Kuveyt_Mozaika_vremen

480И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

Оважном месте ткачества в повседневной жизни жителей Кувейта прошлого говорит хотя бы то, что Общество по сохранению исторического и культурного наследия, образованное в стране в 1979 г., получило название «Эль-Саду», что значит «ткацко-пря- дильное ремесло» (29).

Цвета традиционных шерстяных изделий в Аравии (плащ-на- кидок, ковриков, сумок и т. д.) отражают главные цвета пустыни. В речи бедуинов они фигурируют как «окрасы» песков, растений и животных.

Состояние жителя аравийской пустыни определяло в былые времена стадо его домашних животных. У человека небогатого оно состояло не менее чем из 6 верблюдов и 30 овец. Владелец стада верблюдов в 70 голов считался среди кочевников человеком состоятельным. Количество верблюдов, которыми владел шейх, исчислялось, для сравнения, несколькими сотнями голов.

Все свои доходы в прошлом бедуины вкладывали в основном в приобретение верблюдов. Овец держали в количествах, намного меньших. Объяснением тому – нехватка воды. Овец требовалось поить каждый день, а воды недоставало. Верблюды же могли обходиться без нее в течение нескольких дней. Овцы обеспечивали бедуина свежим мясом и материалом для поддержания огня в очаге – пометом. Овечьи шкуры использовали для изготовления сумок и сандалий, а шерсть – для пряжи. Уход за овцами, их выпас бедуины племен «благородных» относили к «занятиям недостойным», и нанимали для этих целей пастухов из племен «неблагородных».

Каждый бедуин, отмечал Х. Диксон, начиная самостоятельную жизнь, мечтал, прежде всего, обзавестись ружьем и верховым быстроходным верблюдом. Если после этого он приобретал еще дюжину верблюдов, женился, покупал 50 овец и охотничью собаку масти салюки, то считал себя в жизни мужчиной вполне состоявшимся (30) .

Кверблюду у кочевника-аравийца отношение особое. «Верблюд, – гласит поговорка арабов Аравии, – часть человеческого сердца». По одной из легенд жителей «Острова арабов», Аллах изваял человека из глины, и вдохнул в него жизнь. Неиспользованную

часть глины разделил на две части, и сотворил из них финиковую пальму и верблюда. Поэтому, говорят бедуины, «финиковая пальма – сестра человека, а верблюд – его брат».

Верблюд и бедуин принадлежат пустыне. Верблюд для бедуина, заявляют и сегодня кочевники Аравии, – это «половинка его души», друг и товарищ. В прежние времена бедуина в шутку называли «паразитом верблюда». Молоко и мясо верблюда были важным компонентом пищевого рациона кочевника. Верблюжий помет использовали для обогрева шатра. Из верблюжьей шерсти ткали ткани. Уриной верблюдицы промывали глаза после песчаных бурь, и мыли ею волосы, избавляясь от паразитов. На верблюдах доставляли воду из колодцев и перевозили домашний скарб во время перекочевок, совершали газу и паломничество к Святым местам в Мекке и Медине. Верблюд являлся неким стратегическим запасом свежего мяса на случай засухи и голода, и единственным на протяжении веков средством передвижения по пустыне.

Раз в году верблюдов на неделю обязательно выводили в солончаки. По наблюдениям бедуинов, это укрепляло «жилистость» животных, по их выражению, то есть выносливость.

Верблюд, наравне с финиковой пальмой, – и поныне главные символы Аравии. В прошлом именно верблюд определял статус аравийца, его принадлежность к «касте избранных», иными словами, – к сообществу кочевников, людей свободных.

Приобретение верблюда на рынке или его увод во время газу – это для бедуина наивысшая радость, рассказывали известные исследователи Аравии, а вот его утрата – беда и безутешное горе.

Каждый верблюд в Аравии имеет метку (васм), свидетельствующую о его принадлежности к тому или иному племени. Ставят васм на левом предплечье дромадера, реже – на шее.

Бедуины отзываются о верблюде, как о самом красивом и грациозном животном Аравии, именуют его «даром Аллаха».

Верблюд – это «твердая валюта» Древней Аравии. На него аравиец мог обменять на рынке любой из требовавшихся ему товаров.

Приручение верблюдов в северо-восточной части «Острова арабов», по мнению ученых, состоялось в 1200–1100 гг. до н. э.

