Kuveyt_Mozaika_vremen

Гертруда Белл, пишет Вайолет Диксон, дважды посещавшая Кувейт (в 1934 и 1937 гг.), была старым другом Джека Филби, который в 1932 г. пересек великую аравийскую пустыню Руб-эль-Хали (Пустая четверть) с востока на запад. До него, еще зимой 1930 г., замечает она, это сделал Бертрам Томас, пройдя Руб-эль-Хали с юга на север. Именно Гертруда Белл показала ей с мужем, говорит В. Диксон, когда они приезжали в Ирак, дворец Навуходоносора. Устроила в их честь роскошный ужин. Повествуя о Бертраме Томасе, В. Диксон упоминает о том, что он великолепно играл на пианино, отличался трезвым умом и остротой слова. О шейхе Файсале, сыне короля Хиджаза Хуссайне, ставшем королем Ирака, отзывается как о человеке образованном, мужественном и отважном. Во время Великого арабского восстания он сражался против турок вместе с Лоуренсом Аравийским (103).

Помимо шейха Файсала в списке кандидатов на трон Иракского королевства, составленном англичанами, фигурировали, к слову, еще два человека: ал-Турки Бурхан ал-Дин, сын Султана ‘Абд алХамида, лидера мусульман-исмаиилитов Индии, и шейх Хаз’ал, правитель Мухаммары. Короновали Файсала Аль Хашими (23 августа 1923 г.) (104).

К полковнику Х. Диксону жители Кувейта, и горожане, и кочевники, относились по-доброму, со вниманием и любовью. Искренне восхищались его знанием арабского языка и увлеченностью историей их страны, сказаниями и легендами, обычаями и традициями племен. Слыл он среди них человеком гостеприимным и добросердечным, не чуравшимся их, как многие другие «надменные инглизы». Не осталось незамеченным у жителей Кувейта и то, что детям своим полковник дал арабские имена – Са’уд и Захра. Поэтому супругов Диксонов на улицах Кувейта частенько окликали на арабский манер: Абу Са’уд (отец Са’уда) и Умм Захра (мать Захры).

После окончания службы, выйдя в отставку, Х. Диксон остался жить в Кувейте. Попросил его об этом лично шейх Ахмад, и, получив согласие, сделал своим доверенным лицом по связям с Кувейтской нефтяной компанией. Абу Нафта, легендарный Фрэнк Холмс, считал такое решение правителя Кувейта мудрым и дальновидным.

Занимая должность местного официального представителя компании, Х. Диксон инструктировал нефтяников по широкому кругу вопросов «аравийской действительности», если так можно сказать. Помогал решать многие неудобные дела, связанные, в том числе, с выплатами компенсаций за ущерб, нанесенный здоровью бедуинов, нанимавшихся на работу в компанию.

Воктябре 1932 г. через Кувейт стали летать самолеты Британской королевской авиакомпании. Направляясь на одном из них, в июле 1934 г., из Индии в Лондон, Кувейт по пути в Англию посетил вице-король Индии лорд Виллингдон (Willingdon) с супругой. По этому случаю эмир Кувейта устроил прием. Проходил он в огромном бедуинском шатре, установленном прямо у взлетно-посадочной полосы. Шатер этот, устланный богатыми персидскими коврами, меблированный удобными мягкими креслами и резными кофейными столиками, уставленными блюдами с аравийскими сладостями, благоухающий аравийскими ароматами и благовониями, с рослыми гвардейцами-бедуинами на входе и вдоль всего пути от трапа до шатра, произвели на вице-короля незабываемое впечатление. Когда же к обеденному столу подали на огромных подносах, по обычаям аравийского гостеприимства, целиком зажаренных барашков, начиненных трюфелями, то восхищению лорда, повидавшему на своем веку немало, не было конца.

