Kuveyt_Mozaika_vremen

окружения. Спасаясь от преследования и имея в виду сбить противника с толку, инсценировал свою гибель: оставил на месте падения с лошади, рядом с телом погибшего телохранителя, пояс и бедуинский головной платок с метками эмира Кувейта (119).

Шатер со знаменем на копье у входа, свой командный пункт на месте сражения, глава рода Рашидитов не сворачивал семь дней. Все это время джабаль шаммары выискивали и отлавливали в округе сторонников шейха Мубарака. Доставляли их к шатру своего эмира, где и казнили – отрубали мечами головы.

Новость о разгроме армии шейха Мубарака с быстротой молнии облетела все уголки Неджда. Памятуя о четырех тысячах убитых воинах владыки Хаиля и опасаясь его гнева за проявление сочувствия к врагу, никто в Неджде укрытия спасшимся «мубараковцам» давать не хотел.

Покончив с казнями плененных врагов, эмир Хаиля проследовал в Бурайду. «Навел ужас» и там, как гласят сказания, – предал смерти 120 видных горожан, вставших на сторону шейха Мубарака,

и«обязал город и его жителей» выплатить контрибуцию, в размере 30 тыс. рупий (120).

Вырвавшиеся из окружения воины шейха Мубарака уходили в свои земли, усевшись по шесть человек на одного верблюда (121).

Задумка шейха Мубарака с инсценировкой смерти удалась. Агент Рашидитов в Басре, докладывал английский посол в Турции О’Коннор (29 марта 1901 г.), получил от его эмира письмо, в котором говорится, что «шейх Мубарак разгромлен и убит» (122). Свидетельством тому – обнаруженное на поле боя, во время сбора трофеев, тело человека с обезображенным лицом и поясом с васмами (метками) шейха Мубарака (123).

Генеральный консул Российской империи в Багдаде коллежский советник А. Круглов в депеше о походе шейха Мубарака на Неджд, датированной 26 марта 1901 г., писал следующее. В критический момент боя арабы, отложившиеся от Рашидитов, «изменили шейху кувейтскому, и Мубарак был разбит, наголову, тяжело ранен,

искончался, как говорят, на пути домой, в пустыне, в двух днях от Кувейта. Другие же утверждают, что он бежал, и благополучно добрался до Кувейта» (123*).

Впослании главы клана Рашидитов генерал-губернатору Басры

сизвестием о разгроме армии шейха Мубарака о гибели правителя Кувейта не было ни слова. Требовалось срочно разобраться, выяснить, «жив ли Мубарак, или нет». И вали Басры направил в Кувейт своего представителя. Вернувшись тот доложил, что «видел шейха Мубарака, собственными глазами» (124).

Свежая информация о происшедших событиях, поступившая в Лондон из Бомбея 12 апреля 1901 г., отражала уже реальное положение дел.

Вней говорилось, что 17 марта произошло решающее сражение между армиями шейха Мубарака и Рашидитов. «Потери с обеих сторон – тяжелые». Шейх Мубарак «разгромлен, но жив». Возвратился в Кувейт 31 марта.

5 апреля туда прибыл шейх ‘Абд ал-Рахман ибн Файсал Аль Са’уд, с двумястами воинами. Шестого апреля Кувейт посетил специальный посланник генерал-губернатора Басры (125). В письме, что он передал шейху Мубараку от своего начальника, тот писал, что слухи, дошедшие до него о гибели шейха Мубарака, сильно его «опечалили». Чтобы выяснить ситуацию на месте и лично удостовериться в том, жив ли шейх Мубарак и каково его состояние здоровья, он и отправил в Кувейт доверенного человека, Рауфа-бея (126).

31 марта 1901 г. в Кувейт вместе с шейхом Мубараком вернулись 103 кувейтца из тех 1200, кто покинул город, отправившись в военный поход против Рашидитов (историк Абу Хакима сообщает, что из одной тысячи горожан, участвовавших в этой экспедиции, в сражении при Эль-Сарифе погибло 700 человек) (127). В течение нескольких месяцев, повествуют хронисты, Эль-Кувейт представлял собой «город скорби и плача», а шейхство в целом – «место печали и слез». Не было в «столице удела Сабахов» ни одного дома, ни одного семейства, где женщины не носили бы траур по павшему в сражении у Эль-Сарифа мужчине.

