Kuveyt_Mozaika_vremen

330И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

–полковник Х. Диксон, политический агент Британской империи на Бахрейне;

–майор Джеймс Мор, английский политический агент в Кувейте, представлявший на конференции интересы эмира Кувейта, шейха Ахмада;

–Сабих Бег, иракский министр по делам коммуникаций и общественных работ, представитель короля Файсала;

–шейх Фахад ал-Хаз’ал, вождь колена ‘амарат из племени бану ‘аназа;

–шейх Нури Шала’н, вождь колена рувалла из племени бану ‘аназа, а также группа помощников (5).

Делясь впечатлениями о встрече в Эль-‘Укайре, Х. Диксон отмечал, что шейха Фахада ал-Хаз’ала из племенного союза бану ‘аназа, из которого вышли правящие семейства Сабахов и Са’удов, эмир Неджда попросту игнорировал. Притом демонстративно, чтобы показать англичанам, что их «инструмент», с помощью которого они намеревались повлиять на него, – не работает.

Конференция в Эль-‘Укайре стала продолжением майской (1922 г.) встречи в Мухаммаре (управлял Мухаммарой шейх Хаз’ал). Созывалась она для обсуждения вопроса о границах Неджда с Ираком (6). Договор, подписанный в Мухаммаре 5 мая1922 г., устанавливал иракско-неджскую границу, а также подтверждал границу Кувейта с Недждом (в соответствии с англо-турецкой конвенцией от 1913 г.). Эмир Ибн Са’уд документ, фиксировавший договоренности, достигнутые в Мухаммаре, подписал. Возвратившись же в Эр-Рийад (Эр-Рияд) и переговорив с шейхами племен, объявил эти договоренности, с учетом мнения шейхов, по отношению к Неджду несправедливыми. Ирак, отмечал он в послании англичанам, приобрел земли, которыми дотоле никогда не владел. И потому, резюмировал эмир Ибн Са’уд, договоренности о границах Неджда с Ираком, закрепленные в договоре от 5 мая 1922 г., нуждаются в пересмотре, равно как и границы Кувейта с Эль-Хасой. В силу сказанного выше от мухаммарских договренностей отказался. Сэр Перси Кокс, сообщает Абу Хакима, видя, насколько глубоко уязвлен его друг, эмир Ибн Са’уд, решил организовать новую встречу – в Эль- ‘Укайре (7).

Когда мы прибыли в Эль-‘Укайр, рассказывает Х. Диксон, то эмир Ибн Са’уд уже был на месте. Поселили участников встречи в бедуинских шатрах, разбитых в полумиле от старого форта. В состав делегации эмира Ибн Са’уда входили: шейх Са’уд ал-‘Ара- фа Аль Са’уд, его двоюродный брат; ‘Абд ал-Латиф-паша Мендил, знатный неджский торговец и банкир, финансировавший торговые сделки Неджда с Басрой; ‘Абд Аллах Са’ид Далмуджи, известный ливанский поэт и историк; Амин ал-Рихани, американский путешественник (ливанец по происхождению), выполнявший роль переводчика. Находился в Эль-‘Укайре в то время и майор Ф. Холмс, знаменитый открыватель нефтяных полей в Аравии (прибыл в Эль-‘Укайр с эмиром Ибн Са’удом из Эль-Хуфуфа, где состоялась их первая встреча). Делегацию сопровождало 300 гвардейцев (8).

Эмир Ибн Са’уд, вспоминал Х. Диксон, располагал в лагере двумя шатрами. Один из них использовал для встреч, другой – для отдыха. Прием, что эмир Неджда устроил в честь прибывших на встречу делегаций, Х. Диксон назывет самым роскошным из тех, что он до тех пор видел.

Сэр Перси Кокс, пишет Х. Диксон, был решительно настроен на то, чтобы конференцию в Эль-‘Укайре без решения пограничных вопросов между Ираком, Недждом и Кувейтом не покидать. Речи Шабих Бега и эмира Ибн Са’уда Х. Диксон называет «образцом восточной политической торговли» по отстаиванию в споре (в данном случае – о границах) собственных интересов. Так, когда сэр Перси Кокс предложил Шабих Бегу, представителю иракского короля Файсала, озвучить точку зрения иракского правительства по данному вопросу, тот разразился витиеватой речью. С тех самых пор, сказал он, как Всевышний сотворил наш мир, и началась писаться история людей, границы Ирака на юге заканчивались в 12 милях от нынешней столицы удела Са’удов, города Эр-Рийада (Эр-Рияда). Западные рубежи земель Ирака простирались до Красного моря, и включали в себя Хаиль, Мадину (Медину) и Йанбу. Восточные пределы выходили на побережье Персидского залива, и охватывали Эль-Хуфуф и Эль-Катиф (9). Бог тому свидетель, резюмировал он, – это, и только это, и есть честная граница Ирака. И никакому оспариванию данный вопрос не подлежит!

