Kuveyt_Mozaika_vremen

Возможно даже, что и в форме бабочек. Шутку моей жены, пишет

Х.Диксон, инженер оценил, и они подружились (29).

Ф.Холмс, которого аравийцы прозвали Абу Нафтой (Отцом нефти), обладал феноменальным профессиональным чутьем. Намного раньше других иностранных инженеров-ветеранов нефтепоисковых работ на Арабском Востоке предсказал наличие залежей «черного золота» на Аравийском полуострове. Во время 1-ой мировой войны служил интендантом в британской армии, в Королевском морском дивизионе. Находясь в 1918 г. по служебным делам в Абиссинии, услышал в одном из местных «домов кофе» рассказ арабского торговца о «черных лужах» в ряде мест Прибрежной Аравии. Там же познакомился с Карлом Твитчеллом, инжене- ром-геологом, работавшим в Абиссинии и Йемене. После 1-ой мировой войны, состоя в штате адмиралтейства, изучал хранившиеся в его архивах карты Ближнего Востока. Внимательно читал книги с рассказами древних путешественников, географов и торговцев о виденных ими землях с «огненной черной жидкостью», о том, что бедуины в Месопотамии и Аравии собирали ее с поверхности земли и использовали для розжига костров и обогрева шатров в холодное время года. В 1920 г., в звании майора, оставил службу и решил заняться бизнесом – поисками нефти в Аравии. Средства, требовавшиеся для этого, планировал заработать бурением крайне востребованных у бедуинов Аравии артезианских скважин. Цену воде шейхи знали, и за работы по обнаружению источников пресной воды платили щедро.

За свою жизнь Ф. Холмс побывал во многих странах. Начинал трудовую деятельность с дядей – на золотых приисках в Южной Африке. Куда только не бросала его потом судьба – в Австралию и Малайзию, Мексику и Уругвай, и даже в Россию. Но истинной страстью его стала Аравия. Здесь он и прославился, и вписал свое имя в историю аравийской нефти.

Кочевники на деятельность иностранных нефтепоисковых партий реагировали, по воспоминаниям российских дипломатов, крайне настороженно, а порой и враждебно. Нефть, проступавшую на поверхность в местах обитания кочевых племен, бедуины издревле собирали и использовали для обогрева жилищ в зимнее

время, довольно прохладное, кстати, в аравийской пустыне, а также как «лекарственное средство» при лечении кожных болезней у верблюдов (30).

Участники конференции в ‘Укайре проживали, как уже упоминалось выше, в бедуинских шатрах. В том из них, который предназначался для сэра Перси Кокса, все было выдержано в европейском стиле. Имелись кровать, столы и стулья, дорогая посуда и вышколенная прислуга. Обеды, что устраивал сэр Перси Кокс, проходили чинно: англичане сидели за столом в смокингах. Вечерами, отдыхая, покуривали выписанные из Лондона дорогие сигары, делились впечатлениями и наблюдениями об Аравии и бедуинах.

До окончания перегоговор Ф. Холмса к сэру Перси Коксу не допускали. Аудиенции с ним он терпеливо дожидался в своей маленькой походной палатке. Сэр Перси Кокс принял Ф. Холмса только в день завершения встречи. И с порога, как говорится, категорично заявил, что разговаривать с эмиром Ибн Са’удом насчет предоставления Холмсу нефтяной концессии он не намерен. Ибо время для них в Аравии еще, дескать, не настало, и гарантировать его безопасность в землях эмира Ибн Са’уда английское правительство не в состоянии. Сэр Перси Кокс лукавил. Он попросту не хотел подпускать к этому делу Ф. Холмса, человека для него совершенно постороннего.

Дело в том, что задолго до встречи с ним сэр П. Кокс отправил письмо своему бывшему сослуживцу, капитану Арнольду Вильсону, перешедшему на работу в Англо-Персидскую Нефтяную компанию. Сэр Перси Кокс настоятельно рекомендовал ему, не откладывая, обратиться от имени компании к эмиру Ибн Са’уду с запросом насчет концессии, что тот и сделал (31).

Крупнейшим владельцем акций Англо-Персидской Нефтяной компании являлось британское правительство. Сэр Перси Кокс выступал против появления в этом районе мира потенциальных конкурентов компании, кем бы они ни были. Желая, во что бы то ни стало, выпроводить Ф. Холмса из Аравии, П. Кокс попросил эмира Ибн Са’уда сказать предпринимателю, что к разговору с ним о концессии можно было бы вернуться только по завершении переговоров по данному вопросу с официальными английскими властями,

и никак не раньше. Сэр Перси Кокс подготовил даже соответствующий проект письма-ответа эмира Ибн Са’уда на имя Ф. Холмса.