В1935 г. по приглашению шейха Ахмада Кувейт с официальным визитом посетил король Саудовской Аравии Ибн Са’уд. Остановился во дворце Дасман. Свита и гвардейцы-охранники, сопровождавшие короля, разместились в 80 шатрах, разбитых вокруг дворца. Находясь в гостях, король проявил щедрость, достойную, по выражению кувейтских историков, владыки-аравийца времен их далеких предков. Выделил 50 тысяч риалов нуждавшимся в деньгах простым жителям Кувейта, обратившимся к нему за помощью во время массовых гуляний, устроенных в его честь. Подарил 11роскошных автомобилей родственникам правителя Кувейта, по-коро- левски одарил самого шейха Ахмада.

Не ударил в грязь лицом и эмир Кувейта. В качестве подарка он вручил королю ‘Абд ал-‘Азизу ибн Са’уду 95 тысяч риалов, в том числе 25 тысяч его сыновьям, а также 750 комплектов выходных

аравийских одежд сопровождавшим короля слугам, гвардейцам и канцеляристам (105).

В1935 г., рассказывет Вайолет Диксон, в их доме в Кувейте побывали в гостях Джек и Дора Филби. Путь из Эр-Рияда в Кувейт они проделали на автомобиле. Сопровождал их в этой поездке бе- дуин-проводник. Ведь дорог, как таковых, в то время еще не было. Оставив в 1925 г. госслужбу, Дж. Филби стал личным советником короля Ибн Са’уда. Прекрасно знал арабский язык, обычаи и нравы арабов Аравии. Принял ислам. В 1930 г. совершил первое паломничество в Мекку (106).

Всвоем доме в Эр-Рияде, сообщает В. Диксон, Хаджжи ‘Абд Аллах Филби, как его величали аравийцы, собрал богатую библиотеку и уникальную коллекцию документов. Сохранил все адресованные ему письма, все свои дневники и заметки. Библиотеку и документы выкупила впоследствии нефтяная компания АРАМКО (107).

Имелась у Филби-старшего, как говорят, и жена-аравитянка, член правящего семейства Аль Са’уд. Звали ее Балучи. Она подарила Филби двух сыновей – Халида и Фариса.

Шейх Ахмад ал-Джабир, по словам полковника Х. Диксона, хорошо знавшего эмира Кувейта, был человеком приветливым, приятной наружности. За открытостью, общительностью и очаровательной улыбкой шейха скрывались недюжинная сила воли и твердость характера, благоразумие и предусмотрительность, незаурядный ум и амбиции. Жизненное кредо шейха Ахмада состояло в том, чтобы следовать в управлении страной стопами великого предка, шейха Мубарака, а также примеру короля Ибн Са’уда, еще одного его кумира.

Х. Диксон называет шейха Ахмада человеком трезвого ума, отличавшегося способностью делать нужные вещи в нужное время и

внужном месте. Будучи арабом «чистокровным», он гордился древностью и знатностью своего семейно-родового клана, арабов «благородных». Терпеть не мог неучтивость. Не забывал нанесенных ему обид, никем и никогда (108).

Шейх Ахмад пользовался популярностью среди населения. Пытался, как мог, выправить финансовые дела шейхства, сильно

пошатнувшиеся вследствие запрета на торговлю Неджда с Кувейтом, введенного Ибн Са’удом. Именно тогда, в силу сложившихся обстоятельств, шейх Ахмад максимально сократил расходы, за что сразу же получил у бедунов прозвище Скупой. Такое мнение о нем, замечает Х. Диксон, было несправедливым.

О нуждах населения он знал, и о своем народе заботился, как мог (109).

Впамяти людей шейх Ахмад остался строгим мусульманином. Запрещал продажу и употребление хмельных напитков. Сам не курил, и в общественных местах не дозволял это делать другим.

Вто же время являлся, по выражению некоторых историков, поклонником Британии вообще и ее военно-морского флота в частности. Стены его кабинета украшали фотографии заходивших в Кувейт английских боевых кораблей и их капитанов. За это, и не раз, он подвергался критике со стороны нескольких крупных и влиятельных, националистически настроенных семейно-родовых кланов Кувейта. Поддерживал в своем дворце Дасман (Дворец щедрости) «британский стиль». Несколько комнат в нем, меблированных дорогой европейской мебелью, содержались в традиции лучших европейских домов.

Х. Диксон отзывается о нем как о страстном любителе огнестрельного оружия (винтовок и пистолетов), синематографа и фотокамер, автомобилей и других технических новшеств того времени. Из воспоминаний четы Диксонов следует, что шейх Ахмад любил водить автомобиль. В 1932 г., во время официального визита в Эр-Рийад, проехал на своем авто, сидя за рулем, более трехсот миль. Под аравийской длиннополой рубахой носил европейские брюки. Аравийским сандалиям, флип-флопам, предпочитал лакированные кожаные туфли. Будучи заядлым охотником, запрещал «марать пустыню» – охотиться в ней на автомобиле (110).

Вайолет Диксон характеризует шейха Ахмада как человека по натуре скромного, нерасточительного и бережливого. В то время как другие члены семейства Аль Сабах спускали их доходы на строительство новых дворцов, он предпочитал оставаться в старом семейном дворце Дасман. Хорошо понимал, что шагать надлежит в ногу со временем, что от прогресса никуда не деться, да и прятаться

от него незачем и негоже. Но вот обычаи и традиции предков оберегал и защищал твердо. Держал стадо верблюдов в 70 голов. Сам, порой, гонял их на выпас – на принадлежавшее семейству Сабахов пастбище в местечке ‘Араифджан (111).

Рассказывают, что шейх Ахмад отличался «сладострастием». Имел 37 жен и бесчетное количество наложниц.

Умер шейх Ахмад от сердечного приступа, 29 января 1950 года. Получил в народе два прозвища, а именно: Нефтяной король и Отец страны (112).

Ч а с т ь XII

Шейх ‘Абд Аллах III

(правил 1950–1965)

Чувство Родины

25 февраля 1950 г. совет старейшин Дома Сабахов, состоявший из 12 членов, собрался на маджлис для избрания нового правителя. Им стал 55-летний шейх ‘Абд Аллах, сын шейха Салима алМубарака Аль Сабаха, девятого правителя Кувейта (1917–1921), и племянник шейха Джабира ал-Мубарака, восьмого эмира Кувейта (1915–1917).

Родился шейх ‘Абд Аллах в 1895 г. Матерью его хронисты называют Марйам бинт Джарру, дочь шейха Джарры. Шейх Салим, отец шейха ‘Абд Аллаха, взял ее в жены, когда ему исполнилось 13 лет (1908). Деньги на торжества по случаю свадьбы шейха ‘Абд Аллаха и женитьбы в то же самое время его брата, шейха Хамада, в размере 30 тыс. фунтов стерлингов, выделили торговцы Кувейта.

К моменту прихода к власти шейх ‘Абд Аллах уже достаточно громко заявил о себе в жизни страны. Занимал пост главы Консультативного совета. На протяжении десятилетий отвечал за финансы шейхства. Время показало, что избрание шейха ‘Абд Аллаха эмиром Кувейта было решением правильным. Историки отзываются о нем, втором эмире нефтяной эпохи Кувейта, как о государе достойном и благородном. (1). Правил шейх ‘Абд Аллах с 25 февраля 1950 г. по 24 ноября 1965 г.

Интересный факт: в период 1923–1935 гг. шейх ‘Абд Аллах никакого участия во внутриполитической жизни Кувейта не принимал. По личной, заметим, инициативе. Возвратился в политику в

1935 г., после смерти шейха Хамада, своего брата и основного сопер- ника-претендента на власть в стране.

В декабре 1939 г., во время визита шейха Ахмада ал-Джабира в Королество Саудовская Аравия, делами в Кувейте временно управлял шейх ‘Абд Аллах.

Когда шейх Ахмад тяжело заболел, шейха ‘Абд Аллаха в столице не было. Он проживал на острове Файлака. О болезни правителя знали только его лечащий врач и английский политический агент. Именно он и известил членов правящего семейства о случившемся. Шейх ‘Абд Аллах сразу же покинул остров и прибыл в Эль-Кувейт. Неотлучно находился при больном эмире, демонстрируя тем самым занимаемое им де-факто положение соправителя. Вел дела трезво, расчетливо и умно. Поэтому и члены Дома Сабахов, и английский политический агент в Кувейте считали, что следующим правителем Кувейта вполне заслуженно и вправе стать шейх ‘Абд Аллах. Такого же мнения придерживались старейшины знатных семейно-родо- вых кланов и община торговцев Кувейта.

К концу 1949 г. здоровье шейха Ахмада ал-Джабира серьезно пошатнулось. Следовало определиться с преемником. Им стал шейх ‘Абд Аллах. Во-первых, потому, что он был сыном шейха Салима ал-Мубарака, и имел, согласно традиции, законное право на престол. Во-вторых, рассматривался уже, в 1921 г., в качестве одного из претендетов на трон. Помимо всего прочего, являлся старейшим из живших тогда потомков шейха Мубарака, и обладал к тому же богатым опытом административной деятельности.

Потенциальным конкурентом шейха ‘Абд Аллаха ал-Салима на власть в стране историки называют молодого, энергичного и амбициозного шейха ‘Абд Аллаха ал-Мубарака, возглавлявшего в то время Департамент безопасности. Англичане, к слову, не исключали того, что в схватке за трон он мог использовать силу. Более того, полагали, что стычки между «двумя ‘Абд Аллахами» не избежать.

Спустя три дня после смерти шейха Ахмада новым правителем Кувейта семейно-родовой клан Сабахов и народ страны избрали шейха ‘Абд Аллаха ал-Салима (25 февраля 1950 г.). Неожиданно и для англичан, и для знатных кувейтских семейств кандидатуру шейха ‘Абд Аллаха ал-Салима решительно поддержал на маджли-

се, внимательно выслушав всех выступивших, и шейх ‘Абд Аллах ал-Мубарак. «Голосу народа противиться негоже», сказал он, и одним из первых присягнул на верность новому эмиру Кувейту (2).

Придя к власти, шейх ‘Абд Аллах III сразу же оплатил долги, что имелись у членов правящего семейства перед торговцами, чем сплотил их вокруг себя. Все свои доходы, до последней монеты, направил на оказание помощи бедным и неимущим. Продал яхту, доставшуюся ему от его предшественника, а полученные за нее деньги, опять-таки, передал на нужды народа, чем еще больше укрепил свой престиж среди населения страны.

Следующим шагом по упрочению власти в стране стало его открытое обращение к представителям семейства Аль Сабах, проживавшим, по политическим соображениям, в Ираке и в Саудовской Аравии, в том числе к потомкам шейха Мухаммада и его брата шейха Джарры, вернуться на родину, «покончить с враждой» и воссоединиться.

Шейх ‘Абд Аллах III хорошо понимал, что для того чтобы выжить в новом, быстро меняющемся мире, чтобы двигаться вперед и развиваться, шейхство надлежит модернизировать. В соответствии с его поручением английские специалисты подготовили первый план экономического развития и первый бюджет страны, прописав в нем статьи, касавшиеся строгой отчетности за расходованием финансовых средств каждым из государственных департаментов и ведомств (3).

Дело в том, что до этого все правительственные учреждения, возглавлявшиеся членами правящего семейства, действовали без какого-либо надзора над расходуемыми ими финансовыми средствами. Пятнадцатого февраля 1960 г. произошло знаменательное событие в жизни Кувейта: был опубликован декрет эмира о контроле над бюджетными средствами, а также об упразднении исключительного права англичан на судопроизводство в отношении проживавших в стране иностранцев-немусульман. Отвечать за контроль над финансами эмир назначил шейха Джабира ал-Ахмада, главу Финансового департамента Кувейта (с 1959 г.). Человеком он слыл бережливым и экономным, беспристрастным и неподкупным. Пользовался авторитетом у молодого поколения страны.

25 февраля последовал еще один указ эмира, гласивший, что полную юрисдикцию над всеми резидентами на территории Кувейта, кем бы они ни были, будет впредь осуществлять государство (4). До этого абсолютной, можно сказать, юрисдикцией над немусульманским населением Кувейта обладал английский политический агент. В здании британского политического агентства в Кувейте размещалась судебная палата. Именно там, а не в кувейтском суде, разбирались все, без исключения, дела иностранцев-немусульман, которые проживали тогда в Кувейте.

