Kuveyt_Mozaika_vremen

Что людские пристрастия-пороки эти он не одобряет, и готов запретить их. Но только в общественных местах, на улицах и рынках. Ибо то, что происходит в домах жителей Кувейта, он контролировать не может, и не в праве.

По всему было видно, отмечает Х. Диксон, что ихваны пытались «сохранить лицо», достойно выпутаться из сложившейся ситуации, покачнувшейся не в их пользу. Шейх Салим тоже не преминул воспользоваться представившейся ему возможностью: потребовал, чтобы все имущество, награбленное у жителей Эль-Джахры, их домашний скот, лошади и верблюды, были возвращены, притом непременно. Полномочиями решать такого рода вопросы Ибн Сулайман, по его словам, не располагал. Заявив, что обо всем, что он услышал, ему надлежит доложить шейху Файсалу ал-Давишу, покинул форт и возвратился в лагерь ихванов (18).

Спустя несколько часов ихваны оставили Эль-Джахру, прихватив с собой имущество, награбленное ими у местных жителей. Уйти без добычи, то есть опозоренными дважды, на боле боя и во время переговоров, иными словами, мечом и словом, шейх Файсал ал-Да- виш, настоящий кочевник, не мог.

С тех самых пор, рассказывают краеведы, форт в Эль-Джахре жители Кувейта называют Красным, ибо стены его и все пространство вокруг в дни обороны были буквально залиты кровью. Саму же Эль-Джахру именуют «местом, принесенным в жертву независимости Кувейта», а день 12 октября 1920 г. величают не иначе как «днем спасения».

Нужно сказать, что и после того, как ихваны ушли из ЭльДжахры и встали лагерем в местечке Субайхийа, шейхи Салим и Файсал продолжали обмениваться посланиями. Наступившую «паузу тишину», сообщают Х. Винстоун и Захра Фрис, шейх Салим использовал для того, чтобы активнее подключить англичан к нормализации отношений Кувейта с ихванами.

14 октября 1920 г. шейх Файсал ал-Давиш послал к шейху Салиму гонца с письмом, предлагая направить к нему – для продолжения переговоров по урегулированию разногласий – Хилала алМутайри, крупного кувейтского торговца, которого он хорошо знал и которому доверял. Шейх Салим ответил, что если у шейха Файса-

ла, человека авторитетного и достойного, «есть что обсудить», то пусть сам пошлет своих представителей. Посланцы шейха Файсала во главе с шейхом Джуфраном ал-Фукмом, вождем колена сухабба из племени ал-мутайр, выехали в Кувейт 18 декабря.

Принимая у себя доверенных лиц шейха Файсала ал-Давиша, эмир Кувейта удивил их участием во встрече майора Дж. Мора, английского политического агента в Кувейте (1920–1929). Суть заявления, сделанного на этой встрече Дж. Мором, повторяла содержание листовок, сброшенных несколькими днями ранее с английских аэропланов на лагерь ихванов, а именно: англичане не останутся сторонними наблюдателями происходящего. Не будут сидеть, сложа руки, в то время как населенные пункты Кувейта, равно как и имущество Британской империи, находящееся там, подвергаются внешней угрозе. Нападение на Эль-Кувейт, резюмировал Дж. Мор, английское правительство квалифицирует как враждебную акцию, направленную против Британской империи; и такой акции будет дан должный отпор (19).

Шейх Джуфран, со своей стороны, высказывался в том плане, что ихваны действуют по прямому распоряжению их имама, эмира Ибн Са’уда. Давал тем самым понять, что на эту тему разговаривать надлежит с эмиром Неджда. На что майор Дж. Мор заметил, что знает эмира Ибн Са’уда как человека слова и чести, заверившего англичан в том, что «досаждать Кувейту» он не будет. Как бы то ни было, подчеркнул Дж. Мор, но в случае нового наскока на земли Кувейта ихваны получат, в соответствии со сделанным им предупреждением, должный отпор. После чего встал, попрощался и покинул встречу (20).

Вситуации, складывавшейся тогда вокруг Кувейта, поступить иначе англичане не могли. Набег ихванов во главе с шейхом Файсалом ал-Давишом на земли Кувейта стал для них своего рода провер- кой-демонстрацией населению Кувейта приверженности Англии взятым на себя обязательствам (в соответствии с договоренностями от 1899 г.) по защите Кувейта от внешней угрозы.