Не знаю, что там было при сотворении мира, парировал эмир Ибн Са’уд, но вот со времен Ибрахима (Авраама) и даже при моем великом предке земли Наджда (Неджда) и даиры (места обитания) его кочевых племен простирались вплоть до Алеппо в Сирии и до Басры в Ираке, и покрывали всю территорию на правом берегу Евфрата. Иными словами, на претензии Ирака в отношении ряда территорий в Аравии эмир Ибн Са’уд высказал претензии Неджда на почти всю территорию Сирии, большую часть Ирака и весь Кувейт (10).

Так продолжалось в течение пяти дней, рассказывает Х. Диксон. Спорили до хрипоты в горле и звона в шах. Каждый хотел извлечь из завязавшегося спора по максимуму. Король Файсал, к примеру, посаженный на трон англичанами, стремился обрести, во что бы то ни стало, документальное свидетельство границ скроенного под него королевства, имея в виду, добившись этого, получить признание Лиги наций.

Из высказываний эмира Ибн Са’уда сэр Перси Кокс сделал вывод, что эмир Неджда не прочь был бы прибрать к рукам и Катар, который он называл «частью Эль-Хасы». Чтобы поставить на этой теме точку, сэр Перси Кокс заявил, что Катар – это не территория Дома Са’удов. Эмир ‘Абд ал-‘Азиз тональность сказанных слов уловил, и данный вопрос больше не затрагивал. Хотя на самом деле – и англичане об этом знали – его наместник в Эль-Хасе часто давал убежище катарским мятежникам и активно поддерживал тех членов катарского правящего семейства, кто зачинал внутрисемейные споры за власть. Говорят, что правитель Катара даже платил эмиру Ибн Са’уду особого рода дань, дабы тот не вмешивался во внутренние дела Катара (11).

Пробивалась наружу, по выражению Х. Диксона, в замечаниях и репликах эмира Ибн Са’уда и его настроенность в отношении короля Хиджаза, которого он мечтал выпроводить из Мекки.

Обсуждая вопрос о разграничении земель, эмир Ибн Са’уд говорил, что указанием на их принадлежность вполне могли бы служить колодцы с древними племенными васмами (метками) на них, а также пастбища, точно указывающие на права конкретных племен на те, или иные земли. Если же на некоторые из них, подчеркивал

он, будут претендовать несколько племен, то вполне резонно сделать их «ничейной землей», то есть доступной для всех кочевников (12). Отмечал, что если в ‘Укайре договориться не удастся, то дело это надлежит передать, согласно традиции, на рассмотрение агль ал-хибра (людям мудрости и знаний), то есть известным в аравийской пустыне знатокам генеалогии племен. Настаивал на том, что кочевые племена едва ли согласятся с тем, чтобы быть ограниченными в передвижении «какими-то линиями на песке», какими-то призрачными и непонятными им границами. Считал, что рубежи владений тех или иных шейхств, королевств и эмиратов должны вычерчиваться в параметрах давно сложившихся племенных даир, мест традиционного обитания племен со времен их далеких предков. Придерживался мнения, что делить границами племена нельзя, что любое племя должно находиться, целиком и полностью,

вюрисдикции той или иной из сторон-участниц конференции. Указывая, в качестве примера, на подчиненность ему племени алзафир, заявлял, что пастбища и кочевья этого племени простираются до Евфрата, что должны отражать и рубежи его владений в том направлении (13). Отстаивал на этом основании и право свободного доступа торговцев Наджда (Неджда) к городам и рынкам, расположенным у Евфрата (14).

На шестой день переговоров, свидетельствует Х. Диксон, нервы у сэра Перси Кокса, судя по всему, сдали. Он поднялся из-за стола и сказал, что если переговоры и дальше будут продолжаться в том же духе, – что, похоже, и случится, – то им и за год не удастся разобраться со всеми теми вопросами, для решения которых они собрались. Поэтому, чтобы вывести переговоры из тупика, он берет все

всвои руки. Развернул на столе карту, достал красный карандаш, и осторожно провел им линию от побережья Персидского залива до Джабаль ‘Анайза, что вблизи трансиорданской границы. Так, одним росчерком карандаша, большая территория, на которую претендовал эмир Ибн Са’уд, отошла Ираку. Затем, чтобы успокоить, думается, эмира Ибн Са’уда, он «отрезал» на карте около двух третей земель Кувейта, и отдал их Неджду (15). В дополнение ко всему вывел на карте еще две так назывемых нейтральных зоны – кувейтскую и иракскую. Племена могли являться туда, свободно пасти там скот и

поить его водой из тамошних колодцев. Граница Кувейта с Ираком осталась на конференции в Эль-‘Укайре необозначенной (16).