Бытует мнение, что военный поход против Неджда имел целью не просто «опрокинуть» Рашидитов, укрывших у себя Йусуфа ал-Ибрагима, но предъявить им, «поставленным на колени», права Кувейта на некоторые их южные владения. Схлестнувшись с Рашидитами и победив их, шейх Мубарак намеревался укрепить вес

и влияние Кувейта в межплеменной структуре Аравии. Хотел реализовать свою давнишнюю мечту насчет того, чтобы «стать новым лидером Аравии» (128).

Кампания, начатая им, проходила успешно до сражения при Эль-Сарифе. Там армия шейха Мубарака, по известным уже читателю причинам, потерпела сокрушительное поражение. Кувейт оказался чуть ли не на грани потери независимости. Так сложились обстоятельства. Никоим образом, заметим, не зависившие от самого шейха Мубарака, его таланта полководца и вождя племен. Многие арабские историки сходятся во мнении, что происшедшее под Эль-Сарифом «положило конец» мечтам шейха Мубарака о создании в Аравии нового великого царства под своим началом (129).

Шейх Мубарак, сообщал английский политический резидент в Персидском заливе Кэмбелл, «явно обеспокоен тем, что если турки узнают о реальных масштабах понесенных им потерь, то перестанут считать его значимой для них фигурой». И вот тогда-то ожидать с их стороны можно будет всего, что угодно (129*).

Поражение шейха Мубарака, действительно, активизировало турок. При дворе султана вновь стали раздаваться голоса о постановке Кувейта под власть Османской империи. На силовых действиях против Кувейта настаивали и Рашидиты. Эмир Неджда, он же глава клана ал-Рашид, докладывал английский консул в Басре, «ратует за изгнание Мубарака из Кувейта» и назначение на его место своего племянника Сабшара, либо турецкого чиновника (130). Глава рода Рашидитов, нынешний эмир Неджда, отмечал консул Российской империи в Басре Г. Овсеенко, повторял, и не раз, что будь на то повеление султана, он готов подчинить «строптивый Кувейт» Высокой Порте. После чего «сдать его в аренду», за 40 тысяч турецких лир в год, тому же укрывавшемуся у него Йусуфу ал-Ибра- гиму с племянниками (131).

Командующий (мушир) VI турецкого корпуса, срочно направленный из Багдада в Басру (6 апреля), информировал Г. Овсеенко, считал шейха Мубарака «единственным виновником всех происшедших в крае кровопролитий и беспорядков». Обвинял его в «систематической непокорности и неповиновении», притом не только местным турецким властям, но и распоряжениям из Стамбула.

«Горячо настаивал» на том, чтобы «воспользоваться наступившими тяжелыми для шейха временами», и путем «быстрой оккупации» Кувейта «покончить с этим беспокойным вопросом, раз и навсегда» (132).

С прибытием в Басру мушира Ахмеда Фейзи-паши к нему чуть ли не на следующий день пожаловал Фахад Субхан ал-Мусаллам, доверенное лицо тогдашнего эмира Неджда из клана Рашидитов, вместе с шейхом Зубайры. В беседе с муширом они настаивали «на выдаче им врагов», укрывшихся после разгрома в Кувейте.

Стало известно, говорится в другом донесении русского консула Г. Овсеенко, что мушир Ахмед Фейзи-паша, настаивающий на военном походе в Кувейт, направил шейху Мубараку-паше, как он его официально титуловал, каиммакаму казы Кувейт (вице-губер- натору уезда Кувейт), приглашение «явиться в пятидневный срок

вБассору для рассмотрения жалоб сторон». В случае неповиновения обещал прибегнуть к военной силе. Ответ шейха Мубарака последовал незамедлительно. «Пусть сначала пожалуют в Бассору и соберутся там вместе враги мои, – писал он, – Йусуф ал-Ибрагим, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Рашид, а также бывший наш посредник, Фарик Казим-паша, тогда и я явлюсь. Теперь же нет на то времени. Однако рад буду видеть у себя всякого, имеющего ко мне дело» (133).

Казалось, «партия войны» одержала верх, сообщал Г. Овсеенко. Ахмед Фейзи-паша отдал приказ (4 апреля) готовить войска к походу. В Басру из Багдада «прибыл отряд в 300 человек с 20 артиллеристами, с полным военным походным багажом и лошадьми для командиров». Поступил приказ о направлении в Басру солдат из турецких гарнизонов, расквартированных в Хаиле, Насириййе и ряде других мест. Ожидается, что военный кулак турок, собранный

вБасре, будет насчитывать не менее «2000 человек войска при двух батареях полевой артиллерии». Кофейни и базары города «полны слухов» о предстоящей военной экспедиции турок в Кувейт (134).

«Не оставались сторонними наблюдателями всего происходившего», отмечал Г. Овсеенко, и англичане. Буквально на следующий день после прибытия в Басру турецкого отряда туда проследовала – для наблюдения за происходящим – канонерка «Лоуренс». Поступают сведения, что «почти безвыходно», сменяя друг друга, в

Кувейтской бухте дежурят две другие английские канонерки. Сверх того, ожидается прибытие в Кувейт английского крейсера «Коссак», «до сих пор ни разу туда не заходившего» (находился в Кувейте с 29 апреля по 5 мая).

«Разбитый джабаль шаммарами, – докладывал Г. Овсеенко, – и слегка сникший», шейх Мубарак, «опасаясь наступления на него турецких войск» и не имея под рукой других средств, «стал искать помощи у англичан». Произошло тесное сближение Кувейта с Англией. Ведь кроме англичан, не было у него тогда других, находившихся рядом, «сильных покровителей» (135).

Шейх Кувейта, доносил английский консул в Басре, пытаясь снять накал напряженности в его отношениях с турками, прибег к апробированному им способу – предложил за оказание услуг в этом вопросе 10 тысяч турецких лир Мустафе Нури-паше, новому вали Басры. Попросил его «остановить Константинополь», не допустить вторжения турецких войск на территорию Кувейта. Сам вали деньги не взял, но посоветовал шейху Мубараку внести их в качестве подарка в казну Османской империи (136) .

Вскоре «мнение турок насчет того как быть с Мубараком дальше», информировал Санкт-Петербург Г. Овсеенко, разделилось. Ге- нерал-губернатору Багдада, хорошо, судя по всему, проплаченному шейхом Мубараком, удалось все же убедить центральное правительство «оставить …мысль о насилии по отношению к шейху Мубараку». И готовившуюся карательную операцию, предусматривавшую высадку турецкого десанта с моря с одновременным проведением джабаль шаммарами кавалерийского рейда с суши, свернули (137).

В конце апреля, доносил Г. Овсеенко, поступило указание султана направить в Кувейт для встречи с шейхом Мубараком высокопоставленного чиновника. Ему надлежало выяснить реальное положение дел в Кувейте. Турки, замечает Г. Овсеенко, не были уверены

втом, что во время военной операции против Кувейта «за спиной шейха не появятся английские канонерки» (138).

Шейх Мубарак повсюду имел «глаза и уши». Его тайный агент

вБасре, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Салим ал-Бадр, разузнал и заблаговременно предупредил шейха о готовившейся поездке в Кувейт гене- рал-губернаторе Басры. Располагая временем, эмир Кувейта орга-

низовал (совместно с англичанами) впечатляющее, по выражению российского дипломата, политико-дипломатическое представление по приему турецкого чиновника; поставил его на своей сцене блестяще.

В депеше, направленной генерал-губернатором Басры (2 мая 1901 г.) «Мабараку-паше, каимммакаму казы Кувейт», говорилось, что главная цель планируемого им посещения Кувейта, встреч и бесед с Мубараком-пашой, состоит в том, чтобы «положить конец кровопролитию между мусульманами».

Из-за «признаков эпидемии холеры в Басре» его отъезд на какое-то время отложили. Вскоре, сообщал английский консул, «карантин с вали сняли», и 16 мая он отправился в Кувейт. Сопровождали его в этой поездке секретарь и помощник, а также 20 жандармов и кавалерийский военный эскорт в составе 60 всадников (139).

Генерал-губернатор находился в Кувейте с 19 по 23 мая 1901 года. Изменившиеся настроения в семействе Сабахов в отношении Турции, писал Г. Овсеенко, почувствовал сразу, с порога. Шейх Мубарак, отличавшийся гостеприимством и «умением срезать острые углы», то и дело появлявшиеся во взаимоотношениях с турками, встретил главу басрийской администрации, не у ворот резиденции, а «только на лестнице в ней, ведущей на второй этаж». Войдя в сопровождении шейха в зал для маджалисов (встреч и бесед), турок увидел находившихся там офицеров со стоявшей на рейде в Кувейтской бухте английской канонерки «Сфинкс». На вопрос о том, зачем англичане пожаловали к Мубараку, шейх, указывая взглядом на командира английского корабля, как бы в шутку, ответил, что они, вероятно, намерены в случае возникновения ка- кой-либо угрозы Кувейту, военного столкновения с турками, к примеру, вмешаться, и «взять его под свою защиту» (140).