Идопустил тем самым ошибку – задел самолюбие эмира. За время встречи в ‘Укайре сэр Перси Кокс трижды позволял себе поступать подобным образом – указывать эмиру Ибн Са’уду, независимому правителю, что тому следовало бы предпринять в том или другом случае.

Эмир Ибн Са’уд, несмотря ни на что, все же передал Ф. Холмсу, слово в слово, то, о чем просил его сэр П. Кокс. И вот почему. Ежегодно английское правительство выплачивало Ибн Са’уду финансовую субсидию, в размере 60 тыс. фунтов стерлингов, поддерживая тем самым его весьма скромный в то время бюджета. Ф. Холмс предлагал за концессию сумму в разы меньшую, что, естественно, не шло ни в какое сравнение с размером помощи английского правительства (32).

После разговора с эмиром Ибн Са’удом Ф. Холмсу не оставалось ничего другого, как собрать вещи, свернуть палатку и, несолоно хлебавши, убраться из ‘Укайра. Покидая ‘Укайр, он умудрился еще раз переговорить с эмиром Ибн Са’удом, с глазу на глаз, и условиться о продолжении контактов. Фрэнк Холмс понравился эмиру Ибн Са’уду еще при первой их встрече в Эль-Хуфуфе. И прежде всего тем, что разговаривал с ним без обиняков, прямо и откровенно.

Ихотя получить концессию с ходу ему не удалось, он преуспел кое в чем другом – завоевал симпатии эмира ‘Абд ал-‘Азиза. Благодаря именно этому, в мае 1924 г. Ф. Холмс все же приобрел концессию у эмира Ибн Са’уда, в провинции Эль-Хаса. Более того, за ничтожно малую сумму – всего за 2 тысячи фунтов стерлингов в год. Удерживал ее за собой в течение четырех лет. Но поскольку взятых на себя обязательств по началу геологоразведочных работ не выполнил, то соглашение с ним эмир Ибн Са’уд аннулировал (33).

Личностью Фрэнк Холмс был неординарной. Отсюда, по-ви- димому, и неоднозначный подход к нему самих англичан. С одной стороны, трезвая оценка ими целеустремленности Ф. Холмса, а с другой – сдержанное, мягко говоря, отношение к его проектам. Способность Ф. Холмса находить общий язык и устанавливать доверительные отношения с шейхами вызывала зависть у многих ра-

ботавших в Аравии английских чиновников. Чувство неприятия питал к нему и сэр Перси Кокс, один из самых авторитетных и влиятельных представителей английских властей в зоне Персидского залива. Убедительных объяснений популярности Ф. Холмса, этого «нефтяника-самоучки», среди аравийцев сэр Перси Кокс, человек высокообразованный, изощренный дипломат и опытный востоковед, найти, как он сам признавался, не мог. Отношения между ними не сложились (34). Свое желание «выпроводить» Ф. Холмса из Аравии, П. Кокс мотивировал тем, что такой амбициозный и независимый от английского правительства человек едва ли мог быть полезен британцам в отстаивании их коммерческих интересов на полуострове, скорее наоборот.

Весной 1923 г., находясь в Багдаде, Ф. Холмс нанес визит леди Кокс. За чашечкой чая сообщил, что собирается покинуть Аравию. Об этом леди Кокс тут же известила письмом мужа, отправившегося по служебным делам на Бахрейн и в Кувейт. Новость, полученная от жены, сэра Перси Кокса обрадовала, и он успокоился. Неприятный ему человек, умный к тому же и неординарно мыслящий, как бы самоустранялся. Значит, снимался с повестки дня и мучивший сэра П. Кокса вопрос о том, как приостановить несанкционированные Лондоном «аравийские рейды» Ф. Холмса.

Однако в этой партии отставной интендант все же обыграл высококлассного администратара, гроссмейстера политических шахмат и виртуоза дипломатии. По пути на родину, когда пароход, на котором он возвращался через Аден, сделал остановку в Кувейтской бухте, Ф. Холмс неожиданно сошел на берег, нанял проводника-бе- дуина и, не сказав никому ни слова, стремительно исчез в бескрайних просторах аравийской пустыни. Причиной, побудившей его сделать это, явилась новость, которой поделился с ним за чашкой чая капитан судна. Речь шла об отмене британским правительством ежегодных субсидий, которые оно выплачивало эмиру Ибн Са’уду и шарифу Мекки. Ф. Холмс понял, что действовать надо незамедлительно, что острая нужда эмира Ибн Са’уда в деньгах – это его шанс получить нефтяную концессию. Так и случилось.