Особо следует упомянуть об выпускавшихся на волю верблюдицах и верблюдах с надрезанными ушами, которых бедуины называли словами «бахира» и «хами» соответственно. Надрезы на их ушах служили знаком-предупреждением жителям аравийской пустыни, что ни ездить, ни перевозить на них поклажу – нельзя. Люди таких животных не трогали. Они считались неприкасаемыми. Бахирами становились те из верблюдиц, кто рожал пять верблюжат, причем последним из них обязательно должен был быть верблюжонок мужского пола. «Хами» – это верблюды-отцы десяти верблюжат.

Существовала у арабов Древней Аравии еще одна категория неприкасаемых верблюдиц – саиба. Ею делалось то животное, положив руку на спину которого, бедуин клялся в том, что если в жизни его произойдет то-то и то-то, то есть то, чего он страстно желает, то он отпустит эту верблюдицу на волю (31).

Гордость бедуина – его лошадь чистой арабской породы. Кочевники величают ее «дочерью пустыни». Легенда гласит, что первую кобылицу этой породы Господь даровал Исма’илу, прародителю плен Северной Аравии. Спустившись на ней с небес, архангел Джабраил (Гавриил), вручая лошадь Исма’илу, сказал, что существо это, черного окраса с красивыми глазами, будет Исма’илу верным другом в пустыне и надежным товарищем в битвах.

Самой желанной военной добычей в прошлом считались у аравийцев кобылицы (за ними шли верблюдицы). В глазах бедуинов они имели такую ценность, что победитель, согласно традиции аравийской пустыни, щадил своего врага, отдававшего ему их добровольно (32).

Чистокровную арабскую лошадь, говорят кочевники Аравии, отличают ум и доброта, бесстрашие и послушание человеку.

К пяти главным породам чистокровной арабской лошади относятся, по преданию, те, которые ведут свое происхождение от пяти кобылиц Пророка Мухаммада (33). Одно из сказаний арабов Аравии повествует о том, что Посланник Аллаха лично отбирал их. Перед тем как переселиться из Мекки в Медину (событие это, происшедшее в 622 г., известно в истории ислама как хиджра) Пророк приказал на какое-то время запереть все стадо верховых лошадей

мусульманской уммы (общины) в Мекке в небольшом загоне, неподалеку от водопоя. Когда же их выпустили оттуда, то только пять из них, несмотря на мучавшую их жажду, направились к Мухаммаду, услышав Его зов. Остальные стремглав устремились к водопою. У этих пяти кобылиц, прозванных мусульманами Пятеркой Пророка, был один отец-жеребец – черный, как смоль, Динар ал-Ансари. От них произошло 200 родов лошадей, 12 лучших из которых составляют «лошадиную аристократию Аравии». Все лошади на Аравийском полуострове делятся на две группы: грузовых (кадиш) и верховых (асл).

Чистокровные лошади арабской породы с богатой родословной ценились и ценятся в Аравии очень высоко. Согласно одному из хадисов, то есть рассказов о поступках и высказываниях Пророка Мухаммада и Его сподвижников, Посланник Аллаха будто бы сказал однажды, что «лучшая услада мужчины, после женщины, – его лошадь».

Одно время, сообщает Х. Диксон, Басрийским вилайетом управлял турок Абдулла ибн Хаджжи-паша, страстный любитель лошадей. Содержал богатую конюшню. Пополнял ее в основном за счет подарков торговцев, в ответ за протекцию или содействие в решении тех или иных вопросов. Однажды явился к нему из пустыни молодой шейх из племени мунтафиков. Прибыл верхом на молодой породистой кобылице. Когда въехал во двор резиденции паши, то турок в это время находился на открытой веранде, где проводил утреннюю встречу с членами городской администрации и торговцами Басры. Увидев гарцующую красивую лошадь, позабыл обо всем на свете. Вскочил со своего места, подошел к парапету и поинтересовался у шейха, чистокровная ли под ним лошадь, и имеется ли у нее родословная. Шейх ответил утвердительно, и прозрачно намекнул паше, сколько она могла бы стоить на рынке Басры. Дело в том, что, согласно традиции, когда бедуин дарит подарок какой-нибудь важной персоне, шейху, к примеру, или губернатору провинции, то

вответ должен получить подарок богаче, чем тот, что поднес сам. Молодой шейх спрыгнул с лошади, и, зная увлечение губернатора гнедыми чистой арабской породы, сказал, что эта кобылица – ему

вподарок. Пашу как ветром сдуло с веранды. В мановение ока он

оказался в седле, и сделал несколько кругов по двору. Когда сошел с лошади, довольный щедрым подарком, шейх тут же изложил ему свою просьбу. Поведал, что прибыл в город для решения таких-то и таких-то дел. Снял с лошади седло, передал его слуге, и они отправились на ночлег в ближайший караван-сарай.