В ответ на мягкую попытку представителя короля Ирака разубедить сэра Перси Кокса в необходимости наличия у Ирака нейтральной зоны с Кувейтом, тот заметил, что кувейтские племена должны иметь достаточные территории для выпаса скота, и нейтральные зоны обеспечат им это. Реагируя на реплику ‘Абд ал-Латифа, одного из советников эмира Ибн Са’уда, относительно нейтральных зон, поинтересовался, в свою очередь, почему это его так тревожит. Потому ответил тот, что мы полагаем, что там может быть нефть. Именно поэтому, парировал сэр П. Кокс, я и установил нейтральные зоны, ибо в таком случае каждая из сторон получит половину с ее добычи (17).

Создавал сэр Перси Кокс нейтральные зоны, прикрываясь при этом якобы тревожившими его благородными помыслами о защите интересов кочевых племен, далеко не случайно. Как человек дальновидный и прозорливый, хорошо сведущий в нравах, обычаях и традициях арабов Аравии, он имел в виду предотвратить образованием таких зон возможность получения какой-либо державой, в обход Англии, эксклюзивных прав на буровые работы в этих зонах в случае обнаружения там нефти. Полагал, что Британия сможет стать участницей любой концессионной сделки, касающейся той или иной зоны, через одну из зависимых от нее сторон.

В день подписания документов в ‘Укайре, продолжает Х. Диксон, часов где-то в девять вечера, эмир Ибн Са’уд обратился к сэру Перси Коксу с просьбой встретиться и переговорить с ним наедине. Перси Кокс взял с собой на встречу Х. Диксона, который и стал очевидцем всего там происшедшего. Когда мы вошли в огромный гостевой шатер эмира Ибн Са’уда, рассказывает Х. Диксон, то увидели ‘Абд ал-Азиза ибн Са’уда стоящим посередине него, страшно расстороенным. «Мой друг, – сказал он, обращаясь к сэру Перси Коксу, – сегодня Вы лишили меня половины моего королевства». И, посмотрев в глаза Перси Коксу, зарыдал. Тот подошел к нему, взял его за руку и сказал, что он точно знает, что чувствует его друг, эмир Ибн Са’уд. Потому-то и отдал ему две третих территории Кувейта. Произнеся эти слова, тоже заплакал. Затем, смахнув слезы со щек,

посмотрел на эмира Ибн Са’уда, и добавил, что то, как воспримет этот удар судьбы шейх Ахмад, правитель Кувейта, он не знает, и это его тревожит.

Майор Мор, политический агент Англии в Кувейте, который должен был отстаивать в ‘Укайре интересы Кувейта, пишет Х. Диксон, не проронил во время переговоров ни слова. Дело, как водится, решили за счет слабого. Шейх Ахмад ал-Джабир Аль Сабах, вего лишь год как пришедший к власти, потерял, не сделав ни выстрела, две трети земель, которые предки его собирали столетиями. В одночасье южные границы Кувейта стали на 100 миль ближе к столице. От того удара судьбы, что шейх Ахмад получил тогда, он не мог оправиться до конца жизни. Вера его в Британскую империю, дотоле незыблемая, отмечает Х. Диксон, основательно пошатнулась (18). В беседах с ним, сообщает Х. Диксон, шейх Ахмад впоследствии не раз говорил, что решения, принятые в ‘Укайре, были ничем иным, как принесением малого народа в жертву более крупному и более сильному (19).

Соглашение между Недждом и Кувейтом по пограничным вопросам датировано 2 декабря 1922 года. Подписали его в ‘Укайре со стороны Неджда ‘Абд Аллах Далмуджи (свое согласие с текстом документа эмир Ибн Са’уд подтвердил личной печатью), а со стороны Кувейта – майор Мор (от имени шейха Ахмада). Когда сэр Перси Кокс и майор Мор, одетые в парадные мундиры, прибыли после конференции в Кувейт, чтобы проинформировать шейха Ахмада о достигнутых на ней результатах и завершить процедуру подписания соглашения, тот находился в крайне расстроенном состоянии. Молча поставив свою подпись на документе, поинтересовался, почему сэр Перси Кокс отдал 2/3 территории Кувейта эмиру Ибн Са’уду, даже не поинтересовавшись мнением на этот счет самого правителя Кувейта. Сэр П. Кокс ответил, что в данном конкретном случае меч, дескать, оказался сильнее пера. И пояснил: случись, правитель Кувейта не уступил бы эти земли эмиру Ибн Са’уду добром, тот определенно затеял бы ссору, и отобрал бы их у него силой. Возможно даже, что лишил бы его тогда территории, значительно большей по размеру, чем та, что он отдал.