Кстати, первую доверительную встречу Ф. Холмса с эмиром Ибн Са’удом организовал Амин ал-Рихани, американский путеше-

ственник ливанского происхождения (получил гражданство США), личность колоритная и в Аравии широко известная. Именно он помог Ф. Холмсу правильно составить обращение на имя Ибн Са’уда с просьбой о концессии.. Дал полезные советы относительно того, как нужно вести себя с эмиром Ибн Са’удом (35). Более того, сделался деловым партнером Ф. Холмса и соучредителем нефтяной компании Eastern and General Cyndicate Ltd (36).

Стиль ведения Ф. Холмсом концессионных переговоров, рассказывают знавшие его английские дипломаты и нефтяники, заключался в следующем. Во-первых, завоевать благосклонное к себе расположение шейха – щедрыми подарками и откровенными беседами, иллюстрирующими его максимальную настроенность на достижение положительного результата. Во-вторых, сделать шейху некое «заманчивое тестовое предложение», а на следующий день, под предлогом неотложных дел, срочно покинуть земли этого шейха, на месяц или два. И, наконец, так же неожиданно возвратиться, и продолжить переговоры (37).

В августе 1923 г. Ф. Холмс стал первым в Северной Аравии нефтяным концессионером. Однако инвестиций под свой проект не нашел. Как следствие, концессионные права, с таким трудом приобретенные у эмира Ибн Са’уда и дважды, к слову, продливавшиеся, в 1927 г. потерял.

Фрэнка Холмса можно назвать первооткрывателем «нефтяного океана Аравии». Деятельность этого «охотника за черным золотом в новом Эльдорадо», как отзывались о нем американцы, привлекла к Аравийскому полуострову внимание деловых кругов США. И американцы сделали то, что не удалось гениальному Фрэнку Холмсу – сняли замки с нефтяных кладовых Аравии. Но это уже – другая история (38).

Заметим только, что железная хватка англичан, наглядно продемонстрированная сэром Перси Коксом в ‘Укайре, в том числе и при обсуждении с эмиром Ибн Са’удом нефтеконцессионных вопросов, запомнилась, видимо, ему надолго. Представляется, что именно воспоминания об ‘Укайре и подвигли впоследствии эмира Ибн Са’уда к тому, чтобы дела свои в области поиска и добычи нефти плотно выстраивать не с англичанами, а с американцами, дабы

избежать «пресса бриттов», всю тяжесть которого он сполна испытал на себе в ‘Укайре.

Фрэнк Холмс – это первооткрыватель аравийской нефти. Арабы его любили. Человеком он был щедрым и отзывчивым. Работая на Бахрейне, подружился с богатым торговым семейством Йатим, занимавшимся оптовыми сделками с жемчугом. Одного из сыновей главы этого семейства, мальчугана смышленого и склонного к наукам, отправил за свой счет учиться в Англию. Ибн Са’уд в знак дружбы с Ф. Холмсом подарил ему чистокровную арабскую лошадь. Умер Ф. Холмс в 1947 г., в Англии, в возрасте 73 лет.

Нефтяные концессионные интересы Англии в шейхствах Прибрежной Аравии сэр Перси Кокс отстаивал жестко. В послании по этому вопросу шейху Мубараку (от 27 октября 1913 г.) выражал надежду, что в случае обнаружения нефти в Кувейте концессию на ее добычу шейх предоставит лицу, названному британским правительством, и никому другому.

Свою заинтересованность в получении нефтяной концессии в Кувейте Англо-Персидская Нефтяная компания высказала еще в 1911 г. Конкретные переговоры по данному вопросу, но уже с шейхом Ахмадом, прошли в 1932 г. Вел их Арчибальд Чишолм, представитель компании в бассейне Персидского залива. Помогал ему в этом деле мистер Уильиамсон, больше известный как Хаджжи ‘Абд Аллах, еще одна легендарная личность в истории нефтяных концессий Аравийского полуострова. Прожил он в Аравии (Адене, Омане и Кувейте), а также в Месопотамии более 40 лет. Хорошо изучил обычаи и нравы аравийцев. Установил доверительные отношения с шейхами многих влиятельных племен. Принял ислам. Совершил паломничество в Мекку. Женился на арабке. В 1924 г. стал сотрудником Англо-Персидской Нефтяной компании. Используя свои связи, помог ей (в середине 1930-х годов) заключить концессионные соглашения на поиск и добычу нефти в ряде шейхств, входящих сегодня в состав Объединенных Арабских Эмиратов (39).