Впослании, адресованном эмиру Ибн Са’уду, говорилось, что британское правительство, несмотря на то, что англо-турецкое соглашение от 1913 г. так и не было сторонами ратифицировано по

причине разразившейся 1-ой мировой войны, обозначенные в нем границы Кувейта признает.

Помимо жестких заявлений и демонстрации ихванам поднятых в воздух аэропланов, англичане направили в Кувейтскую бухту отряд боевых кораблей. На побережье шейхства высадился английский десант. Несколько залпов из орудий палубной артиллерии в сторону позиций ихванов ясно показало им серьезность заявлений и намерений англичан относительно защиты Кувейта. Другими словами, британцы недвусмысленно дали понять ихванам, что хотели бы, чтобы они в земли Кувейта, находящегося под протекторатом британской короны, больше не вторгались, и – во избежание недоразумений – отодвинулись от них как можно дальше.

Смысловому содержанию английской акции демонстрации силы ихваны вняли. Попытались, было, закупить продовольствие в Эль-Кувейте. Сделать это им не разрешили (21). Ничего иного, как ретироваться, не оставалось. Погрузив на верблюдов бурдюки с водой, они из удела Сабахов ушли (26 октября).

Дальнейшие контакты, проведенные англичанами с правителем Кувейта и эмиром Неджда, показали, что их разногласия по территориальным вопросам не только сохранились, но и не претерпели никак изменений. Шейх Салим настаивал на том, что территория, подконтрольная Кувейту, простирается на расстояние в 140 километров во все стороны от крепостных стен столицы шейхства. Эмир Ибн Са’уд, в свою очередь, утверждал, что юрисдикция Кувейта дальше, дескать, крепостных стен, возведенных вокруг города Эль-Кувейт, не распространяется (22).

Вместе с тем, получая от англичан денежное пособие, эмир Ибн Са’уд вынужден был прислушиваться к тому, что они говорили. Пытаясь сбить тот накал напряженности в отношениях с ними, что появился в связи с событиями вокруг Эль-Джахры, убеждал их в том, что никаких распоряжений ихванам насчет набега на Кувейт не давал. Валил все происшедшее на шейха Файсала ал-Давиша. Говорил, что сшибка у Эль-Джахры – это личная инициатива шейха Файсала.

Защита Эль-Джахры, пишет Абу Хакима, стала для населения Кувейта, делом чести, для всех и каждого, а для самого Кувейта – делом жизни и смерти (23).

Имея в виду не допустить возникновения очередных межплеменных ссор, чреватых воспламенением новых конфликтных ситуаций в отношениях Кувейта с Недждом, сэр Перси Кокс, верховный комиссар Англии в Ираке, выступил с одной конкретной инициативой. Настоятельно рекомендовал эмиру Неджа и правителю Кувейта, шейхам Ибн Са’уду и Салиму, признать земли с колодцами в местечке Субайхийа «ничейной территорией», доступной для всех кочевых племен с их стадами.

Шейх Салим, рассказывает Шаул Йанай, хотел восстановить

вКувейте абсолютную монархию и править страной также, как его отец, шейх Мубарак Великий. Он довольно долго прожил в пустыне, в кочевых племенах, за поддержание отношений с которыми отвечал перед отцом лично. Резко противился политике эмира Ибн Са’уда, развернутой им после смерти шейха Мубарака, по «раздвижению своей власти на все кочевые племена Верхней Аравии», в том числе и те, которые шейх Салим считал кувейтскими.

Торговая элита Кувейта, замечает Шаул Йанай, опасалась, что шейх Салим с «его амбициями и готовностью померяться силой» может втянуть Кувейт в новые «схватки за пустыню», чреватые фиаско для него, а для всех них – финансовыми потерями, аналогичными тем, что они понесли уже, скажем, в ходе военной кампании шейха Мубарака в 1901 г. против Неджда (24). Свои опасения на этот счет торговцы изложили и английскому политическому агенту

вКувейте майору Дж. Мору, и представителю британских властей в Багдаде сэру Перси Коксу. Те ответили, что понимают и в какой-то мере разделяют такого рода опасения торговых кланов Кувейта. Вмешиваться же во взаимоотношения торговцев с правителем не могут, ибо это – исключительно внутреннее дело Кувейта (25).