Прошло несколько дней. Однако никакой реакции со стороны турка не последовало. Ни решения того вопроса, что шейх изложил ему, ни ответного подарка от него он так и не дождался. Через четыре дня наведался к паше еще раз. Тот принял его тепло. Угостил кофе. Расставаясь, любезно пригласил шейха как-нибудь навестить его снова. Но и во время их очередной встречи никакого подарка шейху не сделал. Так, гласит предание, продолжалось еще довольно долго. Встречались они раз двенадцать, не меньше.

Итогда шейх поступил вот как. Отправился на базар и приобрел

уизвестного в Басре торговца одеждами, поставлявшего их высокопоставленным турецким чиновникам в Басре и Багдаде, дорогие шелковые и парчовые халаты, такие же, что видел на губернаторе Басры, на сумму в 300 турецких лир. Попросил торговца доставить их в караван-сарай, где он остановился. Торговец поручение исполнил, в тот же день. Когда передавал шейху его покупки, их обступили любознательные постояльцы караван-сарая. Шейх взял халаты в руки, и трижды произнес слово «афарим» («браво»). Поступил так же, как и губернатор, когда принимал от него в подарок лошадь. Что значит «афарим», воскликнул удивленный торговец, а где деньги за товар?! Шейх спокойно взглянул на него – и отправил его к губернатору. Пояснил, и торговцу, и собравшимся вокруг них людям, что одежды, доставленные ему в караван-сарай, – это, дескать, подарок самого губернатора, и что он непременно подтвердит это. Посоветовал торговцу, когда тот расскажет обо всем генерал-губер- натору Басры, и он заплатит ему за халаты, непременно поинтересоваться у турка, что значит слово «афарим», трижды произнесенное шейхом.

Губернатор шутку шейха-кочевника оценил, намек его понял, и послал к нему своего махасабчи, казначея-кассира, – с 300 лирами. Велел, чтобы тот, вручая деньги шейху, передал ему от него привет, и сказал, что Хаджжи-паша, как он видит, о своем долге помнит.

Но и шейху, в свою очередь, не следует забывать о его долге перед торговцем (34). Одежду, полученную от торговца, шейх тотчас же ему вернул. Извинился за доставленные неудобства, и посоветовал отдать эти дорогие халаты губернатору. Как и что было дальше, догадаться нетрудно. Интересовавший шейха вопрос разрешился на следующий же день, тем более что никаких препон тому не имелось. Турецкие чиновники просто вымогали у шейха взятку.

К месту, думается, будет упомянуть о том, что вывоз в Индию из Месопотамии и Северо-Восточной Аравии лошадей чистой арабской породы шел в основном через Кувейт (в середине XIX века на сумму до 750 тысяч рупий ежегодно). Объяснением тому – действовавшие в кувейтском порту низкие таможенные пошлины, не превышавшие двух процентов (35).

Каждые десять дней, отмечали в своих информационно-спра- вочных материалах российские дипломаты, бедуины, как правило, меняли места становищ. Разбивали их обычно между песчаными холмами, чтобы шатры были менее заметны.

Странник, попадавший на становище, непременно получал еду

иводу.

Вбылые времена, говорит Вайолет Диксон, можно было добраться от Кувейта до Неджда, не взяв с собой почти никакой еды. Обычай привечать странника чтился в Аравии свято.

По ночам, рассказывает она, на становища наведывались волки. Охраняли домашних животных от «волчьих набегов» сторожевые собаки. Все, как одна, – с обрезанными ушами, с большими, как у бульдогов, головами, крепко сложенные и хорошо обученные для стычек с пустынными волками. Спали «ночные стражи становищ» днем, и только у женской части шатра. Входить внутрь им не дозволялось. Дело в том, что в исламе все собаки, за исключением охотничьих, масти салюки, считаются животными «нечистыми» (наджис). У бедуинов бытует поверье, что уши сторожевых собак – их самое уязвимое место. Собака же с обрезанными ушами становится бесстрашной в схватках с волками. Обрезают ей уши еще для того, чтобы обострить ее врожденные, по выражению бедуинов, качества – «злость и громкость лая». Срезанные кусочки варят и дают собаке съесть, вместе с финиками.

486И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

Сприближением лета бедуины в Кувейте перебирались поближе к городу. Разбивали шатры за его стенами, в районе Шамийа, где находились колодцы.

Заметим, что хотя водой из колодцев в пустыне могли пользоваться все путники, каждый из колодцев являлся собственностью того или иного племени. Защищало оно свои колодцы с оружием в руках. Враждебные племена к ним не подпускало.

Лица женщин на становищах скрывали бурки, лицевые маски. Они их не снимали даже во время уборки жилищ и приготовления пищи. При приближении странника женщина укрывалась в шатре. Если хозяин жилища находился в то время на месте, то он угощал его емкостью с водой или с молоком, если нет, то это делала его жена, но только если странник был арабом.

Ланч бедуина составляют лябан (кисломолочный продукт, очень вкусный, кстати), финики и овечье масло. Финики макают в масло, кладут в рот, разжевывают и запивают лябаном. Лучшая еда на обед – баранья ножка с рисом и чашка охлажденной воды, налитой из кожуха джирбас.

Будучи в гостях в доме аравийца, следует помнить, что принимать пищу, часто подаваемую к столу и в наши дни, по обычаю предков, на блюдах-подносах, без ножей, ложек и вилок, надо правой рукой, тремя пальцами. Брать пищу нужно ту, что находится ближе к вам. Начинать есть первым, если за столом сидят люди, старшие вас по возрасту, выше вас знатностью рода и положением в обществе, ни в коем случае нельзя. В Аравии это – верх бестактности.

Когда гостя на становище бедуинов принимает шейх, в своем шатре, то к обеду непременно подают пять огромных блюд-под- носов с мясом и рисом. Кочевники называют эти медные подносы, «посуду предков», как они говорят, словом «санийа». В центре каждого из них – голова овцы. Знайте: ее мозги – это «деликатес» аравийской пустыни. Отказываться от него ни в коем случае нельзя.

Глава семейно-родового клана, будучи приглашенным шейхом своего кочевого племени к нему на обед, непременно унесет с собой, по обычаю предков, завернув в чистое полотенце, куска два мяса. Дома он обязательно угостит им членов своего клана. Такова тради-

ция. Считается, что таким путем шейх не обходит своим вниманием ни одного из членов племени.

После приема пищи на столе-ковре остаются недоеденные лепешки, кусочки мяса, шарики-комочки риса и стебельки от столовой зелени. Поэтому перед подачей кофе, который бедуины величают «проводником беседы», на его место кладут другой ковер, источающий запахи аравийских благовоний и ароматов. Кофе пьют из финджанов, маленьких кофейных чашечек. После кофе угощают еще и чаем.

Затем гостям предлагают фрукты: виноград, черный и белый, лимоны и гранаты. Вносят их на длинных резных деревянных столиках, на невысоких ножках.

Потом слуги обходят гостей с тазиками и кувшинами с розовой водой. После омовения рук им подают «прощальный кофе», окуривают благовониями, и гости расходятся.

Во время деловой беседы шейха с гостем-иностранцем в шатре шейха обязательно присутствует его катиб, то есть писец, или се- кретарь-переводчик, выражаясь современным языком.

Находясь в деловой поездке в Аравии, в любой из расположенных там стран, и, отправляясь в гости, настоятельно советую заблаговременно разузнать, сколько у пригласившего вас человека жен и детей. И непременно прихватить с собой подарки не только для хозяина жилища, но и для всех его домочадцев. Являться в гости с пустыми руками в Аравии ни в коем случае нельзя. Вас тут же заклеймят человеком скаредным, что напрочь испортит вашу репутацию в местном деловом сообществе, со всеми вытекающими из этого негативными для вас последствиями.

Люди, посещавшие эмиров Кувейта и становившиеся их гостями, отмечают в своих воспоминаниях российские и английские дипломаты, непременно получали от них подарки – кисави или хараджи (в виде одежд и денег соответственно). Шейхи Ахмад и ‘Абд Аллах, рассказывает Х. Диксон, держали даже в штате специального офицера по «уходу за гостями». Его первейшая обязанность состояла в том, чтобы своевременно доложить правителю о прибытии в город «людей знатных и влиятельных», шейхов кочевых племен и купцов-иноземцев. Он лично отвечал перед эмиром за «должный

прием гостей», за их «жилье и стол», равно как и за организацию встречи с правителем. Но главное за то, чтобы знатный гость, не приведи Господь, не покинул столицу удела Сабахов с пустыми руками (36). Отсюда, думается, и то название, что закрепилось за Эль-Кувейтом в племенах Аравии – Обитель гостеприимства.