Выделялся этот неординарный человек, как пишет о нем Вайолет Диксон, и своим внешним видом: носил европейский костюм и бедуинский головной платок, прихваченный классическим аравийским игалом (обручем). Знаниями об арабах Аравии он, по ее сло-

вам, обладал большими, чем тот же сэр Филби или Бертрам Томас. Но вот амбиций писателя, в отличие от них, не имел. Ни заметок, ни воспоминаний не оставил. И потому знают о нем в мире гораздо меньше, чем о Филби и Бертраме Томасе.

Известно, что во время 1-ой мировой войны Арчибальд Чишолм служил офицером разведки. Работая официантом в одном из самых популярных ресторанов Багдада, собрал ценные сведения о расквартированных в Ираке войсках противника. Ими делились обедавшие в том ресторане турецкие офицеры.

Прожив достаточно долго в кочевых племенах, знал, как лечить лошадей и верблюдов. Умер в Басре, в 1950 г., в своем небольшом доме, стоявшем у реки (40).

Англо-Персидская Нефтяная компания совместно с американской компанией «Галф Ойл Корпорейшн» образовали дочернюю компанию «Кувейт Ойл Компани», которая 23 декабря 1934 г. получила от шейха Ахмада в концессию всю территорию Кувейта, включая его территориальные воды и острова, сроком, заметим, на 75 лет.

С деятельностью этой компании связана одна интересная страничка в истории Кувейта. В 1966 г. эксперты компании обнаружили, что столица княжества, город Эль-Кувейт, стоит на богатом нефтеносном участке. И компания, ничтоже сумняшеся, заявила о намерении незамедлительно приступить к добыче нефти в городе. Запретить ей делать это эмир не мог. Согласно договору с компанией, им же подписанному, территоия сильно разросшегося к тому времени города, входила в границы концессии. И только в результате длительных переговоров, опасаясь вконец испортить отношения с семейством Аль Сабах, от намерений своих компания отказалась.

Первые геологоразведочные работы в Кувейте английские специалисты провели, кстати, еще в 1913 году. Возможность обнаружения нефти оценили как «умозрительную», не исключающую, вместе с тем, дальнейшего, более тщательного исследования.

Намерение Англо-Персидской Нефтяной компании начать нефтеконцессионные переговоры с правителем Кувейта, шейхом Ахмадом, одобрил (1922 г.) лично Уинстон Черчилль, занимавший в то время должность государственного секретаря по делам колоний (41).

Заполучить нефтяную концессию в Кувейте пытался и известный уже читателю Абу Нафта, то есть Ф. Холмс. В ответе (от 2 июля 1931 г.) на его запрос эмир Кувейта сообщал, что если Лондон согласится пренебречь достигнутыми с ним ранее договоренностями относительно «английской национальности» любого предполагаемого нефтеконцессионера в Кувейте, то тогда переговоры с ним он продолжит (42).

Работы по бурению нефтяных скважин начались в Кувейте в мае 1936 г., в районе Бахра. Положительных результатов не дали, и

в1937 г. их перенесли в район Бурган, что в 14 милях от побережья. Именно там и обнаружили нефть, в 1938 году. Шесть бутылок с первой кувейтской нефтью доставили во дворец и передали шейху Ахмаду (апрель 1938 г.). Исполнили эту почетную миссию Х. Диксон и первый управляющий делами кувейтских нефтяных скважин Л. Скотт.

Следует отметить, что еще в 1913 г., когда шейх Мубарак приглашал в Кувейт английского политического резидента в Персидском заливе, чтобы показать ему «битумные места», то имел в виду именно Бурган. Запасы нефти на этом месторождении специалисты оценили в 87 млрд. баррелей, а нефтяные резервы Кувейта в нейтральной зоне Сафанийа-Хафджи – в 37 млрд. барр. (43).

Бурильные работы в Бургане продолжались в течение нескольких лет даже во время 2-ой мировой войны. В середине 1942 г., когда Африканский корпус генерал-лейтенанта Эрвина Роммеля продвигался к Каиру, планируя – после его захвата – совершить оттуда бросок в Месопотамию, командующий британскими войсками на Ближнем Востоке отдал распоряжение: деятельность нефтяной компании в Кувейте – приостановить, персонал – эвакуировать (44).

После окончания войны работы возобновились. К июню 1946 г. все функционировавшие на тот момент нефтяные скважины соединили с центром по сбору нефти. Производственная мощность тех восьми скважин не превышала 30 тысяч баррелей нефти

вдень. 30 июня 1946 г. шейх Ахмад ввел в строй первый нефтеналивной терминал. Тогда же состоялась и отгрузка первого танкера с нефтью (английского, «Бритиш фузилер»). Специально по этому случаю изготовили серебряный вентиль. Открыв его, шейх Ахмад ознаменовал начало новой эпохи в истории Кувейта – нефтяной.