Дабы успокоить знатные торговые кланы Кувейта, семейный совет Сабахов поручил переговорить с ними шейху Ахмаду. Созвали встречу. Заявление, сделанное на ней шейхом Ахмадом, прозвучало неожиданно для всех ее участников, хорошо знавших крутой характер шейха Салима. Суть его состояла в том, что в обмен на сохранение лояльности Сабахам выборные ими представители станут членами консультативного совета при правителе Кувейта.

Урегулировав отношения с торговцами, шейх Ахмад по указанию шейха Салима отправился в Эль-Хафсу, что к северу от Эр-Рийада (Эр-Рияда), на назначенную на 2 марта1921 г. встречу с эмиром Ибн Са’удом. Сопровождал его в этой поездке шейх Касиб, сын правителя Мухаммары, выступившего в роли посредника в урегулировании отношений Кувейта с Недждом.

4 марта в Эль-Хафсу прибыл гонец из Кувейта – с известием о смерти шейха Салима, скончавшегося 27 февраля, в возрасте 57 лет. Узнав об этой печальной новости от шейха Салима, эмир Неджда заявил, что с этого самого дня никаких раздоров у него с семейством Сабахов больше нет, никаких претензий к ним он больше не имеет (26).

Шейх Ахмад прервал встречу, возвратился в Кувейт и был избран новым правителем. При расставании с эмиром Ибн Са’удом тот обещал шейху Ахмаду свое доброе к нему отношение, пишет Захра Фрис. Однако запрет на торговлю Неджда с Кувейтом, введенный им 1920 г., так и не снял. Надо сказать, что запрет этот, продолжавшийся 20 лет, сильно ударил по доходам Кувейта. Торговля с Недждом, с его кочевыми племенами, приходившими за покупками товаров в Кувейт, являлась для удела Сабахов одним из основных источников доходов. Поначалу бедуины вздумали, было, пренебречь распоряжением эмира Ибн Са’уда насчет «неимения никаких торговых дел с Кувейтом». Однако наказания в отношении лиц, уличенных в неисполнении воли эмира, последовали незамедлительно, жесткие и вразумительные. Бедуинов, попадавшихся на «запрещенной торговле с Кувейтом», не только штрафовали и подвергали прилюдной порке на площадях, но и предавали, порой, смерти. Так, рассказывает Захра Фрис, у одних из въездных ворот Эр-Рияда соглядатаи эмира Ибн Са’уда двум таким бедолагам-бедуинам перерезали горло (27).

Запрет на торговлю с Кувейтом сняли только в 1940 г., после целой серии переговоров между Сабахами и Са’удами, проходивших при посредничестве английского политического агента в Кувейте. Большую роль в урегулировании данного вопроса сыграл Х. Диксон, состоявший в доверительных отношениях и с правителем Кувейта, и с эмиром Неджда.

Родился Харальд Ричард Патрик Диксон в Бейруте, в семье профессионального дипломата. Отец его занимал должность генерального консула в Иерусалиме, а потом в Дамаске. Закончив Оксфорд, Харальд вступил в ряды рейнджеров (1903). Служил в Ирландии и

вИндии, в 29-м кавалерийском дивизионе. Когда началась 1-я мировая война, его полк отправили во Францию. Самого же Харальда, поскольку он в совершенстве владел арабским языком, перевели в Месопотамию (ноябрь 1914 г.). Находясь там, он участвовал в боевых операциях по высвобождению из рук турок Басры, Курны и Насирийи. В августе 1915 г. стал сотрудником Политического департамента Верховного комиссариата Англии в Месопотамии, которым руководил сэр Перси Кокс. Привлекался к работе по формированию гражданской администрации Южного Ирака. Исполнял обязанности политического офицера в небольшом городке в провинции Сук-эль-Шуайх, затем в Насирийи, где отвечал, в том числе, и связи английских властей с конфедерацией племен мунтафиков.

После 1-ой мировой войны получил назначение на Бахрейн – английским политическим агентом. В 1920 г. вернулся в Ирак. Затем вновь оказался в Индии, где состоял личным секретарем махараджи города Биканер (штат Раджистан). Четырьмя годами позже был назначен секретарем политического резидента Англии в Персидском заливе, со штаб-квартирой в Бендер-Бушире, а в 1929 г. переведен в Кувейт, на пост политического агента. Окончив службу, продолжал жить и работать в Кувейте.