Переговоры генерал-губернатора Басры с шейхом Мубараком, доносил Г. В. Овсеенко, хорошо продемонстрировали настроения турок в отношении Кувейта. Вали Басры решительно потребовал от эмира Кувейта взять на себя одно конкретное письменное обязательство, а именно: «укрывшихся в Кувейте Са’удов не выпускать», и «борьбы с Рашидитами первым не зачинать», если только со стороны их «не последует на то вызова» (141).

Из депеши английского политического резидента в Персидском заливе Кэмбелла следует, что вали Басры пытался убедить шейха Мубарака «принять» в Кувейте – «на постоянной основе» – турецкий военный гарнизон, представленный «одним батальоном турецких солдат», а также «турецкого судью» и назначенного султаном турецкого управляющего Кувейтской бухтой. Настаивал на открытии в Кувейте турецкого таможенного поста (142).

По совету англичан, шейх Мубарак попросил три дня на обдумывание и «обсуждение с семейством Аль Сабах и с народом Кувейта» сделанного ему предложения. В течение этих трех дней в Кувейтскую бухту, в дополнение к стоявшей уже там канонерке «Сфинкс», подошли еще два боевых корабля британцев – «Помона» и «Малиновка».

Лазутчики Рашидитов извещали, что «город – под ружьем», и «хорошо прикрыт инглизами». Не располагая поддержкой со стороны турок, напасть на Кувейт, как и думал шейх Мубарак, Рашидиты не решились (143). В беседе с командиром английского корабля «Голубь» шейх Мубарак прямо заявлял, что в ситуации, складывавшейся тогда вокруг Кувейта, то есть на фоне переговоров с турками и с учетом наличия в водах Кувейта английской военной силы, сунуться в его удел Рашидиты не осмелятся. Если же и сделают это, то сведения о передвижении их войск он от своих агентов получит тотчас же, достоверные и точные (144).

По завершении поездки в Кувейт, докладывал Г. Овсеенко, ге- нерал-губернатор Басры вместе с шейхом Мубарака проследовали в Фао, морем. Шли на большом буме, личном судне шейха. На сопровождавшем их паруснике, как явствует уже из донесения английского консула в Басре, располагались турецкие жандармы и гвардей- цы-охранники шейха. Кавалерийский эскорт генерал-губернатора возвращался в Басру по суше. Оба судна двигались «под турецким флагом». Капитан-лейтенант Филд, командир английского корабля «Марафон», стоявшего в то время у Фао, отдал генерал-губернатору Басры «приветственный салют» – 17 выстрелами из орудий палубной артиллерии (145).

Из сказанного выше видно, что англичане, продемонстрировав генерал-губернатору свое военно-морское присутствие и в Кувейт-

ской бухте, и на морском пути из Басры в Кувейт, довольно ясно дали понять туркам, что допустить нарушения статус-кво Кувейта, иными словами, – напасть на Кувейт, они им не позволят.

В тексте телеграммы, посланной шейхом Мубараком из Фао на имя центрального турецкого правительства, говорилось, что народ Кувейта, выражает уважение султану, как главе мусульман. Что же касается защиты Кувейта, то кувейтцы просили его передать Высокой Порте, что в ничьей помощи они пока не нуждается, ибо отношения свои строит со всеми странами и соседями, руководствуясь принципами мира и добрососедства.

Во время пребывания басрийского вали в Кувейте, рапортовал капитан Филипс, командир английского корабля «Сфинкс», над дворцом шейха Мубарака развивался турецкий флаг. Поинтересовавшись у эмира, отмечал офицер, почему «над Кувейтом все еще реет турецкий флаг», получил следующий ответ. По подобного рода случаям, сказал шейх Мубарак, когда представитель султана Турции, главы всех мусульман, находится в Кувейте, то в знак уважения к нему, к «халифу всех правоверных», мы поднимаем его стяг. Но это никак и ни в коей мере не означает, что Кувейт признает над собой суверенитет турок, к которым лично он испытывает неприязнь (146). Флаг Османской империи, взмывающий, время от времени, над территорией Кувейта, по мусульманским праздникам и ряду торжественных случаев, резюмировал шейх Мубарак, и сам он, и его народ воспринимают как знамя лидера исламского мира, частью которого является и Кувейт.

Шейх Мубарак, пишет по этому поводу Дж. Лоример, не уставал повторять, что он, как и отец, и дед его, «привечают и поднимают у себя флаг с полумесяцем», выражая тем самым почтение и уважение символу ислама, а не в знак согбенности перед Турцией и подчиненности ей (147). Кувейт добавлял он, – удел независимый. И потому суда кувейтские в той же Басре обслуживаются как иностранные, а не как турецкие.

