maket_Sbornika

требления властью», Рекомендация Комитета Министров Совета Европы от 14 июня 2006 г. «Относительно помощи жертвам преступлений»).

Следует сказать, что непроцессуальные меры защиты могут быть применены до возбуждения уголовного дела в отношении заявителя, очевидца или жертвы преступления либо иных лиц, способствующих предупреждению или раскрытию преступлений (об этом говорится в ч.2 ст.2 ФЗ №119). В то же время процессуальные меры защиты могут применяться лишь при условии официального придания лицу статуса потерпевшего.

Правозащитноезначение,несомненно,имеетсвоевременноепризнаниежертвы преступления потерпевшим. Однако, как отмечает Л.З.Дмитриева3, много случаев, когда пострадавшее от преступления лицо признается потерпевшим на завершающей стадии уголовного судопроизводства. Она предлагает установить правило, согласно которому решение о признании потерпевшим орган предварительного расследования принимает при возбуждении уголовного дела. В случае если в момент возбуждения уголовного дела основания для признания потерпевшим отсутствуют, указанное решение принимается немедленно по установлении таких оснований.

По нашему мнению определенным упущением можно считать отсутствие в УПК нормы, обязывающей суд, прокурора, следователя, дознавателя разъяснять потерпевшему его право на государственную защиту в соответствии с ФЗ №119. Такая норма могла бы послужить одной из гарантий обеспечения безопасности потерпевшего.

ФЗ №119 следовало бы дополнить нормой, позволяющей предусмотреть принятие мер безопасности в отношении потерпевших не только в ходе уголовного судопроизводства, но и после отбытия осужденным меры наказания, связанного с лишением свободы. Этого же требует Рекомендация Комитета Министров Совета Европы от 14 июня 2006 г. «Относительно помощи жертвам преступлений».

Еще одна проблема обнаруживается при применении положений ч. 6 ст. 278 УПК, указывающей на то, что в случае заявления сторонами обоснованного ходатайства о раскрытии подлинных сведений о лице, дающем показания, в связи с необходимостью защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения уголовного дела обстоятельств суд вправе предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями. С. Губин критикует данное положение4. Благодаря не конкретизированной формулировке «для установления каких-либо существенных обстоятельств» суду предоставляется излишне большой выбор, что считать существенными обстоятельствами. Вдобавок следователь фактически лишается возможности гарантировать лицу, обладающему информацией, полное сохранение в тайне данных о его личности. Он может дать гарантию лишь о сохранении тайны до судебного следствия. Таким образом, судья не связан мерой безопасности, предоставленной потерпевшему следователем.

Далее обратимся к вопросу обеспечения безопасности подозреваемого (обвиняемого) как наиболее важной процессуальной фигуры со стороны защиты. Как отмечается многими учеными-процессуалистами, в последние годы участились случаи, когда жертвами противоправных посягательств становятся виновные в совершении преступлений лица, которые начали или могут начать сотрудничать с органами, ведущими уголовное преследование. Это объясняется тем, что све-

201

дения, предоставляемые такими лицами, особенно по делам об организованной преступности, имеют чрезвычайно важное значение при расследовании преступлений, так как обвиняемые (подозреваемые), решившие содействовать осуществлению правосудия, обладают информацией о роли каждого участника организованной группы, о ранее неизвестных обстоятельствах совершенного преступления и т.д. Более того, в ряде случаев информация, получаемая от подозреваемого (обвиняемого), принявшего решение сотрудничать с уголовной юстицией является единственным источником доказательств, позволяющих изобличить организаторов, руководителей и активных участников преступного сообщества. Поэтому важность информации, получаемой от таких лиц, очевидна.

Но, если обратиться к УПК РФ, то можно заметить, что условия участия в уголовном судопроизводстве обвиняемых (подозреваемых) не идентичны условиям, на которых в уголовном деле участвуют свидетель и потерпевший.