Роберт Гамильтон, также служивший политическим агентом

вКувейте, отзывался о шейхе Салиме, как о человеке скрытном и расчетливом, осторожном и недоверчивом, но всегда державшем данное им слово и … любвеобильном (28).

Филби-старший, несколько раз встречавшийся с шейхом Салимом, называл его «образцом аравийской галантности», но с глубоко въевшимися в его душу «язвами» вражды, зависти и неприязни по отношению к Ибн Са’уду (29). Ростки этих язв появились у него, как можно понять Филби, еще во времена пребывания юного Ибн Са’уда вместе с отцом в изгнании в Кувейте.

Причиной тому – ярко выраженные симпатии к Ибн Са’уду со стороны шейха Мубарака.

326И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

Ввоспоминаниях полковника Х. Диксона шейх Салим предстает человеком строгих норм и правил, истинным мусульманином, но очень «упертым», порой, и неподатливым, а вот в бою – исключительно мужественным и храбрым (30).

Время правления шейха Салима I, сообщают историки, отмечено строгим следованием канонам ислама: пресечением в шейхстве любых проявлений безнравственности и несоблюдения религиозных норм и обязанностей. Так, он строго-настрого запретил евре- ям-торговцам ввозить в Кувейт и торговать в его землях хмельными напитками, а женщинам легкого поведения – жить в стенах города (31).

Эмиром Кувейта шейх Салим стал на основании единогласного решения семейно-родового клана Сабахов, в возрасте 54 лет. Правил землями предков, доставшимися ему в наследство, достойно. Перед опасностями и невзгодами не пасовал. Голову ни перед кем покорно не склонял. Интересы Кувейта защищал непременно, стойко и решительно. Проявил себя и как талантливый военачальник, и как умелый переговорщик. Талант полководца ярко продемонстрировал, руководя войсками при снятии осады с Эль-Хуфуфа и высвобождении эмира Ибн Са’уда, запертого там племенем бану ‘аджман, а также в сражении у Эль-Джахры. Умение переговорщика показал в ходе встреч и бесед с перебравшимися на Бахрейн крупными кувейтскими торговцами (1910), недовольными введенными шейхом Мубараком чересчур высокими, на их взгляд, налогами.

Умер шейх Салим от тяжелого желудочного заболевания.

Ч а с т ь XI

Шейх Ахмад ал-Джабир

(правил 1921–1950)

Коллекция историй

В обычае у членов правящего семейства Аль Сабах еще со времен Сабаха Первого было ежедневно встречаться на рынке с жителями столицы для выслушивания их жалоб, просьб и пожеланий. Так вот, встречи эти с населением перед избранием нового эмира показали, что люди «жаждут перемен». Знатные семейно-родовые кланы во главе с Хамданом ал-Сакром, стоявшие у истоков образования Кувейта, прямо заявили, что устали от войн и связанных с ними невзгод и неурядиц, и потому хотели бы участвовать в принятии решений касающихся жизнедеятельности шейхства, всех и каждого. Высказывались в том плане, что в качестве преемника шейха Салима, как эмира Кувейта, поддержат только того представителя правящего семейства, кто согласится с их требованием. Сводилось оно к тому, чтобы добиться учреждения при эмире Кувейта совещательного органа, консультативного совета (маджлис ал-шура’), представленного как членами правящего семейства, так и знатными горожанами, избираемыми всеми семейно-родовыми кланами. При обязательном участии маджлис ал-шура’ должен был, по их мнению, следуя обычаю предков, избраться эмир Кувейта. Список кандидатов-претендентов на трон, рассматривавшихся тогда старейшинами семейства Аль Сабах, состоял из двух человек: шейхов Ахмада ал-Джабира и и ‘Абд Аллаха ал-Салима.