Дипломатическая переписка англичан и материалы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют, что турки, заявляя о необходимости соблюдения статус-кво Кувейта, не переставали настаивать на том, что «шейх Кувейта есть офици-

альное турецкое лицо, а Кувейт – часть территории во владениях Турции в Аравии». Указывая на это в беседах с шейхом Мубараком, английский консул в Басре и политический резидент Британии в Персидском заливе, прямо ставили перед правителем Кувейта вопрос о том, не пора ли, дескать, перестать водружать над Кувейтом турецкий флаг, «символ турецкого верховенства» в их владениях. И вместо него использовать свой собственный, арабский флаг. Проводили мысль о том, что чем быстрее символы и эмблемы турецкой власти исчезнут с территории Кувейта, тем отчетливее проявится и нынешний статус Кувейта как независимого шейхства, суверенитет Турции на который никак не распространяется.

Во время встреч с турецкими официальными лицами британский посол в Константинополе и английские консулы в Басре и Багдаде неизменно подчеркивали, что турецкий сюзеренитет в Кувейте, то есть то влияние, которым там пользуются турки, не есть их полная власть над Кувейтом. Отмечали, что никаких суверенных прав на Кувейт у Порты нет, и таковых за ней Англия не признает (148).

Пытаясь, несмотря ни на что, «дожать шейха Мубарака» и вынудить его принять вассалитет турок, сообщали российские дипломаты, генерал-губернатор Басры направил в Кувейт турецкий военный шлюп «Зохаф» (24 августа 1901 г.). В это время в Кувейтской бухте находился английский боевой корабль «Персей». Его командир информировал капитана турецкого судна, прямо и безапелляционно, что высадки турецких военных на побережье Кувейта он не допустит. Если же турки попытаются сделать это, то он вынужден будет – в соответствии с имеющимся у него приказом – открыть огонь.

Заявление командира турецкого шлюпа, прозвучавшее в ответ, сводилось к тому, что «все земли от Фао до Бар-эль-Катар, включая Кувейт» – это, дескать, территория Турции, а шейх Мубарак – турецкий подданный. И потому «другие нации и державы» вмешиваться в дела Кувейта и в действия там турецких властей не могут.

На это командир английского корабля заметил, что дискутировать со своим турецким коллегой по вопросу о политическом статусе Кувейта он не вправе и не будет, ибо это – сфера компетенции

правительств их стран. Вместе с тем, согласно имеющейся у него инструкции, британское правительство рассматривает шейха Кувейта как независимого правителя, поддерживает с ним добрые отношения, и потому высадки турецкого десанта на территорию Кувейта его экипаж не допустит (149).

Словесный поединок офицеров закончился тем, как можно понять из рапорта командира «Персея», что капитан турецкого шлюпа, отвечая на соответствующий вопрос англичанина, заявил, что намерений высаживать десант, у него нет. Пояснил, что цель его визита состоит в том, чтобы, в соответствии с указанием басрийских властей, повстречаться и переговорить с шейхом Мубараком по нескольким вопросам.

Встреча состоялась. Турок во время беседы, по образному выражению шейха Мубарака, пытался «посадить его на мель». Заявляя, что Турция – это мусульманская страна, в то время как Британия – держава христианская, убеждал его в том, что для Кувейта, как для «земли мусульман», подпадание под защиту Османской империи – объяснимо и понятно. Чего не скажешь о сближении Кувейта с Англией.

Получив отказ шейха Мубарака на намерение разместить в Кувейте небольшой военный гарнизон, капитан «Зохафа» высказывался в том плане, что он не исключает того, что вскоре эмир Кувейта увидит в своей бухте уже несколько турецких кораблей с солдатами, чтобы заставить шейха повиноваться султану, халифу правоверных .

Во время пребывания «Зохафа» в Кувейте туда пришел еще один английский корабль – канонерская лодка «Сфинкс», с политическим резидентом Англии в Персидском заливе. Тем самым англичане продемонстрировали туркам, что сторонними наблюдателями их действий по силовому утверждению в Кувейте власти османов они оставаться не намерены, и не будут (150).

Не преуспев с силовым давлением на Кувейт, турки прибегли к мерам коммерческого воздействия на него. Где то в конце ноября – в начале декабря 1901 г. генерал-губернатор Басры установил, выражаясь современным языком, торгово-экономическую блокаду Кувейта. Строго-настрого запретил торговцам Басры ведение ка-