Так, в ч. 3 ст. 11 УПК РФ закреплено, что участники уголовного судопроизводства в случаях поступления в отношении них или их близких родственников, родственников, близких лиц угроз убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, вправе рассчитывать на применение в отношении их мер безопасности. Но, в соответствии с п. 21 ч. 2 ст. 42 и п.7 ч.4 ст.56 УПК РФ только потерпевший и свидетель вправе самостоятельно ходатайствовать о применении мер безопасности, а правовой статус обвиняемого (подозреваемого) не предусматривает возможности инициативного выступления с подобным ходатайством. Безусловно, нет необходимости применять к обвиняемому (подозреваемому), решившему сотрудничать с уголовной юстицией, все предусмотренные законодательством меры безопасности. Мы согласны с мнением К.Д. Шевченко, который указывает, что «вряд ли осуществима на практике такая мера, как сохранение в тайне данных о личности обвиняемого (подозреваемого) или прослушивание их телефонных переговоров. Но, в то же время, в их отношении вполне мыслится такая мера безопасности, как предъявление лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение. На стадии же судебного рассмотрения уголовного дела к подсудимому могут применяться меры безопасности, связанные с проведением закрытого судебного заседания, либо проведение допроса в условиях, исключающих его визуальное наблюдение другими участниками судебного разбирательства»5.

Также нельзя не обратить внимание на «однобокость» предписаний УПК РФ, регулирующих применение мер безопасности не только к непосредственным участникам уголовного судопроизводства, но и к их близким родственникам, родственникам, близким лицам. Если мы повторно обратимся к ч.3 ст. 11 УПК РФ, то обнаружим, что в ней речь идет о предоставлении защиты близким родственникам, родственникам и близким лицам, подвергшимся угрозе, всех без исключения участников уголовного судопроизводства. Но в статьях, регламентирующих конкретные виды мер безопасности, законодатель указывает на то, что меры безопасности могут применяться в отношении потерпевшего, его представителя, свидетеля и их близких родственников, родственников и близких лиц (ст.166 УПК РФ) или только в отношении потерпевшего, свидетеля и их близких родственников, родственников или близких лиц (ст. 186 УПК РФ). Мы считаем, что законо-

202

датель необоснованно ограничил возможность предоставления защиты близким родственникам, родственникам и близким лицам всех участников уголовного судопроизводства, так как «практически любой участник уголовного судопроизводства, в том числе подозреваемый и обвиняемый, может стать объектом противоправного воздействия и, как следствие, не исключается возможность посягательства на их близких родственников, родственников и близких лиц»6.

Примечания

1 Бородкина Т. Проблемы и перспективы развития института государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства // Мировой судья. 2010. № 4. С.11-15.

2 Замылин Е.И. Правовые основы обеспечения безопасности лиц, содействующих уголовному судопроизводству // История государства и права. 2008. № 13.С. 26-28.

3 Дмитриева Л.З. Защита прав потерпевших // Законность. 2009. № 8. С.14-19. 4 Губин С. Защита свидетелей и потерпевших // Законность. 2010. № 6. С.21-24.

5 Шевченко К.Д. Процессуальные аспекты государственной защиты потерпевших, свидетелей и других лиц, способствующих уголовному судопроизводству.: дис. канд. юр. наук/ Шевченко К.Д. М., 2004. 242 с: [Электронный ресурс]: URL: http: // dlib.rsl.ru/01002624167. (Дата обращения 3.03.2014).

6 Там же.

Моругов А.В.

Северный (Арктический) федеральный университет Юридический институт, студент 4 курса

ЭКСПЕРТИЗА ХОЛОДНОГО ОРУЖИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ

Отличительным признаком любых изменений в обществе является обильное насыщение его разнообразным оружием. Это происходит как в сфере его легального обращения, так и в незаконном обороте. Данный факт не мог не отразиться на криминальной обстановке в стране.

Если ранее с использованием оружия в России совершалось 0,03 % преступлений, то в настоящее время их удельный вес достигает 1,6 % .

Основная опасность кроется в качественной характеристике совершаемых преступлений. По данным ГИАЦ МВД РФ, при совершении групповых преступлений доля использования оружия возрастает до 4,2 %, при совершении умышленных убийств - до 7,2 %, разбоев - до 7,6%1.

В России предусмотрена ответственность за незаконный сбыт холодного оружия, в том числе метательного оружия (ч. 4 ст. 222 УК РФ), незаконное изготовление холодного оружия (ч.4 ст. 223 УК РФ). В ряде статей, в качестве отягчающего обстоятельства указано использование холодного оружия.

Квалификация преступных действий во многом зависит от того, насколько правильно будет установлена групповая принадлежность предмета - вещественного доказательства в целях отнесения его к холодному оружию, установления

203

его вида (разновидности), в том числе и по способу изготовления, а также его технического состояния.

Разнообразие видов и типов холодного оружия, специфика конструкции, формы, размеры и другие характеристики каждого из них требуют специальных знаний в области его криминалистической оценки. Во многих случаях названные вопросы могут быть решены с помощью криминалистической экспертизы холодного оружия.

Однако как отмечает Погребной А.А. заключения экспертов, нередко исключаются из числа доказательств, что влечет освобождение преступников от уголовной ответственности. Сейчас эксперты отказываются признавать самодельные предметы холодным оружием даже в простых случаях, предпочитая не рисковать своей репутацией. Их роль свелась лишь к сравнению заводского объекта с листками сертификационных испытаний и упоминанию его результатов в выводах. По словам многих специалистов, экспертиза холодного оружия сейчас постепенно исчезает2.

Проблемный характер экспертизы холодного оружия носит чаще всего при исследовании короткоклинковых изделий, причина кроется в ошибочности главного постулата экспертизы холодного оружия. Таковым является высказанный А.И. Устиновым тезис о том, что «в природе не существует никакого абстрактного холодного оружия, а имеются только конкретные его разновидности: штык винтовки «Маузер-98», кубачинский кинжал, финский нож и т.д.»

Впоследствии эта мысль была высказана также Ю.П. Голдованским: «Исторически выработаны различные типы холодного оружия, поэтому исследуемый объект можно признать холодным оружием, лишь если он обладает признаками и свойствами, им присущими».

Погребной А.А отмечает, что тезис «абстрактного холодного оружия не существует» настолько же бесполезен с методической точки зрения, насколько очевиден.3 Во-первых, понятие «холодное оружие» не может не быть абстрактным. Понятие само по себе является абстрактной категорией, а в данном случае оно должно еще содержать общие для всех видов холодного оружия признаки. Видов холодного оружия, отличающихся по конструкции, способу применения и поражающей способности, несметное количество, поэтому родовое понятие холодного

оружия должно быть предельно обобщенным.

Во-вторых, тезис подразумевает, что процесс формирования типов и видов холодного оружия завершен. Это действительно вероятно в отношении ударнораздробляющего, а также средне и длинноклинкового оружия, не имеющего хо- зяйственно-бытовых функций. Что же касается короткоклинкового, то ежегодно появляются оригинальные образцы, обладающие ранее неизвестными совокупностями признаков.

В-третьих, из данного тезиса вытекает обязанность эксперта провести сравнение объекта с исторически сложившимися видами оружия. При этом Методика не уточняет, виды оружия какой народности, использовавшиеся на какой территории и в какое время нужно брать для сравнения. Следовательно, эксперт должен сравнить объект со всеми образцами оружия, что были созданы человечеством за все время его существования. Очевидно, что это фактически невозможно, такие обширные каталоги пока не существуют.

204

Кроме того, здесь возникают проблемы иного характера. Некоторые исторически сложившиеся виды оружия в настоящее время таковыми общепризнанно не считаются или не отвечают современным требованиям по прочности. Например, появившиеся на заре человечества дубины, в более позднее время топоры. В эпоху элладской культуры использовались бронзовые мечи, которые вряд ли выдержат конкуренцию по прочности с некоторыми современными кухонными ножами.

Из сказанного выше видно, что пробелов и недоработок в современной методике производства экспертизы холодного оружия достаточно, причем они требуют незамедлительного решения.

Примечания

1 Шульга В.И. Региональный криминальный рынок оружия // Проблемы борьбы с криминальным рынком, экономической и организованной преступностью. М., 2011. С. 34.

2 Погребной А.А. Критический анализ методики экспертного решения вопроса о принадлежности предмета к холодному оружию // Эксперт-криминалист. 2007. N 3. С. 21.

3 Там же. С. 22.

Нефедов К.А.

Северный (Арктический) федеральный университет Юридический институт, студент 4 курса

НАСИЛИЕ ПРИ ДОПРОСАХ

Уголовно-процессуальный закон в ряде случаев содержит нормы, обязывающие соблюдать требования нравственности. Нравственный критерий в уголовнопроцессуальных нормах выражается обычно в форме запретов. Это запрет совершать действия, унижающие честь и достоинство, запрет разглашать сведения об интимных сторонах жизни, запрет домогаться показаний путем насилия, угроз,

ииных подобных мер.1 Ни для кого не секрет, что некоторые оперативники при осуществлении допроса применяют так называемые не процессуальные, а иначе говоря, незаконные методы получения информации о преступлении. Одним из важнейших, на мой взгляд, принципов уголовного судопроизводства, провозглашенным в ст. 9 УПК РФ, является уважение чести и достоинства личности. Однако нередко этот принцип нарушается оперативниками при осуществлении допроса, особенно при производстве допроса подозреваемого и обвиняемого.

Чтобы добиться признания в совершении преступления, тем самым повысив раскрываемость преступлений своего «родного» отделения полиции, оперативники используют различные незаконные методы получения признания: «ласточка» (руки и ноги связывают между собой за спиной подозреваемого и кладут на пол лицом вниз; после небольшого промежутка времени все части тела затекают

иначинают ломить, принося невыносимые физические и психические страдания человеку), «слоник» (на голову подозреваемому надевают противогаз, лишив его перед этим возможности самостоятельно снять противогаз руками или иначе и

205

перекрывают доступ к кислороду; фактически человек не может дышать, теряет сознание, кислородное голодание очень сильно разрушает нервную систему и подрывает психическое здоровье человека), «звонок Президенту» (нечеловеческая пытка, заключающаяся в прикреплении к мочкам ушей электрических проводов и периодическом подключении к электричеству; пытка электричеством способна сломить даже самого сильного волей человека), банальное избиение и другие.2

ВРоссийском государстве признается преступлением и строго карается принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие.

Аесли эти действия соединены с применением насилия или издевательством над личностью допрашиваемого, то они влекут весьма строгую санкцию.

Входе прокурорской проверки, проведенной в январе 2010 года установлено, что 11 января 2010 года оперуполномоченные Цаганов и Медведев в целях получения признательных показаний в совершении преступления, в присутствии оперуполномоченного Курмашева, применили физическое насилие в отношении Тупикова, чем причинили последнему телесные повреждения. После чего, заместитель начальника криминальной милиции Кулушев, в целях сокрытия факта избиения его подчиненными Тупикова, потребовал от последнего забрать заявление об избиении из прокуратуры, предлагая ему денежные средства и прекращение уголовного дела, по которому тот проходил в качестве подозреваемого. На основании материалов против Цаганова, Медведева, Курмашева и Кулушева было возбуждено уголовное дело. Приговором суда города Астрахани оперуполномоченные Цанганов и Медведев признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 Уголовного кодекса Российской Федерации (превышение должностных полномочий с применением насилия), им назначено наказание в виде 4 и 3 лет лишения свободы соответственно, с отбыванием его в колонии общего режима, с лишением права занимать должности в правоохранительных органах сроком на 3 года. Оперуполномоченный Курмашев признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 Уголовного кодекса Российской Федерации (халатность), ему назначено наказание в виде штрафа в размере 80 тысяч рублей. Заместитель начальника криминальной милиции Кулушев признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 Уголовного кодекса Российской Федерации (злоупотребление должностными полномочиями) и назначено наказание в виде 2 лет 6 месяцев лишения свободы в колонии-поселении.3