Еще при жизни шейха Салима англичане недвусмысленно давали понять и ему самому, и другим членам правящего семейства Аль Сабах, что хотели бы видеть его преемником шейха Ахмада

ал-Джабира, а не шейха ‘Абд Аллаха, старшего сына шейха Салима. Надо сказать, что обратили они на него внимание давно. Так, после смерти шейха Джабира II английский политический резидент в Персидском заливе, указывая на шейха Салима, как на самого достойного преемника в качестве следующего эмира, рекомендовал британским колониальным властям в Индии не выпускать из поля зрения и шейха Ахмада ал-Джабира. Отмечал, что тот пользовался широкой популярностью среди горожан, и в первую очередь – среди торговых кланов Кувейта. Судя по всему, в Лондоне и в Бомбее прислушались к мнению своего политического резидента в Персидском заливе, и сделали ставку на шейха Ахмада, как «доверительного партнера» Англии в будущем. Всячески привечали и пестовали его, содействовали, как могли, укреплению престижа и авторитета шейха. Третьего августа 1919 г. английский политический агент в Кувейте передал шейху Ахмаду официальное приглашение своего правительства посетить Англию, принять участие в торжествах по случаю победы в 1-ой мировой войне и встретиться с королем Георгом V. Это было первое такого рода приглашение в истории англо-кувейтских отношений, сделанное британцами эмиру Кувейта (1). В то время воспользоваться им он не смог. Впоследствии, в 1935 г., после подписания нефтеконцессионного соглашения, шейх Ахмад еще раз получил приглашение посетить Лондон с официальным визитом. Приглашением воспользовался, и стал первым правителем Кувейта, побывавшим в Англии. Находясь там, был произведен в рыцари и пожалован титулом сэра (2).

О желании видеть следующим эмиром Кувейта именно шейха Ахмада заявили шейх Мухаммары и эмир Неджда. Ибн Са’уд направил открытое письмо членам семейства Аль Сабах, назвав в нем шейха Ахмада, как возможного будущего правителя Кувейта, наиболее подходящим для Дома Са’удов представителем Дома Сабахов для решения существующих между ними проблем и разногласий. Не принять во внимание содержание послания эмира Ибн Са’уда семейство Сабахов, которое «искало мира» с Са’удами, не могло.

Правитель Мухаммары, шейх Хаз’ал, близкий друг шейха Мубарака, располагавший весом и влиянием среди членов семейства Аль Сабах, также высказался в пользу шейха Ахмада. Причем сде-

лал это в речи на похоронах шейха Салима, осмысленно и открыто. Шейх Хаз’ал опасался, что если эмиром станет шейх ‘Абд Аллах, то он может продолжить линию своего отца в отношениях с эмиром Ибн Са’удом, с «новым центром силы Верхней Аравии», что определенно обернется очередными бедами для торговли края (3).

Выбор семейного совета Дома Сабахов пал на шейха Ахмада ал-Джабира Аль Сабаха, старшего сына шейха Джабира. Вернувшись из Неджда, где он встречался с эмиром Ибн Сау’дом, шейх Ахмад, объявленный новым эмиром Кувейта, принял бразды правления шейхством.

Самым знаменательным событием в истории Кувейта в период правления шейха Ахмада хронисты называют конференцию в Эль-‘Укайре.

Британия, как известно, после окончания 1-ой мировой войны получила мандат на управление Месопотамией (1918). Одним из зримых результатов ее политико-дипломатической деятельности там стало образование Иракского королевства во главе с королем Файсалом, сыном короля Хуссайна, правителя Хиджаза. Для англичан, готовившихся начать разрабртку крупного месторождения нефти в Мосуле, крайне важно было установить границы Ирака с Недждом и Кувейтом. Определенный набор «инструментов» для этого у них имелся. Так, что касается Кувейта, то таким «инструментом» являлось соглашение о протекторате от 1899 г., дававшее Англии свободу рук в управлении внешними делами шейхства. В контактах с эмиром Ибн Са’удом по данному вопросу эффективным средством воздействия англичан на эмира Неджда выступала оказываемая ему британцами помощь, деньгами и оружием (в знак благодарности за то, что он принял сторону Англии в войне с Турцией) (4).

Для урегулирования пограничных разногласий между Недждом, Кувейтом и Ираком англичане решили провести конференцию в Эль-‘Укайре, небольшом городке на побережье ЭльХасы. Проходила она в ноябре 1922 г., под эгидой сэра Перси Кокса, верховного комиссара Англии в Месопотамии. Прибыл он туда с Бахрейна, на английском шлюпе. В состав сопровождавшей его делегации входили: