!!!Экзамен зачет 2024 год / Васьк

Глава II. Задачи и виды толкования

------------------

традиционно насчитывают едва ли не десяток видов (спосо­ бов, приемов, средств, методов) толкования. Так, например, Г. Ф. Ш ершеневич выделял четыре метода толкования, рас­ полагая их в следующем порядке — грамматическое, логиче­ ское, историческое, систематическое12. Ф.В. Тарановский со­ глашался с выделением этих четырех методов, но в иной по­ следовательности — грамматический (филологический), логи­ ческий, систематический и исторический13. Е .Н . Трубецкой вовсе отвергал разделение толкования на его виды по крите­ рию предмета14.

Что касается советских ученых, то взгляды даже наибо­ лее авторитетных из них — П. Е. Недбайло и В. В. Лазарева — сформировались не без влияния своеобразной «моды» на вы­ деление наибольшего числа методов толкования: первый из ученых насчитал пять методов толкования (словесное, систе­ матическое, логическое, историческое и телеологическое)15,

а второй четыре (грамматическое, логическое, систематиче­ ское, историко-политическое)16.

Нет единства и во взглядах ученых — авторов современ­ ных работ по теории права. Так, А. Б. Венгеров выделяет че­ тыре способа толкования, располагая их в следующей после­ довательности — грамматическое, систематическое, историко­ политическое, логическое17. Те же четыре способа известны М. Н. Марченко, но последовательность чуть-чуть иная —в ней историко-политический и логический способы толкова­

12См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 2. М., 1995. С. 306-309.

13См.: Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917.

С. 247-250.

14См.: Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1909. С. 140-

142.

15 См.: Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960.

С. 364-410.

16 См.: Лазарев В. В. Применение советского права. Казань, 1972. С. 7074.

17 См.: Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник. М., 1998.

С. 537.

461 |

Приложение 1. Примечания

-------------------- i j f r * ---------------------

ния меняются местами18. У А. Ф. Черданцева читаем, что существуют три общепризнанных способа толкования — язы ­ ковой (грамматический), исторический (историко-политиче­ ский) и систематический, а также — несколько иных, второ­ степенных — логический, телеологический (целевой), специ­ ально-юридический, функциональный19. Согласен с выделе­ нием трех первых способов и В. Н. Хропанюк, но только в такой последовательности — грамматическое, систематиче­ ское и историко-политическое20. А. В. Осипов предлагает та­ кой перечень способов толкования: грамматический, логиче­ ский, систематический, историко-политический и специаль­ но-юридический21. Наибольшее число способов толкования (семь!) предлагает А. С. Шабуров: грамматический, логиче­ ский, систематический, историко-политический, специально­ юридический, телеологический и функциональный22. Почти то же самое находим у В. М. Сырых, с той лишь разницей, что из его последовательности оказывается выпавшим «спе­ циально-юридический» прием толкования23.

Изучение взглядов перечисленных и иных ученых позво­ ляет заключить, что столь вопиющее отсутствие в них какого бы то ни было единства обусловлено применением эклектиче­ ских методов работы над проблемой. В погоне за количеством и «открытием» новых и новых методов толкования ученые нередко забывают о качестве своих исследований, в частно­

18См.: Марченко М. Н. Теория государства и права: Учебник. Изд. — 2-е.

М., 1996. С. 408.

19См.: Общая теория государства и права: Академический курс. Т. 2.

М., 1998. С. 323-325.

20См.: Хропанюк В. Н. Теория государства и права: Учебник. Изд. — 2-е.

Саратов, 1995. С. 276-278.

| 462

Глава II. Задачи и виды толкования

^------------------

сти. о необходимости применения единого классификацион­ ного критерия на протяжении всей классификации. Выделяя словесный и реальный методы толкования объективно невоз­ можно выделить что-либо еще, ибо понимая под словесным толкованием толкование одного только текста закона, а под реальным — и толкование текста и учет влияния на него лю­ бых иных факторов, исследователь исчерпывает все возмож­ ные подразделения классификации. Дробить далее можно, по­ жалуй, каждую из составляющих, выделяя приемы только словесного и только реального толкования. Но это будут уже классификационные подразделения второго уровня, на­ именования которых никак не могут перечисляться в одном ряду с обозначениями своих родовых понятий.