На наш взгляд, в соответствии с данным уголовным делом, лицам, долг которых защищать граждан и предотвращать преступления, назначены наказания слишком мягкие. Четыре и три года в колонии общего режима за избиение на допросе это не то наказание, которое должно быть реально, законодателю нужно пересмотреть санкции к данным статьям УК РФ, чтобы впредь подобные действия со стороны лиц, работающих правоохранительных органов не совершались вовсе.

Допрос с применением пыток проводится, как правило, в отсутствие защитника или до его появления. Поэтому, чтобы избежать пыток, необходимо сразу объявить о намерении связаться с адвокатом, тем более, что законом предостав-

206

лено право воспользоваться помощью защитника на любой стадии уголовного судопроизводства.

Получение правдивых показаний при допросе — правовая и нравственная обязанность следователя.

Нравственная сторона получения показаний при допросе заложена в уголов- но-процессуальном законе. Запрещается домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер.

Насилие в целях получения показаний глубоко безнравственно и незаконно, оно влечет уголовную ответственность допрашивающего. Насилие как способ получения показаний широко применялось в средневековом процессе, где пытка, мучительство допрашиваемого использовались в целях «приведения к признанию». Физическое и психическое насилие, запрещенное международно-правовы- ми актами и национальным законодательством, фактически до сих пор применяется, вопреки закону.

В свете сказанного следует поддержать развернутую С.Г. Любичевым критику ряда так называемых тактических приемов, рекомендуемых некоторыми авторами в интересах получения показаний, которые, по мнению допрашивающего, являются правдивыми. К числу таких приемов относятся, в частности, побуждение обвиняемого к «чистосердечному признанию», хотя закон считает смягчающим ответственность обстоятельством не признание вины, а чистосердечное раскаяние, а также активное способствование раскрытию преступления. Недопустимо разжигание конфликта между «соучастниками», использование отрицательных свойств личности допрашиваемого или обмана при допросе, в том числе и формирование ошибочного мнения относительно тех или иных обстоятельств. «Формирование неправильного представления, которое может быть только намеренным, умышленным, есть не что иное, как обман, причем в наиболее изощренной форме», — считает М. С. Строгович.4

Допрос как следственное действие является самым распространенным способом получения доказательственной информации от лица, владеющей таковой. Безусловно, субординация между лицами при допросе должна соблюдаться и ни в коем случае, лица, наделенные полномочиями, не имеют права применять жестокость и насилие в отношении допрашиваемого лица. Не стоит забывать и о том, что деятельность следователя может сопровождаться низким уровнем профессионализма и правовой культуры, небольшим следственным стажем и многими другими факторами, но даже, несмотря на это он обязан соблюдать закон и оставаться в любой ситуации человеком, поэтому насилие в любых его проявлениях карается. Анализируя практику по данному вопросу, я пришел к выводу о том, что стоит ужесточить санкцию статьи 302 УК РФ, так как следователи получают либо условный срок, либо реальный, но не значительный. Также, в соответствии с требованиями ст.48 Конституции РФ5 следует включить в УПК норму, которая предусматривала бы право свидетеля являться на допрос со своим адвокатом, чтобы избежать произвола со стороны сотрудников, в частности насилия.

207

Примечания

1 Кобликов А.С. Юридическая этика. Норма, 2004. C. 176.

2 Защита от неправомерных действий оперативника при допросе [Электронный ресурс]:

http://www.1-ur.ru/content/view/653/.

3 Постановление Кировского районного суда г. Астрахани от 21.06.2011, № 1-27/2011 [Электронный ресурс]: URL: http://actoscope.com/yufo/astrahanobl/kirovsky-ast/ug/1/1-272011-v- otnoshenii-caganova21062011-2518500.