Знатных гостей в шейхствах Аравии и сегодня приглашают на охоту с ловчими птицами и борзыми масти салюки. Охотятся на дроф и зайцев. Кочевники Кувейта, сообщает Вайолет Диксон, души не чаяли в салюках.

У одного их знакомого бедуина, говорит она, охотничья собака каждое утро убегала в пустыню, и к вечеру возвращалась, как правило, с зайцем в зубах. Кусок от этого зайца, сваренного или поджаренного хозяйкой, непременно доставался и салюке-охотни- це. Однажды любимица бедуина, войдя в шатер, а только охотничьим собакам дозволяется делать это, улеглась на скатку пеленок на ковре. В них, оказалось, был завернут грудной ребенок – и малыш задохнулся. Бедуин, конечно же, наказал салюки – отдал ее проходившим мимо кочевникам из другого племени.

Самые распространенные в Кувейте виды ловчих птиц из семейства соколиных – это кречет, сапсан и балабан. Арабы Аравии величают сокола «живым оружием бедуина» и «зорким глазом пустыни». Из свода преданий аравийской старины следует, что первыми охотиться с соколами стали в этом крае киндиты, жители царства Кинда, одного из самых могущественных в Древней Аравии. Страстными поклонниками соколиной охоты сказания аравийцев называют царя киндитов ал-Хариса ибн Му’авийу Аль Кинди и Хамзу ибн ‘Абд ал-Муталиба, дядю Пророка Мухаммада.

Охотничий сезон с ловчими соколами открывается в Кувейте в ноябре, с приходом «аравийской зимы» и началом миграции птиц. Охотятся в основном на дроф (хубар) и зайцев (арнаб). Соколы, что интересно, которых обучают охоте на хубару, мигрируют через земли Кувейта сразу же вслед за хубарой. Места охоты на эту птицу кочевники именуют «уделами» либо же «землями хубары». Охотятся на нее только с соколом. Бедуины заметили, что хубара чувствует человека на большом расстоянии, и задолго до появления охотника снимается с места и улетает. Но если видит парящего в небе сокола,

то припадает к земле и замирает, стараясь не выдать себя ничем. И лежит, не шевелясь, до тех пор, пока не делается добычей сокола.

Трофеи между охотниками распределяет старший по возрасту. Если в охоте участвует шейх, то тогда это делает он.

Обучение сокола – дело непростое и утомительное. Стоят ловчие птицы в Аравии дорого.

Обычаи и традиции предков в Кувейте чтут свято. Все правители этой земли – исстари и до наших дней – не перестают повторять, что жизнь всех тех, кто стоял у истоков образования Кувейта, – это пример для подражания. Неслучайно, думается, и дипломаты Российской империи отзывались о Кувейте как о «земле людей, мужества, достоинства и чести». Эти понятия у коренных жителей Кувейта – в крови. Впитывают они их, можно сказать, с молоком матери.

В 1969 г. заместитель министра иностранных дел ал-Рашид сказал как-то во время одной из своих пресс-конференций, что то, что кувейтцам хотелось бы уберечь непременно, передавая из поколения в поколение, так это: во-первых, свою религию; во-вторых, гостеприимство; в-третьих, семейно-родовые устои и родоплеменные связи, такие, как желание и готовность помочь друг к другу и защитить друг друга, когда потребуется. Хотелось бы не утратить, отметил он, и унаследованные от предков характерные для наших земель добрые и порядочные отношения между людьми, уважение и почитание младшими старших. И, конечно же, сохранить нашу индивидуальность, в первую очередь дух свободы и независимости, ибо она и есть наша сила.

В кувейтских семьях исстари бытует традиция посещать (поочередно, дважды в неделю) вместе с детьми, родителей жены и мужа. Таким образом, раз в неделю, на обед или на ужин, в доме родителей собираются все родные и близкие.

Слову коренного кувейтца, и автор этой книги тому свидетель, можно верить. Сомнению оно не подлежит. Верность данному слову среди коренного населения Кувейта и поныне в чести.

Согласно «кодексу чести предков», высоко чтимому в Кувейте, настоящий мужчина – это человек гостеприимный, верный данному им слову, щедрый и великодушный, «умеющий переносить уда-