Постановки «на одну доску» с толкованием словесным и реальным достоит, пожалуй, только систематический (фор­ мальный) метод толкования, основанный не на содержании нормы и (или) иных обстоятельств, а на факте определенного расположения нормы в тексте законодательного акта. Но в та­ ком случае классификация должна строиться иначе, чем она строится нашими современниками: толкование должно разде­ ляться на формальное (систематическое) и содержательное, последнее — на словесное и реальное.

В более поздней работе Е. В. Васьковский несколько усложнил классификацию видов толкования, положив в ее основу критерий обязательности толкования для применения и выделив, в соответствии с ним, толкование легальное (т. е., данное самим законодателем) и толкование судебное (или научное); последнее, в свою очередь, подразделялось словес­ ное (грамматическое) и реальное (логическое) по своему предмету и задачам 9 4 .

24 См.: Васьковский Е. В. Руководство к толкованию и применению за­ конов для начинающих юристов. М., 1997. С. 30-31.

463 |

Приложение 1. Примечания

^ / / / > -------------

Глава III. Словесное толкование

Примечание 1 — действие нормы о презумпции права соб­ ственности на движимую вещь за ее владельцем составляет основу устойчивости гражданского оборота и сегодня не под­ лежит никаким сомнениям. Однако, указать на эту норму в действующем законодательстве или, хотя бы, на иные прави­ ла, из которых она могла бы быть выведена, весьма непро­ сто. По всей видимости такой нормой может быть названо предписание п. 2 ст. 234 ГК: «До приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности ли­

цо, владеющ ее имуществом как своим собственным, имеет право на защ иту своего владения против тре­ тьих лиц, не являющихся собственниками имущества,

а также не имеющих прав на владение им в силу иного пре­ дусмотренного законом или договором основания» (выделено мной, — В. Б.). Видно, однако, что объем функций, которые может выполнять данная норма, существенно меньше, чем тех, достижению которых могла бы служить анализируемая автором норма ст. 534 1 ч. X т. Свода Законов российской Им­ перии: если последняя закрепляла презумпцию собствен­ ности владельца на движимую вещь, то норма, действующая сегодня, закрепляет лишь возможность защиты владельцем своего фактического владения движимой вещью также, как если бы он был собственником вещи, т. е., фикцию собствен­ ности. Такую функцию в дореволюционном праве выполняла ст. 533 1 ч. X т.: «Спокойное, бесспорное и непрерывное вла­ дение в виде собственности превращается в право соб­ ственности, когда оно продолжится в течение установленной законом давности» (выделено мной, — В. Б.).

Примечание 2 — признаться, некоторое время мы пребы­ вали в недоумении —в чем же разница? Воспользовавшись данными выше рекомендациями самого же автора мы, на­ конец, дешифровали смысл сказанного. В предложении «он

| 464

Глава III. Словесное толкование

----------------^/Z/%---------

был отец двух сирот» идет речь о несчастном мужчине — от­ це двух детей, причем, скончавшемся к моменту составления данного предложения и, соответственно, оставившим своих двух детей сиротами. Во втором же предложении — «он был отцом двум сиротам» — говорится о мужчине (возможно, еще живом), который в свое время принял под свое крыло двух чужих ему сирот и столь замечательно опекал и воспитывал их, что, по сути, заменил им родного отца. В первом предло­ жении речь идет о биологическом отце, во втором —об отце в смысле социальном.

Примечание 3 — использование норм-дефиниций состав­ ляет неотъемлемую часть современной законодательной прак­ тики. Следует отметить, что данная тенденция развивается в современном российском законодательстве с подачи, прежде всего, англо-американской практики, стремящейся к унифи­ кации терминологии в масштабах лишь определенных норма­ тивных актов, но не всей законодательной системы в целом. Это приводит к нескольким негативным результатам: (1) од­ ни и те же термины, употребленные в различных актах, а иногда даже и в рамках одного и того же акта, обозначают различные понятия; (2) стремясь приспособить традиционные (в том числе специально юридические) термины для обозна­ чения новых оригинальных с юридической точки зрения по­ нятий и конструкций, законодатель сообщает им, порою, та­ кие значения, которые не имеют ничего общего с нормальным их словоупотреблением; (3) законодатель входит в своеобраз­ ный определительный раж , пытаясь дать определения даже таким терминам, которые в таковом не нуждаются, а также вводя в употребление термины, «каких ни в одном лексиконе не сыщешь»; (4) лица, занимающиеся правоприменительной практикой, привыкают рассчитывать на помощь самого зако­ нодателя в определении употребляемых им терминов и оказы­ ваются в тупике при толковании норм, содержащих термины, значение которых не определено, или термины, употреблен­ ные явно в иных значениях, чем то, которые вынесено в их определения.