4 Строгович М. С. О судебной этике//Проблемы государства и права на современном этапе. Вып. 7. М., 1973. С. 9.

5 Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // Российская газета. 21.01.2009. № 7.

Падрухина В.А.

Северный (Арктический) федеральный университет Юридический институт, студент 5 курса

ПРОБЛЕМЫ НАЗНАЧЕНИЯ И ПРОИЗВОДСТВА СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Вопрос о возможности и целесообразности производства судебной экспертизы при проверке сообщения о преступлении неоднократно обсуждался теоретиками и практиками уголовного процесса. Относительно данной проблемы в науке существуют две диаметрально противоположные точки зрения. Представители первой, исходя из объективных реальностей следственной и судебно-экспертной практики, последовательно отстаивают необходимость назначения и производства судебных экспертиз до возбуждения уголовных дел.1 Представители второй - выступают категорически против, считая, что это приведет к существенным и неоправданным ограничениям прав личности, а также к увеличению сроков проверки сообщений о преступлениях.2

Федеральный закон от 4 марта 2013 года № 23-ФЗ внес существенные изменения в ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса РФ и предоставил возможность назначения и производства судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела, однако процессуальный порядок реализации указанного правомочия не нашел достаточной регламентации в УПК РФ. Новые предписания ст. 144 УПК РФ корреспондируются с соответствующими положениями других статей, касающихся производства судебной экспертизы, в частности ст. 195, ст. 202 УПК РФ, но при детальном рассмотрении данного нововведения возникает ряд вопросов о его применении на практике.

Во-первых, возникает вопрос, означает ли право назначить судебную экспертизу и получать заключения эксперта в стадии возбуждения уголовного дела возможность назначения любых экспертиз?

Обоснованной представляется позиция, согласно которой судебная экспертиза на стадии проверки сообщения о преступлении должна быть разрешена только в случаях, когда без нее сделать вывод о наличии или отсутствии признаков преступления невозможно, то есть тогда, когда только на основании заключения эксперта можно будет устанавливать признаки преступления, а в противном случае

208

вопрос о возбуждении уголовного дела может быть решен необоснованно и предположительно. Например, в случаях обнаружения предметов похожих на оружие, документов с признаками подделки и т.п. Следует согласиться с М.В. Махмутовым в том, что экспертиза живых лиц при этом должна производиться лишь по их ходатайству или с их согласия.3

Вряде случаев для установления признаков преступления или их отсутствия требуется детальное исследование, основанное на соответствующих методиках,

всвязи с чем возникает потребность в экспертных исследованиях в ходе проверочных мероприятий. Так, например, из материалов проверки, проводимой следователем СО по Ломоносовскому округу г. Архангельск следует, что в одном из мусорных контейнеров на территории г. Архангельска был обнаружен труп новорожденного ребенка мужского пола с оторванной пуповиной, завернутого в предметы одежды и полиэтиленовый пакет. Для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по ст. 106 УК РФ была назначена судебно-медицинская экспертиза,

врамках которой перед экспертом были поставлены вопросы о том, был ли плод живорожденным, жизнеспособным и доношенным. Из заключения эксперта следовало, что обнаруженный ребенок был мертворожденным, поэтому в возбуждении уголовного дела было отказано в связи с отсутствием события преступления.4 Вместе с тем если во всех случаях, без действительной необходимости, назначать судебную экспертизу, то это может привести к затягиванию принятия решения о возбуждении уголовного дела, либо об отказе в возбуждении. Соответственно, пока уголовное дело не будет возбуждено, потенциальные подозреваемый, обвиняемый и потерпевший, не имея процессуального статуса, не могут в полном

объеме реализовать свои права.5

Втех случаях, когда и без заключения эксперта лицо, производящее проверку, располагает достаточными данными, указывающими на значимые для уголовного процесса признаки преступления, должно быть возбуждено уголовное дело. Если затем вместе с результатами судебной экспертизы в деле появятся обстоятельства, исключающие производство по делу, должно быть вынесено решение о прекращении уголовного дела. В данной ситуации как постановление о прекращении уголовного дела, так и постановление о возбуждении уголовного дела являются законными.