После такого ответа сэра Перси Кокса – с акцентом на силу грозного и амбициозного соседа Кувейта – шейх Ахмад задал ему один единственный вопрос. Поинтересовался, будет ли британское правительство против того, если и он, окрепнув со временем и став таким же сильным и влиятельным, как и его дед, шейх Мубарак, рассторгнет несправедливое, на его взгляд, соглашение о границах с Надждом (Недждом), и восстановит утерянные им земли. Не менее интересным был и ответ сэра Перси Кокса. Нет ответил он, улыбнувшись, не будет! И да благословит Господь твои труды и старания! (20).

Так, не имея ни сил, ни возможностей противиться навязанному ему решению о границах, шейх Ахмад соглашение, принятое в ‘Укайре, подписал (21). Считал, что обошлись с ним нечестно. В беседах с близкими ему людьми не раз потом говорил, рассказывает Х. Диксон, что на конференции в ‘Укайре, проходившей в 300 милях от Кувейта, он не присутствовал, и о том, что там происходило, его не информировали. Подчеркивал при этом, что, так же как и его отец, он верил сэру Перси Коксу; и определенно не противился бы тому, если бы ради установления границ с Недждом пришлось уступить несколько миль своих земель. Но вот того, чтобы быть, по существу, ограбленным, и в одночасье лишиться 2/3 своей территории, не сказав при этом ни слова в защиту своих прав на них, он даже в кошмарном сне представить себе не мог. И видеть земли его предков отданными в руки правителя соседнего удела для него тяжело и больно (22). Шейх Ахмад, по словам кувейтских историков, не простил англичанам тех «душевных мук и страданий», что они причинили ему соглашением в ‘Укайре (23).

Надо сказать, что взамен территориальных «уступок» Неджду, силой навязанных шейху Ахмаду, сэр Перси Кокс гарантировал ему от имени британского правительства неизменность границ Кувейта с Ираком, равно как и неприкосновенность недвижимой собственности, имевшейся у семейства Аль Сабах в Южном Ираке. В свое время аналогичное обещание в отношении этой собственности Сабахов англичане давали шейху Мубараку – за поддержку Британской империи в схватке с турками в Месопотамии в ходе 1-ой мировой войны (24).

Границы, установленные сэром Перси Коксом, разделили племена Неджда. В течение столетий они свободно передвигались на северо-запад по торговым делам. Теперь же на их многовековом беспрепятственном пути возникли границы. Х. Диксон считал, что европейский метод разграничения земель едва ли подходил для Аравии с ее обычаями и традициями, связанными с местами обитания племен. Высказывался в том плане, что шейхи племен едва ли поймут логику принятых в ‘Укайре решений, никак не согласующихся с их традициями и, ко всему прочему, еще и навязанными им извне (25).

Соглашение в ‘Укайре больно ударило по нескольким племенам, особенно по бану мутайр. Потому-то верховный вождь этого племени, шейх Файсал ал-Давиш, и задался мыслью «расстроить» это соглашение. Так, сообщают хронисты, и вспыхнули искры мятежа ихванов, опалившего вскоре земли Неджда и приграничных с ним территорий.

Сэр П. Кокс ставил целью, чтобы конференция в ‘Укайре непременно завершилась принятием соглашения о разграничении территорий между Недждом, Ираком и Кувейтом. В то время данный вопрос являлся для Англии крайне актуальным, так как без демаркации границ Ирак не мог вступить в Лигу Наций, что, в свою очередь, отодвигало на неопределенный срок начало англичанами добычи нефти в Мосуле.

1 апреля1923 г. шейх Ахмад обратился к майору Дж. Мору, английскому политичекому агенту в Кувейте, с настоятельной просьбой предоставить ему, и как можно скоро, точную информацию относительно линии прохождения границы Кувейта с Ираком, которую во время конференции в ‘Укайре так и не согласовали.

Сэр Перси Кокс информировал эмира Кувейта (19 апреля), что британское правительство признает ирако-кувейтскую границу в пределах, заявленных правителем Кувейта, включая острова Варба, Бубийан (Бубиян), Мискан, Файлака, Авха, Куббар, Кару и Умм-эль-Марадим.