Для проведения масштабных экономических преобразований и широких социальных реформ требовались деньги. Взять их, кроме как от экспортных операций с нефтью, было неоткуда. И шейх ‘Абд Аллах III задался целью изменить условия концессионного договора от 1934 г. с Кувейтской нефтяной компанией.

В период с 1946 по 1951 гг. Кувейт, к сведению, получал только 10% с суммарных доходов от экспорта нефти. Его роялти составляло всего лишь 0,09 долл. США с 1 барреля нефти, при рыночной цене в 1,12 долл. США за баррель в 1946 г. и 1,71 долл. США за баррель в 1951 г.

В переговорах с Кувейтской нефтяной компанией по вопросу об изменении условий концессионного соглашения от 1934 г. шейх ‘Абд Аллах III использовал два фактора. Во-первых, обратил внимание концессионеров на то, что во всех соседних с Кувейтом нефтедобывающих странах (на Бахрейне, в Саудовской Аравии и в Ираке) принцип распределения доходов – «фифти-фифти», то есть пятьдесят на пятьдесят. Во-вторых, сполна воспользовался непростой для Англии обстановкой, сложившейся вокруг ее нефтяного импорта вследствие национализации премьер-министром Ирана Моссадыком (1951–1953) нефтегазового сектора экономики в стране (1951). Англичане, надо сказать, очень зависили от иранской нефти. Англо-Персидская Нефтяная компания давала в то время 33% суммарных объемов ближневосточной нефти. После национализации нефтяных промыслов в Иране англичане планировали сделать Кувейт главным своим поставщиком энергоресурсов. Это требовало кратного увеличения объемов импорта нефти из Кувейта, а значит, – объективно создавало предпосылки для постановки

Кувейтом вопроса о корректировке (именно это слово использовала кувейтская сторона в переговорах с англичанами) концессионного соглашения от 1934 г.

Кувейт настоял на новом тексте положения данного соглашения, определявшего условия распределения прибыли; и добился прописания в нем формулировки «пятьдесят на пятьдесят». Это сразу же отразилось на доходах Кувейта, притом существенно. Так, уже в 1952 г. поступления от экспорта нефти за текущий год составили столько же, сколько за предыдущие шесть лет (5).

5 октября 1960 г. эмир издал указ о создании Кувейтской национальной нефтяной компании (60% в ней принадлежало правительству, а остальные – частным лицам из числа коренных кувейтцов).

Развивая страну, шейх ‘Абд Аллах III полагался на опыт британцев. Подрядные работы по контрактам на строительство школ, больниц и прокладку шоссейных дорог выполняли сначала только английские компании. Затем эмир сделал правилом обязательное участие во всех, без исключения, проектах местных бизнесменов, притом на паритетной с англичанами основе.

Население Кувейта, насчитывавшее, по оценке англичан, в 1939 г. 100 тыс. чел., к 1952 г. увеличилось до 160 тыс. чел. (из-за большого притока рабочей силы в связи с началом осуществления проектов экономического развития).

Подавляющее большинство коренного населения Кувейта составляли арабы, представленные потомками автохтонов Кувейта – племенами бану ‘утуб, ал-’авазим, бану рашайда, бану халид, алдавасир, ал-‘аджман, ал-’аназа и ал-зафир. Имелись крупные общины арабов-мигрантов из Эль-Хасы (хасавийа) и с Бахрейна (бахарны), а также колония персов (30 тыс. чел.). Численность ливанцев среди населения Кувейта в начале 1950-х годов, в период модернизации экономики, не превышала 5%, но их влияние в кувейтском бизнесе историки называют невероятно огромным. На иорданцев и палестинцев приходилось 10% жителей страны; на египтян – 5%.

При шейхе ‘Абд Аллахе III была проведена первая в истории Кувейта перепись населения (1957), показавшая, что в стране тогда проживало 206 тыс. человек. К 1965 г. численность населения подскочила до 567 тыс. чел.