4 Как умолчу, что вся честь столь слабо описанного мною благоустройстваКазанскогоуниверситетапринадлежит вообще каждому из вас, и в особенности двум лицам, в самом университете начальствующим, и я с радостию сердечною вам и им отдаю оную торжественно.

Насилуя так продолжительно внимание ваше и не раз уже, вероятно оскорбив скромность вашу, одно только извинение имею принести вам – день, в который с вами беседую.

Обстоятельства, от нас независящие, привели торжество наше к сему всерадостному и, смело скажу, всемирному празднику через целую цепь торжеств и праздников. Два дни тому назад, в день обновления храма, освещен великолепный Храм университета в честь воздвижения Честнаго Животворящего Креста Господня.

228

Сочинения

Божие знамение сие победы мудрости небесной над муд­ рованием человеческим, сияет на крове университета и водружено в самой его середине. Вчера мы праздновали сие водворение в доме нашем Божественного Нашего гостя. Сегодня только, еще не совсем готовы вчера, все поспело, поспело к сему священному и всерадостному дню, который празднуют с нами в сию самую минуту пятьдесят благоденствующих народов, подданных Царя благочестивейшего, от залива Финского до Кяхты, от счастливых берегов Крыма до льдов Торнео. Сегодня минули златые двадцать четыре года тому, как посреди древнего СобораУспенского,натомсамомместе,гдестоялпервый Царь Русский, благоговейная десница Первосвятителя помазала на Царство нашего Давида5. Сего дня двадцать четыре златые года тому назад, Ему помазуемому, нистекли в избранную душу Его, воссели на величественное и вместе кроткое чело Чело Его те благодатные добродетели, кои просиявают во всех чертах, раздаются во всехсловах,красуютсявовсехделахЕго;теблагодатные добродетели,коисчастливятмиллионыразноплеменных подданных Его, и к торжественной колеснице побед Его в странах чуждых и враждебных привязали и влачили за ним не бледных пленников и Царей уничиженных, как в триумфах древних победителей Вселенной; но Его смирением сраженные, плененные Его кротостью, златою цепью благодарности прикованные народы, доселе счастиюнашегоЕмуподданствазавидующие!СегодняЕму помазуемому, при таинственном веянии духа помазания, на освященную главу Его нисходило благословение и утверждение Божие на те высокие судьбы, коих смиренным исполнителем видели мы Его, когда Он отодвинул от Престольного града Своего пределы той долговечной соперницы нашей6, пред коей трепетали некогда грады наши, свивались иногда знамена Петра Великого, бес-

229

М. Л. Магницкий

покоилась звуком оружия бранного столица Екатерины; когда Он привел в трепет гордое гнездилище врага сего, повелев орлам своим перенести громы их через ледяные Альпы, зимою его ограждавшие; когда населенное, богатое,крепкоебойницамисвоимиипреждедлянасгрозное Княжество7 поставил Он между обоюдными пределами двух врагов, навек им примиренных и уже под знаменами Его недавно вместе сражавшихся; когда, обойдя тыл гордого Перса, из храбрых и враждебных Его полчищ соделал Он свою передовую дружину, ограду Своего Царства; когда миллионы дикарей, над главою империи Его висящих, в ущелиях неприступных гор, обуздал Он, ступив на седые вершины Кавказа и оглушив его незнакомыми ему доселе громами твердынь, на них явившихся; когда, от развалин первопрестольной столицы своей прогнав западного Атиллу8, явился он на Монмартре и вскоре преклонил державные колена свои пред Богом Сил, окруженный покорною Ему Европою, на том самом месте, где пролита святотатственною рукою кровь того Бурбона9, коего трон, после тридцатилетних смятений, суждено было Ему на развалинах уродственной Империи бича народов восстановить.

Но что предпринял я говорить? Куда завело меня необдуманное чувство верноподданнической преданности к общему нашему и личному моему благотворителю? Какое перо нужно, чтобы описать, сколько времени потребно, чтобы исчислить хотя часть великих дел Его? Каким образом осмелился я прикоснуться к сей знатной странице всемирных бытописаний, к сему сокровищу отдаленнейшего потомства, к сей ученой хартии стольких будущих Царей?

Он обтекает ныне, как благотворное светило для отдаленнейшего края обширной Империи Своей, в которой солнце, не выходя из нее, как бы собственное Его,

230