Пограничное соглашение Кувейта с Ираком было ратифицировано в августе 1923 года. Линию разграничения, установленную

внем, Ирак подтвердил еще раз в 1927 г., а потом и в 1932 г., при вступлении в Лигу Наций.

Вам известно, писал сэр Перси Кокс, давая указания по данному вопросу майору Дж. Мору, что границы, признаваемые британским правительством в качестве рубежей земель Кувейта с Ираком, идентичны тем, что определены зеленой линией на карте, прилагаемой к англо-турецкой конвенции от 29 июля 1913 года. Однако упоминать об этом специально во время встреч и бесед с шейхом Ахмадом нет необходимости (26).

Вписьме премьер-министра Ирака Нури Са’ида от 21 июля 1932 г. к Фрэнсису Хамфри, британскому комиссару в Багдаде, он прямо говорит о том, что иракское правительство подтверждает ранее признанные границы с Кувейтом, закрепленные соглашением от 1923 г., в том числе права Кувейта на указанные в нем острова.

Об отсутствии каких-либо территориальных претензий к Кувейту заявлял в свое время и иракский король Гази (правил 1933– 1934) (27).

Принесло ли соглашение, заключенное в ‘Укайре, мир и спокойствие Кувейту, задается вопросом историк Абу Хакима. И отвечает на него отрицательно, указывая и на непрекратившиеся после этого набеги ихванов на Кувейт, и на не снятую эмиром Ибн Са’удом торговую блокаду с шейхства.

Сохранение этой блокады, объявленной Ибн Са’удом еще в 1920 г., и в период, последовавший после конференции в ‘Укайре, явилось ответом эмира Ибн Са’уда на отказ шейха Ахмада собирать

впользу эмира Ибн Са’уда налоги с бедуинов, которым позволят после снятия блокады являться из Неджда за покупками товаров

вКувейт. На обращение к нему эмира Ибн Са’уда с соответствующим пожеланием шейх Ахмад прямо сказал, что он – не губернатор Наджда (Неджда), в круг полномочий которого входит сбор налогов с населения этой провинции, а правитель Кувейта, самостоятельного и независимого шейхства. Отрицательно отреагировал он

ина другое пожелание-предложение эмира Ибн Са’уда – о размещении на территории Кувейта специального агента для сбора таких налогов.

Из-за торговой блокады и жестких репрессивных мер со стороны властей эмира Ибн Са’уда в отношении ее нарушителей из числа недждцев Кувейт терпел колоссальные убытки.

Терзали Кувейт и непрекратившиеся с подписанием соглашения в ‘Укайре набеги ихванов во главе с шейхом Файсалом ал-Да- вишом. В 1930 г., к слову, эмир Ибн Са’уд с войском, вооруженным современными видами оружия, даже несколькими танками, переданнами ему англичанами, окружил взбунтовавшихся против него ихванов во главе с шейхом Файсалом ал-Давишом, стоявших лагерем на границе с Кувейтом, и разбил их. Шейх Файсал сдался англичанам, которые препроводили его к эмиру Ибн Са’уду. После теплого приема, буквально на следующий день, тот упек своего бывшего соратника в темницу, где тот оставался до конца жизни (28).

Во время конференции в ‘Укайре, рассказывает Х. Диксон, он имел удовольствие познакомиться с одним интересным человеком – с мистером Фрэнком Холмсом, новозеландским горным инженером, занимавшимся поисками нефти в Аравии. Тот сразу же обратил на себя внимание прибывших в ‘Укайр англичан своим внешним видом: в руках держал, прикрываясь от солнца, огромный белый зонт, а на голове его красовался белый тропический шлем, такой же, какой выдают француским солдатам в Африке.

Явился Ф. Холмс на встречу с Ибн Са’удом с массой подарков, упакованных в ящики, количеством не менее 50-ти.

Х. Диксон называет Ф. Холмса умным и проницательным человеком, и «изумительным» собеседником, знавшим множество анекдотов и увлекательных историй. Занимаясь поисками нефти в Аравии, он, по словам Х. Диксона, говорил всем, что прибыл, дескать, на полуостров, чтобы поохотиться на редких аравийских бабочек – «черных адмиралов», «обитателей Эль-Катифа». На что Вайолет Диксон, жена полковника Х. Диксона, автор интересной книги о флоре и фауне Аравии, заметила, что никакие «черные адмиралы», которых он так хотел бы изловить в Аравии, на полуостров никогда и ни с какими ветрами не наведывались. А вот нефтяные пятна в тех местах, которыми он интересуется, действительно, проступают.