Наступившей ночью англичане устроили фейерверк – первый в истории Кувейта (45).

Для работавших в Кувейте английских и американских нефтяников построили отдельный городок – Ахмади (назван в честь шейха Амада), со школами, спортивными клубами и кинотеатрами. Открыли профучилище. Его первыми выпускниками стали 150 кувейтцов.

Первые послевоенные годы (1945–1950) кувейтцы называют «временем великих перемен». К 1950 г. на территории Кувейта действовало уже 78 буровых скважин, дававших 20 млн. тонн нефти в год (46).

В1950 г., незадолго до смерти, шейх Ахмад согласился с предложением короля Ибн Са’уда приступить к разработке месторождения нефти в нейтральной зоне. Нефть там начали добывать в 1954 г.

Вначале 1920-х годов Кувейт и другие земли Верхней Аравии, включая Хиджаз, а также соседнюю с ним Трансиорданию, вновь подверглись набегам заметно активизировавшихся ихванов.

Вавгусте 1922 г. они вторглись в Трансиорданию, и дошли практически до Аммана. Остановились в 24 милях от него. Так в повестке дня деятельности Англии в этом районе мира встал вопрос о демаркации границ земель эмира Ибн Са’уда не только с хашимитским Ираком, но и с хашимитской Трансиорданией.

Для урегулирования отношений эмира Ибн Са’уда с королем Хиджаза, шарифом Хуссайном Аль Хашими, и его сыновьями, королем Ирака Файсалом и королем Трансиордании ‘Абд Аллахом, сэр Перси Кокс решил созвать конференцию в Кувейте (47). Реакция эмира Ибн Са’уд на инициативу сэра Перси Кокса была веж- ливо-уклончивой. Конференция в ‘Укайре довольно наглядно продемонстрировала ему то, как англичане умеют и могут отстаивать собственные интересы.

Получив повторное приглашение на встречу в Кувейте, согласие на нее эмир Ибн Са’уд все же дал, и своего представителя туда направил (ноябрь 1923 г.). Поступить по-другому, учитывая его заинтересованность в Англии, он попросту не мог.

Хашимиты выступили против эмира Неджда единым, как говорится, фронтом. Даже сэр Перси Кокс обратил внимание на то,

что представители Дома Хашимитов делали, порой, совершенно необоснованные заявления, выдвигали абсолютно невыполнимые требования. Цель их состояла в том, чтобы вывести из себя представителя Ибн Са’уда и показать англичанам, что договариваться с Са’удами, о чем бы то ни было, невозможно, и чтобы добиться желаемых результатов действовать нужно только с позиции силы.

Эмир Ибн Са’уд находился в жесткой оппозиции Хашимитам. Сорвав планы короля Хуссайна по воссоединению Джабаль Шаммара с Хиджазом, он вступил с ним в решающую схватку за объединение племен и земель Северной Аравии под своим началом. Непрязнь его к Хашимитам еще больше обострилась после того, как они приняли у себя несколько неджских племен. Так, после разгрома Ибн Рашида и установления власти Дома Са’удов в Хаиле, столице Джабаль Шаммара, некоторые тамошние племена не присягнули на верность эмиру Ибн Са’уду, оставили родные земли и укрылись в уделах Хашимитов, в том числе в Ираке. Конечно же, это отразилось на престиже эмира Ибн Са’уда в племенах Верхней Аравии. Но главное – обернулось для него потерей значительного числа налогоплательщиков в лице отодвинувшихся из Джабаль Шаммара племен (48). Более того, те из них, кто ушел в Ирак, начали совершать оттуда набеги на территорию Неджда, а осевшие в Трансиордании – поддерживать намерения амманских Хашимитов заполучить в свои руки местность Вади Сирхан (49).

Конференция в Кувейте тянулась шесть месяцев (ноябрь 1923 – апрель 1924 гг.). Дважды прерывалась из-за кипевших на ней страстей. Одно из требований Хашимитов состояло в том, чтобы Ибн Са’уд, «непременно и прежде всего», договорился о мире с шарифом Хуссайном.

Случилось так, что именно во время работы конференции в Кувейте король Хиджаза Хуссайн объявил себя халифом (март 1924 г.). Сделал это сразу же после заявления (3 марта) Кемаля Ататюрка об упразднении Халифата. Ван дер Молен, известный датский путешественник, заметил по этому поводу, что со времени смерти Пророка Мухаммада ислам никогда не оставался без халифа, главы исламского мира (50). Поэтому, учитывая свое происхождение, то,