А.П. Рыжаковым предлагается в ч. 1 ст. 144 УПК РФ прямо закрепить требование, согласно которому производство судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела возможно «лишь при наличии к тому необходимости», или «лишь в случаях, не терпящих отлагательств».6 В таком случае у лица, проводящего проверку, возникает обязанность мотивировать необходимость назначения и производства судебной экспертизы именно на стадии предварительной проверки.

Не вызывает сомнений то, что при проверке сообщения о преступлении должны быть запрещены дополнительные, повторные, комплексные и комиссионные экспертизы, так как они требуют существенные временные и иного рода затраты.7 Во-вторых, разрешив производство судебной экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела, законодатель не отказался от возможности производства в этой же стадии исследований документов, предметов и трупов, фактически, предоставив лицу, осуществляющему проверку, право выбора: назначать экспертизу и получать результаты экспертизы или требовать производства исследования

209

документов,предметов,трупов.Разницамеждуэтимипроцессуальнымидействиями заключается в процессуальном порядке их проведения и оформления результатов, а также в различном статусе лица, производящего исследование, и эксперта в уголовном процессе.8

По мнению некоторых ученых сохранение предварительных исследований в ряду проверочных мероприятий лишено логики, если в стадии возбуждения уголовного дела по закону разрешается назначение и производство судебной экспертизы, что введено, прежде всего, для устранения дублирующей практики предварительных исследований.9

Представляется, что с учетом ограниченных сроков проведения доследственной проверки, при возможности равнозначного использования для решения вопроса о наличии признаков преступления, как заключения эксперта, так и результатов исследования предметов и документов, важнейшим фактором выбора должны быть процессуальные сроки, которые значительно меньше при производстве исследования. Производство экспертиз до возбуждения уголовного дела негативно может сказаться на реализации принципа разумного срока уголовного судопроизводства, поскольку назначение экспертизы может выступать одним из оснований для продления срока проверки до 30 суток.

В-третьих, противоречивым представляется процессуальный порядок назначения экспертиз до возбуждения уголовного дела. Согласно ч. 3 ст. 195 УПК РФ при назначении экспертизы следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, а в соответствии с ч.1 ст. 206 знакомит их с заключением эксперта. На стадии предварительной проверки сообщения о преступлении круг и статус участников уголовного процесса не определен. Соответственно, у лиц, производящих проверку, возникает вопрос, следует ли знакомить ее участников с постановлением о назначении экспертизы и с заключением эксперта. Право на ознакомление с материалами проверки сообщения о преступлении УПК РФ не предусмотрено, поэтому обязанность ознакомить участников уголовного процесса, указанных в ст. 198 УПК РФ, с постановлением о назначении экспертизы и заключением эксперта возникает лишь с момента обретения ими соответствующего процессуального статуса.

Таким образом, с точки зрения охраны прав личности, следует отметить, что в настоящее время практика охраны прав и законных интересов участников доследственнойпроверкивслучаепроведениясудебнойэкспертизыдовозбужденияуголовного дела фактически отсутствует, так как в уголовно-процессуальном законе не содержится конкретных требований о создании условий для этого. В связи с чем в юридической литературе обоснованно предлагается предусмотреть в УПК РФ права лиц, чьи интересы затрагиваются назначением и производством судебных экспертиз в рамках предварительной проверки сообщения о преступлении, по аналогии с правами подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля при производстве данного процессуального действия в стадии предварительного расследования.10

Что касается положения закона о возможности использования полученных в ходе проверки сообщения о преступлении сведений в качестве доказательств по уголовному делу, то относительно заключения эксперта, полученного до возбуж-

210