465 |

Приложение 1. Примечания

* ///■ * --------------

Так, например, определив значение термина «имущество» в ст. 128 ГК законодатель использовал его в ст. 209 ГК в зна­ чении более узком, что далеко не для всех практиков являет­ ся очевидным. Термином «право собственности» законодатель обозначает не только традиционное «наиболее полное вещное право», но и возможность кредитора по собственному усмот­ рению осуществлять и распоряжаться принадлежащими ему имущественными правами, а также — фактическую монопо­ лию на информацию. В действующих законах встречаются и определяются такие, к примеру, общеизвестные термины, как

«федеральные органы государственной власти», «библиоте­ ка», «погребение», «энергосбережение», «энергетический ре­ сурс», «музей», «ребенок», «турист», «туризм», «тур», «ту­ ристская путевка», «физическая культура», «спорт», «спортс­ мен» и др.; вводятся в обиход такие термины, как, например, «производитель документов», «пользователь услуг», «экспорт (импорт, ввоз, вывоз, перемещение) услуг», «информацион­ ный продукт», «информационные услуги», «туристский про­ дукт», «продвижение туристского продукта», «туроператор­ ская деятельность», «место традиционного бытования народ­ ного художественного промысла» и т. п.

Мы отдаем себе отчет в том, что унификация законода­ тельной терминологии в масштабах всего национального за­ конодательства представляется неразрешимой задачей, а пе­ речисленные выше недостатки унификации, которая осуще­ ствляется в рамках отдельных нормативных актов, вряд ли преодолимы. Надежду на преодоление таковых мы возлагаем не столько на законодателя, сколько на юристов, задача ко­ торых состоит не в механической подстановке нормативных дефиниций на место соответствующих терминов, а в уясне­

нии и разъяснении смысла и значения каждого слова, употребленного в том или ином конкретном предпи­ сании. Пособием, способствующим приобретению этих навы­ ков, и является предлагаемая вниманию читателя книга.

| 466

Глава III. Словесное толкование

--------- ^ / / Л ---------

Примечание 4 —термином «улиточная запись» обознача­ ется договор уступки права на принятие открывшегося на­ следства или права «отыскания его» (права истребования на­ следственного имущества из чужого незаконного владения). Этимологически данный термин происходит от украинских (малороссийских) слов «улит» и «уливать», означающих, со­ ответственно, «уступ(ка)» и «уступать», или «передавать». В связи с этим не очень понятно, что имел в виду автор, ко­ гда говорил, что при отсутствии определения в примечании к ст. 710 понятия улиточной записи, в губерниях Черниговской и Полтавской пришлось бы руководствоваться местным ма­ лороссийским значением этого термина. Собственно, то зна­ чение слова, которым воспользовался законодатель, и есть,

вообще говоря, именно то самое, пресловутое малороссийское значение.

Неясность нормы ст. 710 1 ч. X т. состоит в ином. Вот ее текст: «Записи об уступке, продаже или обременении дол­ гами ожидаемого наследства при ж изни того, после кое­ го долж но открыться наследство, признаются недействи­ тельными» (выделено мной, — В. Б.). Толкуя эту норму «от противного» необходимо признать, что запись об уступке наследства допустима лишь после смерти наследодате­ ля, т. е., после того, как открылось наследство, но до его принятия (ибо после принятия будет совершена уже не уступка наследства, а отчуждение принадлежащего наследни­ ку имущества).

Но данное толкование прямо исключалось нормами при­ мечания к ст. 710, а также —ст. 1256 1 ч. X т.; вот их тексты, выделение везде наше: «Примечание к ст. 710. В губерниях Черниговской и Полтавской записи об уступке открывше­ гося уже наследства или о передаче права на отыскание оного остаются в своей силе и именуются улиточными»; «1256.

В губерниях Черниговской и Полтавской, если наслед­ ники, по бедности своей, или другим каким-либо причинам,

467 |

Глава III. Словесное толкование

^ / / / > ----------------------------------------

Может случиться и так, что государства — участники ак­ тов международного права — во исполнение принятых на себя этими актами обязательств вводят в действие на собственной территории свои национальные акты, содержащие те же нор­ мы, что и акты международного права, но писаные на соб­ ственном национальном языке. Таково, к примеру, то же са­ мое Положение о векселях, составленное на русском языке как перевод текста ЕВЗ. Смысл некоторых норм Положения о век­ селях сегодня точнее устанавливается при сравнении его тек­ ста с текстом соответствующих норм ЕВЗ на английском или французском. Так, при толковании выражения ст. 1 и 75 По­ ложения о том, что вексель должен содержать «наименование того, кому или приказу кого платеж должен быть совершен»,

полезно принять во внимание английский текст ЕВЗ, в кото­ ром употреблено выражение «name of the person», т. е., «на­ именование лица». Аналогичное выражение употреблено и во французском тексте. Из этого обстоятельства нельзя не за­ ключить, что действующее Положение о векселях говорит не об абстрактном наименовании кого бы то ни было вообще, а о наименовании конкретного индивидуально-определенного ли­ ца и, следовательно, не допускает векселей на предъявителя.

Учитывая же то, что ЕВЗ послужил основой для составле­ ния национальных вексельных законов не только России, но и ряда других государств, бывает полезным сравнить форму­ лировки и выражения российского Положения и иностранных вексельных законов2 7'.

Примечание 6 — приведенный текст полностью соответ­ ствует оригинальному изданию, хотя очевидно, что в нем до­ пущено несколько неточностей.

27 Пример сравнения ст. 70 российского Положения о векселях со ст. 70 Германского вексельного закона см.: Чуваков В. Б. Заметки о вексельной давности / / Проблемы защиты субъективных гражданских прав: Сб. на­ учных трудов. Ярославль, 2000. С. 46, сноска 10.

469 |

Приложение 1. Примечания

-----------------------------------------

Во-первых, подлинный текст ст. 2066 1 ч. X т. звучит так:

«Отдача казенного имущества в частные ссуды (у автора — «руки», — В. Б.) не допускается; но если запас провианта и фуража собственно по военному ведомству, по надлежащем изыскании всех средств к продаже их, окажется неуспешным и самая необходимость укажет единственный способ к сбыту их чрез отдачу в частную ссуду под достаточные залоги, то

Во-вторых, автор второй раз допускает неточность в ци­ тировании, анализируя выражение «запас провианта и фура­ жа ... окажется безуспешным», хотя в тексте нормы (в том числе и приведенном им самим) сказано «неуспешным».

В-третьих, анализируемое выражение само по себе не так уж и бессмысленно: попытки заготовок (запасы) провианта

ифураж а вполне можно назвать «неуспешными». Смысл его теряется именно в контексте рассматриваемой нормы, глася­ щей об условии допустимости отдачи провианта и фураж а в ссуду частным лицам. Таким условием, уж конечно же, не мо­ жет быть ситуация нехватки («неуспеха») запасов провианта

ифураж а, скорее, наоборот, им должно быть условие избытка провианта и фураж а, образовавшегося несмотря на все пред­ принятые военными властями попытки его сбыта (оказавши­ еся неуспешными).

Наконец, в-четвертых, совершенно правильное заключе­ ние о том, что слово «запас», проникло в норму по редакцион­ ному недосмотру, вдруг противопоставляется автором словам

«провиант и фураж ». Подставив вместо них заветный «сбыт»,

мы получим сущую нелепицу: «запас сбыта ... окажется неуспешным». Разумеется, речь должна идти всего лишь о замене слова «запас» словом «сбыт». Осуществив такую за­ мену, мы узнаем, что отдача в ссуду провианта и фураж а до­ пускалась лишь после изыскания всех средств к их продаже и установления, что сбыт провианта и ф ураж а окажется

| 470